Ланьлинский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
– Не показалась бы жениху такая невеста слишком старой, – заметила Тао. – Ему ведь лишь тридцать первый год. Что тогда делать? На целых шесть лет старше.[1675]
– Давай с уличным гадателем посоветуемся, а? – предложила Сюэ. – Что он скажет. Если их даты не сойдутся, ей возраст убавим. По-моему, тут нет ничего предосудительного.
Они продолжали свой путь, но им не попадался ни один бродячий гадатель.
Наконец, вдали, к югу от дороги, они заметили черную полотняную палатку предсказателя судьбы. У входа висели написанные крупными иероглифами надписи. По одну сторону надпись гласила: «Цзыпин предвещает знатным и худородным, железной кистью предписывает расцвет и увяданье». По другую сторону было написано: «Всякому, кто пожелает узнать судьбу, предсказывает прямо и нелицеприятно».
В палатке стоял стол, за которым сидел старый предсказатель. Свахи поприветствовали его. Он предложил им присаживаться.
– Можно вас побеспокоить, почтенный наставник? – обратилась Сюэ. – Нам хотелось бы узнать судьбу одной женщины. – Сюэ достала из рукава три фэня серебра и продолжала. – Не пренебрегите этой мелочью, наставник. Больше с собой нет, не взяли в дорогу.
– Вас интересует женитьба, – проговорил предсказатель. – Покажите дату рождения.
Сваха Тао протянула шелк с данными Юйлоу.
– Да, женитьба, – пробормотал предсказатель и, прикинув на пальцах, потом на счетах, обратился к свахам. – Так, женщине тридцать семь лет. Появилась на свет в полуночный час цзы в одиннадцатой луне двадцать седьмого дня. Рожденным в месяц первый цзя-цзы, день 28-й синь-мао и час 37-й гэн-цзы носить печать и пояс.[1676] Судьба женщины идет вспять и в настоящее время пребывает под знаками бин-шэнь. А третий небесный ствол бин находится в соответствии с восьмым небесным стволом синь, это к хорошему – предвестие грядущего могущества и власти. Быть, значит, Старшей женой и знатной дамой. Правда, меж четырех оплотов[1677] немало звезд-мужей. Поэтому хотя судьбой ей даровано богатство, а с супругом она вкусила счастье и любовь, ей в последние годы было уготовано преодолеть лихие испытания. Случалось такое?
– Она двоих мужей преодолела, – подтвердила Сюэ.
– Тогда ей суждено соединиться с рожденным под знаком лошади, – продолжал предсказатель.
– А сын у нее будет? – спросила Сюэ.
– О сыне рано пока говорить. Лишь на сорок первом году жизни у нее появится сын.[1678] Он и будет ей опорой в старости. Жизнь ее отмечена счастьем. Она станет богатой и знатной. Окружит себя невиданной роскошью.
Предсказатель взял кисть и поведал о ее судьбе в восьмистишии:
Не тычинок обломки,а плоды в высочайшем дворе:[1679]Третий муж у красоткивсех богаче, знатней и мудрей,А она станом тонкимпостройней абрикоса муме —Шелестит алым шёлком,[1680]сочно брови чернеют в сурьме.Злату чашу с поклономона примет как свадебный дар.Он введет ее к тронуи отдаст ее прелестям дань.Сняв тигриную робу,жизнь раскрылась как чистый хрусталь.Он – рысак благородный.Он вознес ее в горнюю даль.
– Наставник! – обратилась к предсказателю сваха Сюэ. – Объясните пожалуйста, что значит «Сняв тигриную шкуру, свободную жизнь обретет. Ее к пику удачи благородный рысак вознесет»? Непонятно что-то.
– Тигриная шкура, – разъяснил предсказатель, – это ее прежний муж, рожденный под знаком тигра. Она была любима, но оставалась на положении младшей жены. В грядущем ей идти стезею славы и заслуг. «Знатный конь» относится к ее будущему супругу, рожденному под знаком лошади, при котором над ней засияет звезда знатности. Она насладится роскошью и в согласии с супругом доживет до шестидесяти восьми лет. В последний путь ее проводит сын.
– А ведь жених родился как раз под знаком лошади! – воскликнули свахи. – Только она намного старше его. Может, ничего не выйдет. Нельзя ли будет ей как-нибудь годы поубавить, а?
– В таком случае считайте, что родилась в год четвертый дин-мао,[1681] – согласился предсказатель. – И будет ей тридцать четыре года.
– А гороскопы подойдут? – спросила Сюэ.
– Огонь с четвертым небесным стволом дин и металл с седьмым небесным стволом гэн![1682] Когда огонь касается металла, в плавке рождаются великие вещи. Сходятся, очень даже подойдут.
Свахи тут же исправили ей возраст и, отвесив поклоны предсказателю, вышли из палатки.
Барич Ли оказался в управе. Свахи попросили привратника доложить. После длительного ожидания их впустили. Они приветствовали барича земными поклонами.
– А ты кто будешь? – спросил барич сваху Сюэ.
– Тоже сваха, – пояснила Тао и, рассказав, как они получили согласие невесты, продолжала: – Женщина красоты необыкновенной! Только возраст великоват. Поэтому я не рискнула вдаваться в подробности, не получив согласия вашего превосходительства. Хотелось бы знать ваше драгоценное мнение. Вот полная дата ее рождения.
Она протянула баричу полоску шелка.
– «Тридцать четыре года. Появилась на свет в полуночный час цзы в одиннадцатой луне двадцать седьмого дня», – прочитал Ли и заключил: – На два, на три года старше – роли не играет.
– Что значит образование! Какая широта взгляда! – вставила сваха Сюэ. – Говорят, когда жена старше на два года, богатству день ото дня расти, а на три – целые горы его обрести. Невеста, ваше превосходительство, красавица несравненная. А сколько в ней теплоты и нежности! Всех поэтов и философов постигла. А как хозяйство ведет – говорить не приходится.
– Раз есть согласие, значит все идет прекрасно! – воскликнул барич Ли. – Мы виделись, так что смотрины назначать нет необходимости. Теперь надо только велеть астрологу выбрать счастливый день для вручения невесте свадебных подарков, и можно будет устраивать свадьбу.
– Когда прикажите явиться? – спросили свахи.
– Откладывать не будем! – заявил барич. – Приходите завтра да невесте объявите.
Ли распорядился, чтобы слуги наградили каждую сваху ляном серебра за хлопоты. Свахи вышли из управы довольные, но не о том пойдет речь.
В предвкушении счастья барич Ли едва сдерживал ликование. На радости он позвал посоветоваться приказного Хэ Бувэя. О намерении сына жениться было объявлено отцу – начальнику уезда. Восьмой день в четвертой луне, как определил астролог, подходил для вручения подарков, а пятнадцатый благоприятствовал переезду невесты в дом жениха. Барич выделил серебра и поручил Хэ Бувэю с Лоботрясом Чжаном закупить в подарок невесте свадебного чаю и вина, но рассказывать об этом подробно нет надобности.
Свахи на другой же день отправились в дом Симэнь Цина и поведали Юэнян и Мэн Юйлоу о решении жениха.
Да,
Этот брак предрешили в награду рожденья былые,Так веками рождают нефриты Поля Голубые.[1683]
Восьмого числа в четвертой луне в управе уже стояли короба и тюки. Чайный подарок[1684] невесте состоял из шестнадцати подносов редкостных фруктов и сладостей. В тюках были упакованы золотая шапочка, золотая головная сетка, агатовый пояс, нефритовые подвески и брелоки, золотые и серебряные браслеты и запястья, а также два платья из ярко-красной дворцовой парчи, четыре комплекта расшитых цветами одежд, тридцать лянов серебра, не считая шелков, полотна и холста.
Более двадцати носильщиков под охраной Хэ Бувэя, сопровождаемые свахами, направились к дому Симэнь Цина.
Пятнадцатого числа около управы толпились расторопные молодые люди, из тех кому делать нечего. Им было велено перенести приданое невесты – кровать с пологом, сундуки и корзины драгоценностей, белья и одежд. Присутствовавшая при этом Юэнян отдала все, что только было в покоях у Юйлоу, даже инкрустированную перламутром кровать из спальни Пань Цзиньлянь, потому что принадлежавшая Юйлоу покрытая ярким лаком широкая кровать была в свое время отправлена Симэнем с приданым дочери.
Юйлоу решила взять с собой горничную Ланьсян, а Сяолуань оставить Юэнян для присмотра за сыном.
– Как же я могу отбирать у тебя горничную, – возразила Юэнян. – Для присмотра за Сяогэ хватит Чжунцю, Сючунь и кормилицы.
Юйлоу передала на память в подарок Сяогэ всего лишь пару серебряных кувшинчиков, какие в обиходе у мусульман, все же остальное было вывезено.
К вечеру за невестой прибыл огромный паланкин, который несли четверо носильщиков в сопровождении четырех пар обтянутых красным газом фонарей. Процессию охраняли восемь присланных из управы стражников.
Голову Мэн Юйлоу украшали шапка с золотым «мостиком»,[1685] цветы из перьев зимородка, самоцветы и заморский жемчуг. Одета она была в карминовый халат с богатой вышивкой спереди, сзади и на рукавах, перетянутый оправленным в золото агатовым поясом с нефритовыми подвесками, и желтовато-зеленую расшитую пестрым ковром цветов юбку. На прощание она поклонилась сперва дщице покойного Симэня, потом Юэнян.
