Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик
Чингисхан приказал вывести войска султана из города и из крепости. А так как этот приказ было невозможно исполнить силами горожан и так как эти войска, опасаясь за свою жизнь, продолжали сражаться, и вели бои, и предпринимали ночные вылазки, когда это было возможно, он приказал поджечь все городские кварталы; а так как дома были построены из дерева, через несколько дней большая часть города была поглощена огнем, за исключением Пятничной мечети и некоторых других зданий, построенных из обожженного кирпича. После этого жителей Бухары погнали на штурм крепости. И с обеих сторон пылало горнило войны. Снаружи сооружались камнеметные машины, натягивалась тетива луков, сыпался град стрел и камней; внутри пошли в ход баллисты и горшки с горящей нефтью. Это было похоже на раскаленную докрасна печь, в топку которой подбрасывали твердые поленья и изнутри которой к небу летели искры. Так они сражались много дней, и гарнизон крепости устраивал вылазки против осаждавшего их неприятеля, в которых особенно отличался Кок-хан, который по храбрости был бы первым среди львов, участвовавших во многих сражениях: при каждом нападении он сбрасывал с крепостной стены по несколько человек и один отражал натиск целой армии. Но, в конце концов, они были доведены до крайности; и у них не осталось сил сопротивляться; и они положились на волю Бога и человека. Ров заполнился живыми и мертвыми телами, сверху лежали тела пленников и жителей Бухары, внешние укрепления (faṣīl) были захвачены, /83/ огонь рвался в крепость; а их ханы, вожди и вельможи, которые были величайшими людьми того времени и любимцами султана, и слава которых была так велика, что их ноги могли ступать по голове Неба, стали пленниками унижения и утонули в море небытия.
Судьба играет с людьми, как палка играет с мячом, или как ветер с пригоршней проса (знай это!). Судьба — охотник, а человек — лишь жаворонок[319].Из народа канглы не был пощажен ни один человек мужского пола ростом выше кнутовища, и среди убитых насчитали тридцать тысяч человек; а их малые дети, дети их вельмож и их женщины, стройные как кипарисы, были обращены в рабство.
Когда город и крепость были очищены от непокорных, а городские стены и укрепления сравнялись с землей, всех жителей города, мужчин и женщин, уродливых и красивых, вывели на равнину. Чингисхан сохранил им жизнь, однако юношей и взрослых мужчин, годных к воинской службе, насильно собрали в войско (ḥasbar) для нападения на Самарканд и Дабусию. После этого Чингисхан отправился в Самарканд; а разоренные жители Бухары были рассеяны, подобно звездам в созвездии Медведицы, и ушли в деревни, а место, на котором стоял город, стало «пустой долиной»[320].
Одному человеку удалось бежать из Бухары, после того как она была захвачена, и добраться до Хорасана. Его спросили о судьбе города, и он ответил: «Они пришли, они напали, они жгли, они убивали, они грабили и они ушли». Умные люди, которые слышали это описание, все как один согласились, что в персидском языке не было более точных слов, чем эти. И в самом деле, все, о чем было рассказано в этой главе, можно кротко описать и изложить этими несколькими словами.
После взятия Самарканда Чингисхан назначил Тауша-баскака[321] /84/ распоряжаться и управлять районом Бухары. Он отправился туда, и город понемногу стал оживать. Наконец, когда по велению Императора Мира, Хатима[322] наших дней, Каана, ключи правления были вложены в заботливые руки министра Ялавачи, все те, кто попрятался по углам и щелям, привлеченные как магнитом его справедливостью и милосердием, вернулись в свои дома, и люди всего мира обратили к нему свои взоры, ибо благодаря его заботам город все больше богател, более того, он достиг вершины богатства и стал обителью великих и знатных и местом собрания и патрициев, и плебеев.
Внезапно в 636 [1238-1239] году ремесленник из деревни Тараб неподалеку от Бухары поднял мятеж, обрядившись в одежду людей в лохмотьях[323], и простые люди устремились под его знамя; и наконец дело приняло такой оборот, что было приказано предать смерти всех жителей Бухары. Но министр Ялавачи, как добрый проситель, отвратил от них злую судьбу и своим милосердием и заботой спас их от этой нежданной беды. И та земля вновь стала прекрасной и процветающей и вновь вернула свой блеск. И день за днем благодать Божественного покровительства, посредством которой милосердие и сострадание повсюду образуют ковер справедливости и щедрости, сияет подобно солнцу благодаря милости Махмуда и жемчужине этого моря, имя которой Масуд[324]. И сегодня ни один город в странах ислама не может сравниться с Бухарой численностью своих жителей, количеством движимого и недвижимого имущества, собранием мудрецов, процветанием науки и ученых и пожертвованиями на богоугодные дела. В это время на том месте были возведены два здания с высоким крыльцом и прочным основанием — Медресе-и-Хани, построенная Соркоктани[325], и Медресе-и-Масудия, в каждом из которых ежедневно тысяча учеников предаются полезным занятиям, а их наставники являются величайшими учеными своего века и чудом своего времени. И правда, эти два здания, с высокими колоннами и опрятными дворами, одновременно украшают Бухару и придают ей величие, более того, они являются украшением и предметом восхищения всего исламского мира.
И тогда жители Бухары вновь обрели некоторые удобства, а также были освобождение от выплаты субвенций и других подобных тягот. Да украсит Всевышний поверхность земли, продлив жизнь Справедливого Царя и возвысив величие ислама и ханифитской веры!
[XVII] О ВОССТАНИИ ТАРАБИ [326]
В 636 (1238-1239) году в созвездии Рака встретились две имеющие пагубное влияние планеты[327], и астрологи высчитали, что может произойти бунт и, вероятно, появится еретик.
В трех фарсахах от Бухары находится деревня Тараб, в которой жил человек, изготовлявший сита, по имени Махмуд, о котором говорили, что по глупости и невежеству ему не было равных. Этот человек стал притворяться благочестивым и изображать святость и заявил, что обладает магической властью (parī-darī), т.е. он утверждал, что джинны разговаривали с ним и сообщали ему о том, что было скрыто от других.
А в Трансоксании и Туркестане многие люди, особенно женщины, утверждают, что обладают магической властью; и когда кто-нибудь заболеет или занедужит, они приходят к нему, вызывают экзорциста (parī-khwān), исполняют танцы и проделывают другие подобные глупости и таким образом убеждают невежественных людей и чернь.
Сестра Махмуда научила его всем тем уловкам, к которым прибегают маги (parī-dārān), /86/ и он тут же стал повсюду их использовать. А чего ждать от невежественной черни? И простые люди поверили ему, и если кого разбивал паралич или случался какой-то другой недуг, то больных несли к Махмуду. И вышло так, что один или два человека, которых приносили к нему, обнаружили [впоследствии] признаки выздоровления; после чего большинство людей, знатных и простолюдинов, поверили ему, «кроме тех, кто придет к Аллаху с беспорочным сердцем»[328].
В Бухаре я слышал от нескольких уважаемых и достойных доверия людей, как в их непосредственном присутствии он побрызгал снадобьем, приготовленным из собачьих испражнений, в глаза одного или двух слепых и как они после этого прозрели. На это я ответил: «Либо сами смотрящие были слепы, либо это было одно из чудес Иисуса, сына Марии, и никого другого. Как сказал Всевышний:«Ты делал зрячим слепого и исцелял прокаженного»[329]. А если я увижу подобные вещи своими глазами, то позабочусь об улучшении моего зрения».
