Ашвагхоша - Жизнь Будды
Где же мост и где паром?
Врачеватель возлюбивший,
Тот, чье снадобье есть мысль,
Исцелитель беспримерный,—
Почему уходит он?
Знамя мудрости высокой,
Знамя светлое любви,
С сердцем, вышитым алмазом,
Ненаглядным для очей,
Стяг небесный, знак прекрасный,—
Для чего ж склоняться ниц?
Для чего ж в одно мгновенье
Оборваться с высоты?»
Сильный нежною любовью,
Совершенный был пронзен,
И пошел, скрепивши сердце,
Как закаливают сталь.
Столько было в нем терпенья,
Было столько в нем любви,
Как в цветке, что наклонился,
Замышляя отцвести.
Так уходят от могилы,
Где любимый схоронен,
И последнее прощанье
Отражается в глазах.
25. ПРОЩАНИЕ
Он уходил, идя к своей Нирване,
А Ваисали было словно место,
Что брошено. Так облачною ночью
На Небесах нет звезд, и нет Луны.
Тот мирный край объят теперь был скорбью:
Так плачет дочь, когда отец отходит,
Изящество ее тогда тускнеет,
И слово замирает на устах.
Когда он жил, тот любящий и мудрый,
Она умом сияла, остротою,
Духовные теперь погасли силы,
И сердце — чуть взнесется — упадет.
Теперь так точно было с Ваисали,
Погас весь блеск, что раньше был наружу:
Так без воды трава, желтея, сохнет
И так дымит затоптанный огонь.
И говорил один из Львов, их главный:
«Отходит ныне Царь людей в Нирвану,
В великое безветренное место,—
А мы опоры нашей лишены.
Мы потеряли ныне твердость воли,
Мы как огонь, лишившийся топлива,
Как жаждущий, что влаги не находит,
Как зябнущий, лишившийся огня.
Лишился мир звезды руководящей,
Болезнь, и смерть, и старость вседовольны,
Они идут пожаром всеохватным,—
Каким дождем зальем мы тот огонь?
Возлюбим же единственную мудрость,
Воспомним, что во всем непостоянство:
Кто это помнит, он, хотя б в дремоте,
Один в ночи есть бодрствующий здесь».
Так эти Львы, лелея мудрость Будды,
Свои сердца к Высокому направя,
Вздыхали о рождении и смерти,
Грустя в сердцах о Человеке-Льве.
И ныне тот Всеведущий, Всемудрый,
Назад всем львиным телом обернулся,
И раз еще взглянул на Ваисали,
И вымолвил прощальный этот стих:
«В последний раз, в последний раз я ныне
Навеки ухожу от Ваисали,
Из края, где рождаются герои,
Теперь я ухожу, чтоб умереть».
С неспешностью идя от места к месту,
До Бхога-Нагары дошел в пути он,
И отдохнул он там в тенистой роще,
Где слово верным он своим сказал:
«Теперь, свершив свой путь, войду в Нирвану,
А вы Закон великий соблюдайте,
Он ваша высочайшая твердыня,
Когда вы в нем, вы им защищены.
Того держитесь, что вам говорил я,
Что с этим несогласно, отвергайте
И не держитесь буквы, а глядите,
Что золото и что лишь примесь есть.
Исследовать, в чем истинность основы,
С такой же осмотрительностью должно,
Как драгоценщик выбирает камни,
И золото, чтоб перстень был хорош.
Не знать, что в истом сказано Писаньи,
То значит — жить и медлить в скудоумьи,
Недостодолжно говорить о мудром
Есть то, на что не нужно и смотреть.
Кто меч берет неловкою рукою,
Тот только ранит собственную руку,
И кто в ночи дорогу ищет к дому,
Тот должен в темноте острить свой взор.
Утратишь смысл — Закон в несоблюденьи,
Не соблюдешь Закон — и разум спутан,
Итак, кто мудр, тот в слово смотрит зорко,
Всегда ища — смысл истинный найти».
Сказавши так, пошел он в город Паву,
Там жил народ, носивший имя Сильных.
Был некто там, чье имя было Чунда,
Он Будду тотчас пригласил в свой дом.
В последний раз там Будда принял пищу.
Тем, кто там был, сказав слова Закона,
Он отбыл в некий град Кушинагару
И там в тенистой роще отдохнул.
В златой реке он искупал там тело,
Что как утес сияло золотистый,
И Ананде так повелел он, выйдя:
«Вот здесь, меж этих двух плакучих ив,
Очисти место, постели циновку,
Час полночи придет, уйду в Нирвану».
У Ананды дыхание пресеклось,
Но он веленье выполнил, в слезах.
Циновку разостлал, и Совершенный,
На правый бок, лег головой на Север
И спал, как Львиный царь, скрестивши ноги,
Как на подушке, на своей руке.
Вся скорбь прешла. Изношенное тело
Последний сон в тени дерев прияло.
А верные, собравшись в круг, вздыхали:
«Погасло око Мира, умер Свет!»
Ручьи притихли, ветер притаился,
Умолкли птицы, замолчали звери,
И крупные с дерев сочились капли,
До срока листья падали с ветвей.
Цветы, склонив головки, увядали,
Меж тем как Небожители и люди,
Еще желаний полные, дрожали,
И ими овладел захватный страх.
Так путники в пустыне путь опасный
Свершают и глядят, кругом — бесплодно,
И далеко родимое селенье,
И страшно им: «Что, если не дойдут?»
От сна тут Совершенный пробудился
И Ананде сказал: «Иди и молви
Народу Сильных, что моя Нирвана
Близка, пускай придут в последний раз».
И Ананда пошел, скорбя и плача.
Весть передал: «Владыка близок к смерти».
И Сильные, слова его услыша,
Великий ощутили в сердце страх.
Толпы мужчин и женщин поспешили
В ту рощу, где был Будда меж деревьев,
Пришли они в растерзанных одеждах,
В пыли и в прахе, в скорби и в слезах.
С рыданием к ногам припали Будды.
Но Совершенный им сказал спокойно
«Не сетуйте. Час радости есть ныне,
Не призывайте скорбь сюда и страх.
К чему стремился я в веках минувших,
Я это получу через мгновенье,
Освобожден от пут, теснящих чувства,
Иду туда, где миру нет конца.
Вещественность я эту оставляю,
Огонь и Воздух, круг Земли и Воду,
Туда, где смерти нет и нет рожденья,
Я в достоверный ухожу покой.
Навек освобожденный от печали,—
Скажите мне,— зачем скорбеть я стал бы?
Близ Гайи, на горе высокой Сирше,
От тела я избавиться хотел.
Когда-то. Но дабы свершить удел мой,
Доныне пребывал с людьми я в мире,
И сохранял болезненное тело,
И жил, как с ядовитой жил змеей.
Но ныне я пришел к успокоенью,
Замкнулись ныне все истоки скорби,
Уж никогда не получу я тела,
Не надлежит скорбеть вам обо мне».
Но Сильные, услыша слово Будды,
Что он идет к великому покою,
Смутились так, что их глаза затмились,
Ослепший взор лишь видел черноту.
И, сжав ладони, так сказали Будде
«Боль смерти и рожденья оставляя,
Уходит Будда к вечному покою,
И этому мы радуемся с ним.
Пусть дом сгорел,— нам радоваться должно,
Когда друзья в пожаре не погибли,
И, может быть, ликуют сами Боги,
И вдвое люди ликовать должны.
Но если Совершенный удалился,
И больше зрим — тем, кто живет,— не будет,
И будет скрыт от нас источник светлый,
Как можем мы об этом не скорбеть?
Среди Пустынь проходят караваны,
И осторожен каждый шаг идущих,
Вожак один у них для всей толпы их,—
И вдруг он умер, как же не скорбеть?
Узнали правду люди дней текущих,
Всеведущего видели живого,
Но не достигли до победы полной,—
И мир своей насмешкой встретит их!
Смеются так над тем, кто через горы
Идет, где много скрытых есть сокровищ,
Но он об этом золоте не знает
И обнимает нищий свой удел».
Так Сильные пред Буддою искали
Своим слезам и скорби оправданье;
Так пред отцом порой ребенок плачет.
И Будда кротко к ним заговорил:
«Ища пути, старайтесь неустанно,
Меня увидеть — это не довольно,
Я указал дорогу вам — идите,
Освободитесь от силков скорбей.
Раз выбрав цель, не отступайтесь цели,
Достигнете ее не тем, что буду
Я виден вам,— кто хочет быть здоровым,
Тот может быть здоровым без врача.
Кто не свершает то, что повелел я,
Меня напрасно будет этот видеть:
Кто от меня вдали Закон свершает,
Тот постоянно около меня.
Заботливо в свое глядите сердце,
Да не находит места в нем оплошность,
Жизнь человека — что свеча под ветром,
Следи — и ночь тебя не обоймет».
Ту проповедь любовную услыша,
Сдержав рыданье, Сильные притихли
И, твердость обретя в самосознаньи,
Спокойные, пошли в свои дома.
26. НИРВАНА
Был Брамачарин там некий,
Чистою жизнью известный,
Все он живое лелеял,
Звался Субхадрою он.
Меж лжеучителей был он
Смолоду очень отмечен,
Ныне ж, к Владыке стремяся,
