Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.) - Антология
— Так это приехала моя племянница?
Красавица вышла из повозки, и женщина пожурила ее:
— Почему столько времени не вспоминала обо мне?
Поглядев друг на друга, обе рассмеялись. Красавица представила юношу своей тетке; тот вежливо поклонился. Познакомились, затем прошли в сад, находившийся у Западных ворот. На холме виднелся павильон, окруженный густыми зарослями бамбука. Тихий пруд и уединенная беседка рождали в душе такое чувство, словно ты один во всем мире.
— Это собственный дом тетушки? — спросил юноша красавицу.
Она улыбнулась и заговорила о другом. Подали чай и редкостные плоды. Не успели закончить трапезу, как вдруг примчался какой-то человек и, осадив ферганского коня, взмыленного от быстрого бега, закричал:
— Старая госпожа опасно заболела. Она без сознания. Скорей возвращайтесь домой!
Красавица с испуганным видом сказала своей тетке:
— Сердце мое в тревоге. Я поскачу домой верхом, а потом отошлю лошадь обратно, и вы приедете с моим господином.
Юноша настаивал на том, чтобы сопровождать красавицу, но тетушка и служанка стали с жаром отговаривать его, они махали руками и всячески мешали ему выйти из ворот.
— Старуха, наверное, уже умерла. Вы должны остаться и обсудить вместе с нами, как устроить похороны, чтобы помочь ее дочери в беде. Зачем вам ехать вместе с ней?!
Так и задержали его. Потом стали подробно обсуждать, что потребуется для похорон и жертвоприношений.
Время шло к вечеру, а лошадь все не присылали.
— Почему никто не едет? — удивлялась тетка. — Вы бы, сударь, поспешили вперед, чтобы разузнать, в чем дело, а я приеду вслед за вами.
Юноша вскочил на осла и погнал его, что было силы. Доехал до старого дома, глядит, а ворота наглухо заперты и запечатаны.
Не помня себя от изумления, юноша обратился с расспросами к соседу. Тот ответил:
— По правде говоря, дом этот госпожа Ли снимала только на время. Договор уже кончился, и старуха выехала отсюда еще две ночи назад.
— Куда же она переехала? — спросил юноша.
— Вот уж не знаю. Не сказала куда.
Юноша хотел сразу же ехать назад, чтобы расспросить тетку, но уже совсем стемнело. Поневоле пришлось ждать до утра. Сосед дал ему поесть и пустил переночевать, взяв под залог верхнее платье. Гнев юноши был так велик, что он не сомкнул глаз до самого утра. Едва забрезжило, как он оседлал осла и снова отправился к тетке красавицы. Долго стучал в ворота: никто не отзывался. Несколько раз он принимался кричать — молчание! Наконец вышел слуга. Юноша тревожно спросил его, где старая госпожа.
— У нас нет такой, — удивился слуга.
— Как нет? Да ведь она еще вчера вечером была здесь, почему вы ее прячете? — возмутился юноша. Потом он спросил, чей это дом.
— Сановника Цуя, — ответил слуга. — Вчера какой-то господин нанял этот дом на короткое время. Он говорил, что к нему должен прибыть из дальних краев родственник. Еще не стемнело, как все уехали.
Охваченный горем и смятением, юноша просто потерял голову. Тут только он понял, как жестоко его обманули. Совершенно убитый, вернулся он в свое старое жилище в квартале Бучжэн.
Хозяин дома пожалел его и приютил у себя, но юноша был в таком горе, что три дня не принимал пищи и наконец тяжело заболел. Дней через десять ему стало совсем плохо. Хозяин побоялся, что юноше уже не встать, и перевез его на рынок в лавку похоронных принадлежностей.
Прошло некоторое время. Люди из лавки пожалели больного и стали в складчину кормить его. Постепенно бедняга начал вставать, опираясь на палку, и наконец смог уже помогать другим. Хозяин этой лавки почти каждый день посылал юношу сопровождать похоронные процессии, носить траурный балдахин. Тем юноша и кормился.
Прошло несколько месяцев, юноша совсем окреп, но всякий раз, слыша траурные песнопения, он скорбел о том, что не умер. Начинал рыдать и долго не мог успокоиться. Возвращаясь с похорон, он повторял погребальные песни. Юноша был очень талантлив; в скором времени он так преуспел в этом искусстве, что певца, равного ему, не сыскать было во всей столице.
Его хозяин издавна соперничал с владельцем другой лавки похоронных принадлежностей, что находилась в Восточном ряду. Там были носилки и повозки редкой красоты, но зато с похоронным песнопением дело не ладилось. Однако хозяин лавки в Восточном ряду, зная, насколько искусен юноша в песнопениях, дал ему двадцать тысяч и переманил к себе. Друзья этого хозяина, видя способности юноши, всячески поощряли его и потихоньку учили новым напевам. Так прошло несколько недель, но никто об этом не знал.
Как-то раз владельцы лавок похоронных принадлежностей заспорили между собой. Один из них предложил:
— Давайте устроим выставку похоронных принадлежностей на улице Небесных Ворот, увидим, у кого товары лучше, проигравший выкладывает пятьдесят тысяч на угощение. Ну как, согласны?
Составили договор, для верности скрепили его печатями и устроили выставку. Народу собралось видимо-невидимо: несколько десятков тысяч человек. Надзиратель квартала доложил об этом начальнику городской стражи, начальник городской стражи довел до сведения градоправителя столицы. Горожане сбежались со всех сторон, в домах почти не оставалось людей. Смотр начался утром и продолжался до полудня.
Лавка в Западном ряду оказалась в проигрыше: и повозки, и носилки, и похоронные принадлежности — все там было намного хуже. Вид у владельца этой лавки был очень смущенный. Но вот он установил помост в южном углу зала. На помост поднялся длиннобородый старик с колокольчиком в руках. Несколько человек стали позади него. Старик расправил бороду, поднял брови, сложил руки на груди, поклонился и запел похоронную «Песню о белом коне». Окончив петь, он огляделся по сторонам с видом победителя, словно был уверен, что соперников ему не найдется. Все хвалили исполнение песни, и сам старик считал, что он единственный в своем роде и никто его превзойти не может.
Владелец другой лавки похоронных принадлежностей установил помост в северном углу. Вскоре
