без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 1

И вот визирь, отец Шахразады, привёл её к царю, и царь, увидя его, обрадовался и спросил: "Доставил ли ты то, что мне нужно?"

И визирь сказал: "Да!"

И Шахрияр захотел взять Шахразаду, но она заплакала; и тогда он спросил её: "Что с тобой?"

Шахразада сказала: "О царь, у меня есть маленькая сестра, и я хочу с ней проститься".

И царь послал тогда за Дуньязадой, и она пришла к сестре, обняла её и села на полу возле ложа. И тогда Шахрияр овладел Шахразадой, а потом они стали беседовать; и младшая сестра сказала Шахразаде: "Заклинаю тебя Аллахом, сестрица, расскажи нам что-нибудь, чтобы сократить бессонные часы ночи".

"С любовью и охотой, если разрешит мне безупречный царь", - ответила Шахразада.

И, услышав эти слова, царь, мучавшийся бессонницей, обрадовался, что послушает рассказ, и позволил.

Сказка о купце и духе (ночи 1-2)

Шахразада сказала: "Рассказывают, о счастливый царь, что был один купец среди купцов, и был он очень богат и вёл большие дела в разных землях. Однажды он отправился в какую-то страну взыскивать долги, и жара одолела его, и тогда он присел под дерево и, сунув руку в седельный мешок, вынул ломоть хлеба и финики и стал есть финики с хлебом. И, съев финик, он кинул косточку - и вдруг видит: перед ним ифрит высокого роста, и в руках у него обнажённый меч. Ифрит приблизился к купцу и сказал ему: "Вставай, я убью тебя, как ты убил моего сына!" - "Как же я убил твоего сына?" - спросил купец. И ифрит ответил: "Когда ты съел финик и бросил косточку, она попала в грудь моему сыну, и он умер в ту же минуту". - "Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! - воскликнул купец. - Нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха, высокого, великого! Если я убил твоего сына, то убил нечаянно. Я хочу, чтобы ты простил меня!" - "Я непременно должен тебя убить", - сказал джинн и потянул купца и, повалив его на землю, поднял меч, чтобы ударить его. И купец заплакал и воскликнул: "Вручаю своё дело Аллаху! - и произнёс:

Два дня у судьбы: один - опасность, другой - покой;И в жизни две части есть: та-ясность, а та-печаль.Скажи же тому, кто пас превратной судьбой корит:"Враждебна судьба всегда лишь к тем, кто имеет сан.

Не видишь ли ты, как вихрь, к земле пригибающий,Подувши, склоняет вниз лишь крепкое дерево?Не видишь ли - в море труп плывёт на поверхности,А в дальних глубинах дна таятся жемчужины?

И если судьбы рука со мной позабавиласьИ гнев её длительный бедой поразил меня,То знай: в небесах светил так много, что счесть нельзя,Но солнце и месяц лишь из-за них затмеваются.

И сколько растений есть, зелёных и высохших,Ко камни кидаем мы лишь в те, что плоды несут.Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,И зла не страшился ты, судьбой приносимого.

А когда купец окончил эти стихи, джинн сказал ему: "Сократи твои речи! Клянусь Аллахом, я непременно убью тебя!" И купец сказал: "Знай, о ифрит, что на мне лежит долг, и у меня есть много денег, и дети, и жена, и чужие залоги. Позволь мне отправиться домой, я отдам долг каждому, кому следует, и возвращусь к тебе в начале года. Я обещаю тебе и клянусь Аллахом, что вернусь назад, и ты сделаешь со мной, что захочешь. И Аллах тебе в том, что я говорю, поручитель".

И джинн заручился его клятвой и отпустил его, и купец вернулся в свои земли и покончил все свои дела, отдав должное, кому следовало. Он осведомил обо всем свою жену и детей, и составил завещание, и прожил с ними до конца года, а потом совершил омовение, взял под мышку свой саван и, попрощавшись с семьёй, соседями и всеми родными, вышел, наперекор самому себе; и они подняли о нем вопли и крики. А купец шёл, пока не дошёл до той рощи (а в тот день было начало нового года), и когда он сидел и плакал о том, что с ним случилось, вдруг подошёл к нему престарелый старец, и с ним, на цепи, газель. И он приветствовал купца и пожелал ему долгой жизни и спросил: "Почему ты сидишь один в этом месте, когда здесь обиталище джиннов?" И купец рассказал ему, что у него случилось с ифритом, и старец, владелец газели, изумился и воскликнул: "Клянусь Аллахом, о брат мой, твоя честность истинно велика, и рассказ твой изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поучающихся!"

Потом старец сел подле купца и сказал: "Клянусь Аллахом, о брат мой, я не уйду от тебя, пока не увижу, что у тебя случится с этим ифритом!" И он сел возле него, и оба вели беседу, и купца охватил страх и ужас, и сильное горе, и великое раздумье, а владелец газели был рядом с ним. И вдруг подошёл к ним другой старец, и с ним две собаки, и поздоровался (а собаки были чёрные, из охотничьих), и после приветствия он осведомился: "Почему вы сидите в этом месте, когда здесь обиталище джиннов?" И ему рассказали все с начала до конца; и не успел он как следует усесться, как вдруг подошёл к ним третий старец, и с ним пегий мул. И старец приветствовал их и спросил, почему они здесь, и ему рассказали все дело с начала до конца, - а в повторении нет пользы, о господа мои, - и он сел с ними. И вдруг налетел из пустыни огромный крутящийся столб пыли, и когда пыль рассеялась, оказалось, что это тот самый джинн, и в руках у него обнажённый меч, а глаза его мечут искры. И, подойдя к ним, джинн потащил купца за руку и воскликнул: "Вставай, я убью тебя, как ты убил моё дитя, последний вздох моего сердца!" И купец зарыдал и заплакал, и три старца тоже подняли плач, рыданья и вопли.

И первый старец, владелец газели, отделился от прочих и, поцеловав ифриту руку, сказал: "О джинн, венец царе"! джиннов! Если я расскажу тебе, что у меня случилось с этой газелью, и ты сочтёшь мою повесть удивительной, подаришь ли ты мне одну треть крови этого купца?" - "Да, старец, - ответил ифрит, - если ты мне расскажешь историю и она покажется мне удивительной, я подарю тебе треть его крови".

Рассказ первого старца (ночь 1)

Знай, о ифрит, - сказал тогда старец, - что эта газель - дочь моего дяди и как бы моя плоть и кровь. Я женился на ней, когда она была совсем юной, и прожил с нею около тридцати лет, но не имел от неё ребёнка; и тогда я взял наложницу, и она наделила меня сыном, подобным луне в полнолуние, и глаза и брови его были совершенны по красоте! Он вырос, и стал большим, и достиг пятнадцати лет; и тогда мне пришлось поехать в какой-то город, и я отправился с разным товаром. А дочь моего дяди, эта газель, с малых лет научилась колдовству и волхвованию, и она превратила мальчика в телёнка, а ту невольницу, мать его, в корову и отдала их пастуху.

Я приехал спустя долгое время из путешествия и спросил о моем ребёнке и его матери, и дочь моего дяди сказала мне: "Твоя жена умерла, а твой сын убежал, и я не знаю, куда он ушёл". И я просидел год с печальным сердцем и плачущими глазами, пока не пришёл великий праздник Аллаха, и тогда я послал за пастухом и велел ему привести жирную корову. И пастух привёл жирную корову (а это была моя невольница, которую заколдовала эта газель), и я подобрал полы и взял в руки нож, желая её зарезать, но корова стала реветь, стонать и плакать; и я удивился этому, и меня взяла жалость. И я оставил её и сказал пастуху: "Приведи мне другую корову". Но дочь моего дяди крикнула: "Эту зарежь! У меня кет лучше и жирнее её!" И я подошёл к корове, чтобы зарезать её, но она заревела, и тогда я поднялся и приказал тому пастуху зарезать её и ободрать. И пастух зарезал и ободрал корову, но не нашёл ни мяса, ни жира - ничего, кроме кожи и костей. И я раскаялся, что зарезал корову, но от моего раскаянья не было пользы, и отдал её пастуху и сказал ему: "Приведи мне жирного телёнка!" И пастух привёл мне моего сына; и когда телёнок увидел меня, он оборвал верёвку и подбежал ко мне и стал об меня тереться, плача и стеная. Тогда меня взяла жалость, И я сказал пастуху: "Приведи мне корову, а его оставь". Но дочь моего дяди, эта газель, закричала на меня и сказала: "Надо непременно зарезать этого телёнка сегодня: ведь сегодня - день святой и благословенный, когда режут только самое хорошее животное, а среди наших телят нет жирнее и лучше этого!"

"Посмотри, какова была корова, которую я зарезал по твоему приказанию, - сказал я ей. - Видишь, мы с ней обманулись и не имели от неё никакого проку, и я сильно раскаиваюсь, что зарезал её, и теперь, на этот раз, я не хочу ничего слышать о том, чтобы зарезать этого телёнка". - "Клянусь Аллахом великим, милосердным, милостивым, ты непременно зарежешь его в этот священный день, а если нет, то ты мне не муж и я тебе не жена!" - воскликнула дочь моего дяди. И, услышав от неё эти тягостные слова и не зная о её намерениях, я подошёл к телёнку и взял в руки нож..."

Но тут застигло Шахразаду утро, и она прекратила дозволенные речи.

И сестра её воскликнула: "О сестрица, как твой рассказ прекрасен, хорош, и приятен, и сладок!"