Сомадева - Океан сказаний

Один из них заговорил. «Послушай, божественный, расскажу я тебе о своей жизни. Зовут меня Дханадатта, и я купеческий сын из города Удджайини. Однажды пошел я вместе с женой спать на террасу, что на крыше дома, а когда на заре проснулся, гляжу — нет моей жены на террасе, нет ее и в саду, нет во дворе, нет и ни в каких покоях. Знал я, что никому другому она сердце свое не отдала, так как прежде была подарена мне ею гирлянда цветов, и сказала она тогда: «Пока я верна тебе, не завянет эта гирлянда», — и посейчас была эта гирлянда свежа. Но не знал я, что же с нею случилось — то ли сама куда-то ушла, то ли дух ее какой-нибудь унес, то ли еще что! И вот одолевают меня всякие дурные мысли, и рыдаю, и кричу, и палит меня огонь разлуки, и ничего я в рот не беру. Удалось родным немного успокоить меня, и начал я понемножку есть, а потом поселился в храме и стал кормить проходящих брахманов.

Пришел как-то раз туда уставший с дороги брахман и сказал: «Устал я». И тогда я устроил ему и омовение, и еду и спросил: «Откуда ты?» А он, насытясь, отвечал: «Из деревни, что недалеко от Варанаси стоит». Сообщили ему мои слуги о горе, меня постигшем, и он вот что еще сказал: «Отчего ж печалишься ты понапрасну и ничего не делаешь? Предприимчивый человек достигнет даже недостижимого. Поднимайся, ступай искать жену, а я пойду с тобой и буду тебе помощником».

«Да как же мы станем искать ее, когда неизвестно даже, в какую сторону идти?!» — крикнул я в ответ, а он мне сказал от души: «Зачем ты так говоришь? Разве не знаешь, как Кесата сумел встретиться с женой своей Рупавати, хотя это и вовсе было безнадежно? Коли нет, так послушай их историю:

Жил некогда в Паталипутре богатый брахманский сын, и был он молод, и звали его Кесата, а красотой он был равен самому Каме. Желая найти равную себе по красоте супругу, ушел он из дому, не сказавшись родителям, и стал бродить по разным странам, как будто затеял посетить все тиртхи, места святых купаний. Однажды, добравшись до берега Нармады, увидал он большую свадебную процессию, двигавшуюся по дороге. Вышел тут из ее середины какой-то почтенный старик из дваждырожденных, приблизился к нему, поздоровался и заговорил: «Хочу просить я тебя об одном деле, легком, как игра, и если согласен ты выполнить мою просьбу, то я тебе ее скажу». Ответил ему на это Кесата: «Коли воистину дело твое мне под силу, то непременно помогу».

И тогда старый брахман сказал: «Слушай же! Есть у меня сын, и он среди уродов первейший, так же как и ты — первый среди красавцев. Торчат у него в разные стороны зубы, нос расплющенный, черный он, косоглазый, с отвислым брюхом, косолапый и кривоногий, а уши что лопухи. И хоть он весь такой, да я из любви к нему, расписав, будто он хорош собою, попросил брахмана Ратнадатту выдать за него дочь, а зовут ее Рупавати, и она заслуживает такого имени, потому что воистину прекрасна, и сегодня должна быть устроена свадьба. Вот ради этого-то мы и едем, но как подумаю я, что случится, когда Ратнадатта, будущий мне свойственник, увидит моего сыночка, то сразу понимаю, что все это впустую — ведь не отдаст он свою дочь. Шел я и раздумывал, как же быть, да вот ты, почтенный, повстречался. Так выполни свое слово, помоги мне достичь желанного. Идем с нами, обкрутим мы ту девицу — ты по красоте своей ей равен и в женихи годишься, а женившись, отдашь ее моему сыну».

Согласился Кесата, и, переправившись на лодке через Нармаду, пошли они все вместе, и, когда Небесный странник удалился за гору Заката, добрались до какого-то города и остановились отдохнуть. Уже тьма наползала отовсюду, когда сошел Кесата к воде, чтобы ополоснуть рот, и увидел, как поднялся перед ним ужасный ракшас и закричал: «Сейчас сожру тебя, Кесата. Куда уйдешь ты от меня?», но остановил его Кесата: «Не надо, не ешь меня сейчас. Непременно я приду к тебе, вот только должен я выполнить дело, обещанное брахману». Заставил его ракшас поклясться в этом, и пошел Кесата к дружкам жениха.

Принес старый брахман одежды, полагающиеся жениху, обрядил Кесату, и со всеми прочими вступили они в город. Ввел брахман Кесату в покои Ратнадатты, где уже был приготовлен алтарь, а сам дом гремел от барабанов и других музыкальных инструментов. И взял Кесата в жены прекрасноликую Рупавати, за которой отец отдал очень большое приданое. Все женщины обрадовались, видя, что и жених, и невеста равны друг другу по своей красоте, и была рада Рупавати, что так хорош он собой, а ее подруги и вовсе считали, что он родился на земле Манматхой, а Кесату одолевали и досада, и восхищение.

Когда же удалились они в опочивальню и возлегли на ложе, то заметила Рупавати, что супруг ее чем-то озабочен и, отвернув от нее лицо, притворяется спящим. Глубокой ночью Кесата, решив, что Рупавати уснула, поднялся и вышел из дому, спеша исполнить обещание, данное ракшасу. Тотчас же встала Рупавати и незаметно последовала, верная, за мужем, любопытствуя, куда это он направился. Кесата же пришел к ракшасу, и тот, довольный его честностью, проревел: «Великодушен ты, о Кесата, и слову верен, и слава твоему родному городу Паталипутре и отцу твоему Десате слава! Иди же сюда, я тебя проглочу!» Но, услышав такую речь ракшаса, стремительно кинулась к нему Рупавати и закричала: «Съешь меня! Если ты проглотишь моего мужа, что будет со мной?» — «Будешь жить милостыней!» — возразил ракшас. «Да кто же, благородный, подаст милостыню мне, женщине?» Сказал он ей на это, что если попросит она у кого-нибудь милостыню, а тот посмеет отказать, то голова у него расколется на сто частей. Тогда она и попросила его: «Так окажи милость, дай мне в милостыню мужа!» И тотчас же голова ракшаса разлетелась на сто частей. И вместе с Кесатой, безмерно удивленным ее добродетельностью, вернулась Рупавати в опочивальню, а тут и ночь подошла к концу.

А утром, после того как все, кто был в свадебной процессии, закончили завтрак, прибыла она во главе с женихом и невестой, а теперь уже мужем и женой, на берег Нармады. Распоряжавшийся всем старый брахман посадил Рупавати с ее прислугой в одну лодку, сам сел в другую, а Кесату посадил в третью, сняв с него все украшения и о чем-то условившись с лодочниками. Вот переправился старик с невестой и дружками жениха на другую сторону, а лодку с Кесатой гребцы все еще держали на стремнине, и, когда стала она приближаться к грозному водопаду, бросились, подкупленные старым брахманом, гребцы в воду и выплыли на берег.

Река подхватила лодку с Кесатой, помчала ее средь бурных волн и по воле ветра вынесла в океан, где приливом выбросило беднягу на берег. Там, придя наконец в себя, подумал Кесата: «Ну и отблагодарил же меня старикашка-брахман! Но разве не глупость и беззаконие то, что оженил он сына, подменив его чужаком?» А пока предавался он таким размышлениям, спустилась ночь, наполненная звуками плясок носившихся в поднебесье демониц, и из-за этого он не мог спать, а когда наступила четвертая стража, услышал он какой-то шорох и увидел, что спускается с неба некий муж. Перепугался Кесата, но, разглядев, что нет в его облике ничего страшного, спросил: «Кто ты, почтенный?» И этот человек ответил ему: «Скажи мне, любезный, кто ты сам и как здесь очутился, а потом и я тебе про себя расскажу». И тогда обо всем, что с ним случилось, поведал Кесата, а пришелец, выслушав его историю, сказал: «И я в таком же положении, как и ты. Послушай, что со мной было.

Стоит на берегу реки Вены город Ратнапура, и был мой дом в этом городе, а имя мое Кандарпа, и я брахман, а мой отец был очень богат. Однажды вечером спустился я к берегу набрать воды, да поскользнулся и упал в реку, и понесла она меня, крутя в своих стремнинах. Далеко унесло меня за ночь, и к тому времени, когда наступил день и судьба, видно, посчитала, что рано мне умирать, прибило меня к дереву, трущемуся о берег, и, уцепившись за его ветви, выбрался я из потока, и перевел дух, и увидал поблизости заброшенный храм, посвященный Великим Матерям. Вошел я в него и узрел трепещущее сияние, и избавился от страха, и поклонился Матерям, восславил их и взмолился: «Спасите меня, повелительницы, несчастного! Вот пришел я к вам сегодня и молю о защите!»

После этой молитвы я, утомленный, заснул, и так, приятель, я отдохнул, а день тем временем пришел к концу, и опустилась тогда свирепая подвижница Ночь, украшенная богатым ожерельем из звезд-костей, белая от лунного света, будто умащенная пеплом, и увенчанная ярко сверкающим черепом луны. И тут услышал я разговор йогини, целой толпой вышедших из храма Матерей. А говорили они вот о чем: «Нынче должны мы лететь в Чакрапур на шабаш, но как же быть с этим брахманом, прибегшим к нашей защите? Ведь здесь полно диких зверей. Давайте отнесем его туда, где ничто не будет ему угрожать, а потом снова принесем в наш храм». И, порешив на этом, нарядили они меня в дорогие одежды и отвезли в дом какого-то богатого брахмана, неизвестно где находившийся, а сами полетели дальше.