Хагакурэ, или Сокрытое в листве - Ямамото Цунэтомо
Есть, наверное, люди, которым это неведомо, однако тех, кто готов жить, руководствуясь такими стремлениями, очень немного. Вопрос лишь в том, как к этому относиться. Стоит человеку захотеть жить так, и он станет замечательным слугой. Это чувство сравнимо с любовью. Чем меньше тепла ощущает человек, тем сильнее его любовь. Видя объект поклонения, он готов отдать за него жизнь. Тайная любовь — замечательный пример. По-настоящему глубокое чувство — это когда в любви не признаются и уносят ее с собой в могилу. Человек испытывает особую радость, когда понимает, что объект любви его обманывает. От этого чувство становится еще глубже. Так же должны строиться отношения между повелителем и подданным, хозяином и слугой. Именно в этом, а не в поисках ответа на вопрос, что правда, а что нет, и заключается главный смысл служения.
На схожесть отношений, связывающих господина со слугой и любовников, обращал внимание Соги[143].
62. Слуга, приближенный к своему повелителю, не должен выделяться и быть навязчивым. Проведя много лет рядом с господином без лишней суеты, он естественным образом становится человеком полезным. Такой слуга все равно что член семьи. А слуга, который не является приближенным, не может себе позволить действовать незаметно и неторопливо. Он должен прилагать усилия для того, чтобы его заметили вышестоящие.
63. Так говорил Дзётё:
«Будучи лишен больших талантов и не имея возможности принять участие в сражениях, в которых смотришь в лицо смерти, я не считаю себя ценным слугой. И тем не менее с молодых лет я хотел быть самым преданным и доблестным вассалом моего повелителя. Я был пропитан этим желанием до мозга костей. Поэтому даже самые умные и проницательные люди воспринимали меня серьезно. Более того, они очень помогали мне, хоть я и не заслуживал этого. Только сейчас я осмелюсь предположить: моя преданность повелителю была так велика, что оказалась в состоянии сдвинуть Небо и Землю, и люди меня признали. Я переполнен благодарностью за то, что моя верность повелителю получила признание его сына[144] и высших советников.
Для наследственного вассала почитание господина есть данность, не зависящая от того, входит он в число приближенных или нет. Увеличение жалованья, подарки золотом и серебром принимаются с благодарностью, но куда больше ценится одно доброе слово. Его бывает достаточно, чтобы у человека возникло желание сделать сэппуку за своего господина.
Когда на вассалов клана Набэсима, проживавших в Эдо, были возложены обязанности участвовать в тушении пожаров, если таковые будут иметь место, я занимался работой с книгами и документами. Его светлость, посмотрев список людей, сказал обо мне: „Он молод, и я хочу, чтобы он был приписан ко мне“[145]. Я сразу почувствовал, что с радостью отдам за него жизнь.
Однажды в Осаке мой повелитель отдал мне свой футон и спальную одежду и сказал: „Я не могу повысить тебе жалованье, потому что твоя служба — участвовать в моих развлечениях, но в знак благодарности дарю тебе эти вещи. Это мой личный подарок, и благодарить за него старейшин нет необходимости“. Я был ужасно рад и подумал: „Будь сейчас старые времена, я бы с готовностью расстелил футон, надел спальную одежду и совершил дзюнси, последовав за повелителем в мир иной“»[146].
64. Когда после перерыва самурая вновь берут на службу, ему лучше принять вид покорный и безропотный. Идеально при этом сохранять невозмутимость и спокойствие. Чем сильнее благодарность, которую он испытывает к тем, кто взял его на службу, и к клану в целом, тем весомее обязательства, которые он на себя принимает. Осознав это, самурай поймет, что быть ронином не самое лучшее дело. Ему ничего не нужно, кроме клятвы в верности господину. В ней он должен оставаться непоколебим, даже если Будда, Конфуций или богиня солнца Аматэрасу Омиками явится перед ним и станет склонять к отказу от связи с господином. Самурай должен довериться воле господина, даже если его пошлют в преисподнюю или он понесет божью кару за свое слепое повиновение. Если он допустит оплошность, его могут обвинить в попрании воли богов и Будды. Но ни боги, ни Будда никогда не отвергают верность и преданность.
65. Как-то я сопровождал Дзётё, когда он ходил к своему приятелю. После непродолжительного разговора пришло время прощаться. И хозяин сказал: «Поболтаем еще немного. Хотелось бы провести с вами больше времени, до самого вечера, но у меня скоро гости». Мы тут же ушли. Дзётё произнес: «Сказав такое, он показал, что просто хотел от нас избавиться».
66. Нужно всегда иметь при себе румяна и пудру. Иногда, проснувшись утром, да еще с похмелья, имеешь бледный вид. Вот тут-то и пригодятся румяна.
67. Таких мудрых людей, как Кюма Сагара, больше нет и не будет. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, какой это ум, и чем больше человек его узнавал, тем больше убеждался в этом. Его светлость Мицусигэ был горячим поклонником поэзии. Его дед, его светлость Кацусигэ, старался отвратить его от этого увлечения и посадил старейшин под домашний арест за то, что они не разубедили Мицусигэ. Кацусигэ призвал всех, кто прислуживал внуку, и устроил им нагоняй. Говорят, что Кюма, который был тогда молод и не имел никакого влияния, сказал: «Никто лучше меня не знает характера Тансю. Кроме поэзии, ничто больше не способно смягчить его темперамент. Он одарен выдающимися качествами, но при этом очень вспыльчив и бывает груб. А его любовь к поэзии может стать основой для того, чтобы продлить существование нашего клана на много поколений». Кюма и потом не раз повторял свою точку зрения. Впоследствии его светлость Кацусигэ заявил: «Когда я распекал слуг Танго-но Ками[147], никто из них не пробормотал и слова в его защиту. Ловкачи! Но нашелся один простой юноша, который мне кажется очень даровитым».
(Представленный здесь вариант событий отличается от того, как он изложен в других источниках, и требует уточнения.)
68. Ко всему новому, даже если оно лучше прежнего, люди относятся с подозрением[148]. Один из воинов отряда, которым командовал Матабэй Накано, говорил: «Наш командир потратил много усилий, чтобы набрать и подготовить двадцать пять умелых лучников, а отряд был расформирован, и десять лучших лучников были включены в отряд Савано. Новые командиры поразились их мастерству, за которое они должны благодарить своего прежнего командира. Остальных лучников определили в огнестрельную команду. Мы сломали свои луки и дали себе обет не брать в руки мушкеты. Одного из
