Автор неизвестен - Древневосточная литература - Удивительные истории нашего времени и древности
Вскоре Лу Нань получил письмо от одного сановника, в котором тот намекал поэту, что было бы хорошо, если бы родственники Лу Наня прислали от его имени жалобу, а также разослали по различным ямыням прошения об освобождении поэта. Получив это письмо, Лу Нань очень обрадовался и сразу велел своим домашним разослать во все ямыни жалобы на несправедливые действия Ван Цэня. Каждый ямынь, действительно, послал протесты в областное управление наказаниями с просьбой о пересмотре дела Лу Наня. Поэтому большая часть писем, исходящая в эти дни из областного управления, приходилась именно на тот уезд, где начальником был Ван Цэнь. В течение нескольких дней Ван Цэнь получил десятки писем, настоятельно требовавших освобождения поэта. Начальник уезда находился в полнейшей растерянности, а тут еще ему внезапно возвратили его собственное донесение, которое было признано недействительным. Через несколько дней из областного управления по судебным делам пришло правительственное распоряжение: Лу Наня вместе с материалами дела доставить в область. Начальник уезда понял, что дело это будут рассматривать в области, где Лу Наня, конечно, освободят, и не на шутку перепугался.
«Действительно, об этом негодяе можно сказать, что дух его проникает повсюду, — возмущался начальник уезда. — Как это он, находясь здесь, в тюрьме, сумел связаться с различными учреждениями и все подготовить. Если его освободят, то мне потом от него не поздоровится. Как же мне избежать ответа за все это? Ладно, раз начал дело, надо его доводить до конца! Если не вырвать траву с корнем, то потом беды не оберешься!».
В тот же вечер Ван Цэнь велел Тань Цзуню отправиться в тюрьму и приказать тюремщику Цай Сяню немедленно заготовить свидетельство о болезни Лу Наня, а ночью вывести поэта в уединенное место и покончить с ним.
Как жаль, что такой талантливый человек, как Лу Нань, должен ни за что погибнуть в этой страшной тюрьме!
Рассказ мой делится на две части. Сейчас расскажу вам о том, что в уезде Цзюньсянь помощником уездного инспектора по уголовным делам был некий Дун Шэнь, из чиновной семьи. Дела он вел энергично, служил со всем усердием, действовал всегда по закону, справедливо и милостиво. Дун Шэнь никак не мог согласиться с несправедливым решением начальника уезда по делу Лу Наня. Но так как он был всего лишь мелким чиновником, то не посмел вмешаться. Каждый раз, когда Дун Шэнь приходил по делам своей службы в тюрьму, он непременно заходил к Лу Наню побеседовать, так что вскоре заключенный и чиновник стали большими друзьями.
Случилось так, что как раз в тот вечер, когда Лу Наня по приказу начальника уезда вывели из тюрьмы, чтобы потихоньку убить, Дун Шэнь пришел в тюрьму с обходом. Не найдя поэта на месте, он потребовал объяснений у тюремщиков, но те не хотели ему ничего сказать. Только когда Дун Шэнь в негодовании прикрикнул на них, один робко заметил:
— Господин начальник прислал сюда секретаря Таня с приказанием покончить с Лу Нанем. Его уже увели отсюда.
— Уездный начальник ведь считается «отцом и матерью народа», как мог он пойти на такое дело?! — в гневе закричал помощник инспектора. — Не иначе, как это вы, мошенники, хотели нажиться на Лу Нане, но, увидев, что он не дает взяток, решили убить его. Скорее ведите меня к нему!
Тюремщики, не смея ослушаться, провели Дун Шэня в маленький темный переулок за тюрьмой, где они сразу же наткнулись на Тань Цзуня и Цай Сяня.
— Прекратить! — не своим голосом закричал помощник инспектора.
Перед ним на земле лежал Лу Нань. Все его тело, исполосованное ударами плетей, стало фиолетово-черным. Он был связан по рукам и ногам, а на лице лежал тяжелый мешок с землей. Дун Шэнь приказал снять мешок и стал звать на помощь. Судьбою не предназначено было Лу Наню умереть: поэт постепенно стал приходить в себя; его развязали, помогли ему дойти до тюрьмы, напоили горячим супом, и только тогда Лу Нань обрел дар речи и смог рассказать о том, как в тюрьму пришел Тань Цзунь и приказал Цай Сяню выполнить злодейский замысел.
Немного успокоившись, помощник инспектора приказал людям приглядеть за Лу Нанем, пока тот будет спать, а сам повел Тань Цзуня и Цай Сяня в комнату для дознаний.
Помощник инспектора отлично знал, что оба преступника действовали по распоряжению начальника уезда, но в то же самое время он понимал, что если сейчас вывести все это дело на чистую воду, начальник уезда ни в чем не признается. Он хотел было начать пытать Тань Цзуня, чтобы заставить его сознаться. Однако последний являлся правой рукой начальника уезда, и Ван Цэнь мог обвинить Дун Шэня в том, что он самовольно наказал его первого помощника, и тогда ему не поздоровится. Тогда Дун Шэнь позвал к себе одного Цай Сяня, решив заставить его признаться, что они вместе с Тань Цзунем задумали убить Лу Наня за то, что тот отказался дать им денег.
Вначале Цай Сянь только твердил о том, что он поступал по приказу начальника, и никак не хотел признаться в своей вине.
— Пытать его! — закричал в гневе Дун Шэнь.
Напомню здесь, что совсем недавно Цай Сянь донес на тюремщиков, что они пропускают к Лу Наню гостей. После этого начальник уезда сам осмотрел тюрьму и приказал всех их высечь. Теперь тюремщики не хотели упустить удобного случая, чтобы отомстить своему врагу: они подобрали парочку таких коротких и таких крепких тисок, что как только началась пытка, Цай Сянь тотчас стал неистово кричать и несколько раз подряд признал свою вину. Добившись цели, помощник инспектора приказал прекратить пытку. Тюремщики, злые на Цай Сяня за его предательство, притворились, что не слышат приказа, и еще сильнее подвинчивали тиски. Они так сжимали пальцы Цай Сяня, что тот от нестерпимой боли стал звать на помощь отца и мать и перебрал всех своих предков, дойдя до восемнадцатого колена. Дун Шэнь был вынужден несколько раз подряд прикрикнуть на тюремщиков, прежде чем те прекратили пытку. Помощник инспектора вынул бумагу и кисть и приказал Цай Сяню написать свои показания. Тому ничего не оставалось, как написать все под диктовку помощника инспектора.
— Пока что не выпускайте обоих из тюрьмы, — распорядился Дун Шэнь, пряча в рукав признание Цай Сяня. — Я должен сначала повидать начальника уезда, тогда можно будет их и арестовать.
С этими словами Дун Шэнь вышел из тюрьмы и вернулся в ямынь, где целую ночь напролет писал донесение по этому делу.
На следующий день, когда начальник уезда готовился к утреннему приему в ямыне, помощник инспектора направился к нему со своим донесением.
Начальник уезда и без того был взволнован длительным отсутствием Тань Цзуня. Донесение помощника инспектора совсем его обескуражило, хотя он и не подал виду. Ван Цэнь негодовал на Дун Шэня за то, что тот помешал ему осуществить задуманный план, но сделать ничего не мог.
— Сомневаюсь, чтобы все было так, как вы пишете, — ответил начальник уезда, просмотрев донесение.
— Ночью я был в тюрьме и собственными глазами все видел. Как же можно говорить, что этого не было. Если почтенный начальник мне не верит, позовите виновных и допросите их в моем присутствии. Мне кажется, что Тань Цзунь еще, может быть, заслуживает снисхождения, но этот Цай Сянь совершенно не знает норм поведения. Он дошел до того, что даже нашего высокого начальника смешал с грязью. Надо его как следует проучить, чтобы это послужило уроком для других!
Начальник уезда, слушая Дун Шэня, краснел. Боясь, что дело это может выйти за пределы ямыня и покрыть его имя позором, он был вынужден арестовать Цай Сяня и сослать его на каторжные работы.
С этих пор Ван Цэнь затаил злобу против помощника инспектора Дуна и, придравшись к какому-то его легкомысленному поступку, доложил об этом высшим властям. Дун Шэнь был отстранен от должности и покинул уезд. Так что здесь мы с ним и расстанемся.
Вернемся к начальнику уезда. Раздосадованный тем, что ему так и не удалось осуществить до конца своего тайного плана, Ван Цэнь разослал во все вышестоящие инстанции донесения. Кроме того, он специально послал в столицу людей, которым было приказано лично передать донесения влиятельным лицам. Суть этих донесений была такова: «Лу Нань, полагаясь на свое богатство и высокие связи, чинит насилия над местными жителями, убивает простых людей, бунтует против начальника уезда и после этого смеет еще писать всякие ходатайства в надежде избежать наказания». Обстоятельства дела во всех этих донесениях были изложены в весьма сгущенных красках и порочили поэта во всех отношениях. Начальник уезда думал, что таким путем он сможет придать этому делу огласку и сделать так, чтобы никто не посмел выступить в защиту поэта. Затем Ван Цэнь приказал Тань Цзуню достать от Цзинь жалобу на Лу Наня, якобы убившего ее мужа, переписать эту жалобу в нескольких экземплярах и *расклеить ее на улицах уезда. Когда все было подготовлено, Вань Цэнь приказал отправить Лу Наня вместе с документами по его делу в областное управление по судебным делам. К прочим документам была приложена жалоба Цзинь и личное донесение начальника уезда.
