Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая
Дней через десять Чжэн вернулся в столицу. Инь был рад его видеть, вышел ему навстречу и спросил:
— Здорова ли Жэнь?
— Она умерла, — проливая слезы, отвечал Чжэн.
Инь опечалился, друзья обнялись и, удалившись в комнату, горько заплакали. Потом Инь стал расспрашивать о подробностях смерти.
— Ее разорвали собаки, — отвечал Чжэн.
— Как же собаки, даже свирепые, могут разорвать человека?
— Она не была человеком.
— Так кто же она? — спросил Инь, пораженный его словами.
И Чжэн рассказал ему всю историю с начала до конца. Инь удивлялся и тяжело вздыхал.
На другой день, приказав запрячь лошадей, Инь вместе с Чжэном отправился в Мавэй. Они разрыли могилу, посмотрели на останки Жэнь и в великой печали вернулись обратно. Позднее, вспоминая привычки Жэнь, друзья могли отметить только то, что лишь одним отличалась она от людей — никогда не шила себе платья.
Впоследствии Чжэн стал главным инспектором и разбогател. Одно время в его конюшнях было более десяти коней. Он умер шестидесяти лет от роду.
В годы правления «Дали» я, Шэнь Цзи-цзи, жил в Чжунлине, встречался с Инем, который несколько раз рассказывал эту историю, поэтому я и запомнил ее во всех подробностях. Позднее Инь стал цензором и одновременно наместником в Лунчжоу, где и умер.
Эта история показывает, что и животным присуще человеческое! Не уступив силе, Жэнь хранила до самой смерти верность своему избраннику, в чем с нею не могут сравниться нынешние женщины. К сожалению, Чжэн был недалеким человеком, его привлекала только красота Жэнь, но он ничего не знал о ее характере. Будь он мудрым, он мог бы кое-что узнать о законах перевоплощения, о природе сверхъестественного и в изящных сочинениях поведать нам о необыкновенной любви, а не довольствовался бы только красотой своей возлюбленной. Очень жаль, что он не был мудрым!
Во второй год правления «Цзяньчжу» я отправился в Цзиньу, где получил пост советника. Моими попутчиками были генерал Пэй Цзи, помощник правителя города по имени Сунь Чэн, советник по гражданским делам Цуй Сюй и советник Лу Чунь, которые ехали из провинции Шэньси в город Сучжоу. Вскоре к нам присоединился Чжу Фан, бывший советник, путешествующий ради своего удовольствия. Мы плыли вниз по рекам Ин и Хуай, днем пируя, а по ночам рассказывая разные истории. Мои спутники были глубоко изумлены и растроганы, когда услышали историю Жэнь. Они просили меня записать эти необыкновенные события, и я, Шэнь Цзи-цзи, исполнил их желание.
Ли Гунцзо
Правитель Нанькэ
Перевод О. Фишман
Фэнь Чуньюй, родом из Дунпина, был известен в У и Чу как удалой воин. Он любил вино и не признавал никаких авторитетов. Человек он был богатый и гостеприимный, хотя и вспыльчивый. За блестящие познания в области военного искусства Чуньюя назначили помощником командующего войсками области Хуайнань, но за пристрастие к вину и строптивый характер его скоро разжаловали. Он приуныл, потом стал делать вид, что ему все нипочем, и запил вовсю. Жил он в десяти ли к востоку от уездного города Гуанлин. На южной стороне за его домом рос старый ясень; высокий, с длинными ветвями, он бросал густую тень далеко вокруг. Под ним-то каждый день и пировал Чуньюй со своими приятелями, доблестными героями.
В девятую луну седьмого года правления «Чжэньюань»{91} Чуньюй напился так, что ему стало нехорошо. Двое приятелей отвели его под руки в дом, уложили на веранде и сказали:
— Подремлите здесь! Мы покормим лошадей, помоем ноги, а когда вам станет лучше, уедем вместе.
Чуньюй развязал головной платок, подложил его вместо подушки и внезапно впал в забытье. Словно во сне привиделись ему два гонца в пурпурных одеждах, склонившие перед ним колени. Они сказали:
— Нас прислал повелитель страны Хуайань, чтобы пригласить вас почтить его своим посещением.
Чуньюй поднялся с кушетки, оправил платье и последовал за гонцами. У входа он увидел небольшой черный лакированный экипаж, запряженный четырьмя быками; вокруг стояло человек восемь свиты, которые помогли Чуньюю сесть в экипаж.
Миновав главные ворота, они направились к старому ясеню и въехали в его дупло. Чуньюй был очень удивлен, но не решился задавать вопросы. Перед ним расстилался живописный пейзаж: горы и реки, дороги, вьющиеся меж лугов и деревьев. Но все выглядело не так, как на земле.
Проехав несколько десятков ли, он увидел зубцы городской стены; экипажи и пешеходы непрерывно сновали по дороге. Сопровождавшие Чуньюя люди сурово кричали: «Посторонись!» — и пешеходы торопливо разбегались в разные стороны. Экипаж въехал в главные городские ворота; за ними высилась башня, на которой золотыми иероглифами было написано: «Великое государство Хуайань».
Сторожа поспешили к Чуньюю с поклонами. Появился всадник и громогласно возвестил:
— Повелитель приказал, чтобы его зять, прибывший издалека, отдохнул на подворье Восточного Блеска.
Повинуясь приказу, поехали дальше. Неожиданно показались широко распахнутые ворота. Чуньюй вышел из экипажа и прошел во двор. Вокруг были узорные решетки, резные колонны, густые деревья, увешанные плодами… в глубине двора были расставлены скамьи с подушками и столы с блюдами, полными всяких закусок.
Все это очень ему понравилось.
— Прибыл первый советник! — провозгласил слуга.
Чуньюй заспешил ему навстречу и вскоре увидел человека в пурпурной одежде, с табличками из слоновой кости у пояса; они вежливо поклонились друг другу, как подобает гостю и хозяину.
Советник сказал:
— Наш повелитель приветствует вас, не посчитавшего наше маленькое государство далеким захолустьем, и удостаивает вас предложением породниться.
— Как осмелюсь я, ничтожество, так далеко зайти в своих мечтах? — ответил Чуньюй.
Советник предложил Чуньюю следовать за ним. Шагов через сто они вошли в красные ворота. Несколько сотен воинов стояли рядами справа и слева, с копьями, секирами и трезубцами в руках. Они уступили им дорогу. Среди воинов Чуньюй увидел своего старого приятеля Чжоу Бяня, в душе очень ему обрадовался, но окликнуть не решился.
Советник провел Чуньюя в огромный дворец; придворная стража почтительно приветствовала его. На троне торжественно восседал человек огромного роста в парадной одежде из белого шелка и в красной расшитой шапке. Дрожащий от страха Чуньюй не решался поднять глаза. Слуги, стоявшие вокруг него, велели ему поклониться.
— Из уважения к вашему почтенному отцу, который не пренебрег нашим маленьким государством, я согласен, чтобы моя младшая дочь Яофан служила вам, сударь, — обратился повелитель к Чуньюю.
Чуньюй только и смог что броситься перед ним на колени, но не решился произнести ни слова.
— Пока поживите у нас в гостях, а затем подыщем помещение для брачной церемонии, — сказал повелитель.
Первый советник провел Чуньюя на подворье, где он предался размышлениям. Вспомнил об отце, полководце, который отправился на границу и попал в плен; до сих пор Чуньюй не знал, жив он или нет. Он слышал, что отец участвовал в боях с северными племенами, очевидно, поэтому повелитель и знал его.
Голова Чуньюя была как в тумане; он не мог разобраться, что же все-таки с ним произошло. Вечером ему прислали брачные подарки — ягнят, гусей, парчу, шелка — чего только тут не было!
В окружении служанок явилось несколько тысяч девушек с такими именами, как Цветущий Тополь, Темный Поток, Первая Бессмертная, Вторая Бессмертная. В головных уборах из перьев зимородка и феникса, в накидках их золотой дымки, в платьях из лазурного шелка с золотыми украшениями, от которых рябило в глазах, девушки суетились вокруг Чуньюя, стараясь развлечь и развеселить его. Они были изящны, красивы, речи их были любезны и изысканны. Чуньюю трудно было отвечать им в тон. Одна из девушек обратилась к нему:
— Когда-то, сопровождая властительницу Линьжи, я проходила мимо буддийского храма Великого Прозрения и в первом приделе увидела, как танцуют поломынь. Я с подругами сидела на каменной скамье у северного окна; в это время вы — тогда еще совсем мальчик — тоже приехали посмотреть. Вы подошли к нам, заигрывали, смеялись и шутили. Я и сестра Цюнъин завязали узлом красные платки и повесили их на бамбук. Неужели, сударь, вы забыли это? А то еще помню, как в шестнадцатый день седьмой луны я в монастыре Сыновней Почтительности видела Шан Чжэнцзы, верховного мудреца, и слушала, как учитель Цисюань читал сутру богини милосердия Гуаньинь. Я пожертвовала для монастыря две головных шпильки с золотыми фениксами, а Шан Чжэнцзы дала коробочку из слоновой кости. Вы тоже были в зале храма и попросили учителя, чтобы он позволил вам посмотреть на шпильки и коробочку, а потом вздохнули и долго удивлялись. Поглядев на меня и моих подруг, вы сказали: «В нашем мире смертных ни людей таких, ни вещей не найдешь». Вы спросили, кто я и откуда, но я не ответила. Мы оба были охвачены сильным чувством и не могли отвести глаз друг от друга. Неужели вы не помните и этого?
