Ал-Идриси о странах и народах Восточной Европы - И. Г. Коновалова
Можно ли на основании этого полагать, что при размещении на карте городов ал-Идриси привлек какие-то особые источники, не вошедшие в описание? Значит ли это, что информация карты дополняет и уточняет данные текста о городах? Разумеется, окончательный ответ на этот вопрос можно дать, лишь точно выяснив, какие картографические источники были использованы ал-Идриси. Тем не менее некоторые выводы можно сделать и сейчас.
Как я уже отмечала выше, карта, взятая ал-Идриси за основу, была им существенно модифицирована в ходе работы над составлением «Нузхат ал-муштак». Сравнение карты и текста сочинения показывает, что чем меньше в распоряжении ал-Идриси было современных ему данных, тем большую роль в составлении карты играли собственно картографические источники, часть материала которых не нашла отражения в тексте. Особенно отчетливо это видно на примере 5-7-й секций VII климата.
Лишь отдельные фрагменты текста редактировались в соответствии с картой. Это касается описания некоторых физико-географических объектов, к которым и относятся все обнаруженные нами признаки картографической ориентации автора текста. В целом же в тексте 4-6-й секций VІ-VІІ климатов элементы первичной, эгоцентрической пространственной ориентации преобладают над элементами картографической. Сведения, приводимые в тексте о городах, совершенно некартографичны, очень часто они имеют непосредственный, конкретно-чувственный характер. Противоречия между текстом и картой в определении местонахождения городов свидетельствуют о том, что города появились на карте вследствие перевода текстовых данных. Поэтому карту 4-6-й секций VI-VII климатов, на мой взгляд, следует использовать для уточнения текста с большой осмотрительностью, поскольку эта карта не играет самостоятельной роли в решении наиболее важного исследовательского вопроса — в локализации описанных в тексте городов. Скорее, карту можно привлекать для сравнения нашего понимания текста с тем, как его истолковывал ал-Идриси, когда выполнял функции картографа. В решении же вопроса о локализации городов 4-6-й секций VІ-VІІ климатов следует признать приоритет описательной части «Нузхат ал-муштак».
* * *
Несмотря на то что сочинение ал-Идриси является географическим, в качестве такового оно рассматривается — в самом общем виде — лишь в трудах по истории мусульманской (или, шире, средневековой) географии и картографии. В конкретных же исследованиях, посвященных анализу текста и карты «Нузхат ал-муштак», данные источника интерпретируются без учета того важного обстоятельства, что сообщения средневекового автора о разных странах и народах пронизаны специфическими пространственными представлениями. Особенность моего подхода к исследованию сочинения ал-Идриси состоит в том, что оно анализируется в том числе как географический текст, отражающий субъективные представления арабского ученого об окружающем пространстве.
Исследование сочинения ал-Идриси как географического текста дает возможность не только реконструировать представления ученого о Восточной Европе, но и выявить основные элементы той своеобразной ментальной конструкции, которой являлось пространство средневекового географа.
Главным элементом описания выступали разнообразные географические объекты. Все они воспринимались самим географом как реальные, хотя на самом деле часть физико-географических объектов, охарактеризованных в «Нузхат ал-муштак», виртуальна. В посвященных Восточной Европе разделах сочинения ал-Идриси выделяются несколько географических наименований, которые в принципе не могут быть отождествлены с каким-либо конкретным географическим объектом. Это в первую очередь относится к крупнейшим восточноевропейским рекам — реке Атил, которая лишь отчасти совпадает с Волгой, и «Русской реке», воплотившей идею о возможности водным путем пересечь Восточно-Европейскую равнину в меридиональном направлении. Точно так же озеро Тирма нельзя отождествить ни с одним озером Восточной Европы: в рассказе о нем тесно переплелись материалы ал-Хваризми и ал-Баттани об Азовском море, сведения купцов и путешественников об озерах Русского Севера и, возможно, данные литературных источников жанра 'аджа 'иб. Среди гор Восточной Европы нельзя найти точного соответствия горе Кукайа, поскольку в этом орониме заключено обобщенное представление об окраинных, труднодоступных, заснеженных и безлюдных районах Севера.
Появление подобных топонимов связано прежде всего с неизбежной особенностью субъективного пространственного восприятия — с тем, что в сознании отдельного человека крупные природные объекты (моря, реки, горы) не имеют четких границ и не осознаются в качестве целостных гидрографических или орографических систем. Вследствие этого средневековый географ в той мере, в какой он опирался на сообщения информаторов о таких объектах, оперировал отрывочными данными, которые он сам должен был систематизировать тем или иным способом. Причины формирования рассматриваемых топонимов могли быть обусловлены не только нехваткой конкретных сведений, но и отсутствием потребности в них у той аудитории, для которой предназначалось создаваемое сочинение. По-видимому, для потребителей такой топонимии в первую очередь была важна определенная географическая идея, воплощением которой и служил топоним, а не ее детализация.
Наряду с географическими объектами еще одним элементом пространства средневекового географа были исторические лица, сами образы которых неразрывно связаны с определенным географическим контекстом. Немногочисленные исторические персонажи, населяющие географическое пространство ал-Идриси, являются знаковыми фигурами для мусульманского мира, как, например, Хосров I Ануширван, которому в арабской традиции приписывалось основание почти всех укреплений на Кавказе (именно в этом контексте он и упоминается географом).
Для характеристики стран и народов Восточной Европы ал-Идриси широко использовал труд географа X в. Ибн Хаукала: на основе выдержек из его сочинения составлено описание народов, обитавших в бассейне р. Атил, дана характеристика отдельных участков этой реки, а также приведен популярный в мусульманской географической литературе рассказ о трех группах русов. Из произведения географа IX в. Ибн Хордадбеха ал-Идриси позаимствовал описание путешествия Саллама ат-Тарджумана к стене Йаджуджа и Маджуджа. Сочинения автора первой половины X в. ал-Мас'уди послужили для ал-Идриси одним из источников для характеристики водного пути, соединявшего Черное море с Каспийским. Отдельные сообщения ал-Идриси, касающиеся орографии и гидрографии Восточной Европы, имеют много параллелей с данными представителей математической географии ІХ-Х вв. — ал-Хваризми, Сухраба и ал-Баттани.
Сравнительный анализ восточноевропейских материалов в сочинениях ал-Идриси и арабских географов ІХ-ХІ вв. позволил выделить комплекс общих, «базовых» сведений, переходящих из сочинения в сочинение. Эти сведения восходят к известиям ранних арабских географов, опиравшихся, в свою очередь, на птолемеевскую традицию, и относятся к элементам оро- и гидрографии региона (в ряде случаев удается проследить и картографическую основу этой информации). Элементы рельефа и — в меньшей степени — гидрографии служат опорными деталями, помогающими географу расположить в пространстве сведения о населенных пунктах или же структурировать пространство для тех областей (как правило, северных), о которых иная информация просто отсутствует. Лишь для немногих районов Восточной Европы ал-Идриси располагал «самодостаточными» сведениями, которые сами по себе позволяли составить развернутое описание ряда объектов (такой материал предоставляли, в первую очередь, черноморские лоции, а также современные географу маршрутные данные о городах Поднепровья, Поднестровья и
