Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.
– По-моему, тебе больше незачем читать стихи, – с улыбкой заметил наконец Баоюй. – Ты и так близка к истине и, судя по твоим словам, уже постигла «три неясности»[29].
– Ты считаешь строку «дымок одинокий вьется» великолепной, – сказала на это Дайюй, – но ведь она не что иное, как подражание более древним поэтам. Сейчас я тебе прочту строки, перед которыми эта строка бледнеет.
И она процитировала Тао Юаньмина:
Во мгле и тумане —деревня как будто вдали.Тихо струитсянад каждой крышей дымок.
– «Струится» вместо «вьется». Великолепно! – в восторге вскричала Сянлин.
– Теперь ты поняла все, – засмеялся Баоюй. – Излишние объяснения могут только навредить. А сейчас попробуй сама что-нибудь сочинить, уверен, получится прекрасно!
– Ты должна вступить в наше поэтическое общество! – с улыбкой сказала Таньчунь. – Завтра же пришлю тебе приглашение.
– Не надо насмехаться надо мной, барышня! – с обидой произнесла Сянлин. – Я ведь хочу научиться сочинять стихи просто так, забавы ради.
– Все сочиняют забавы ради, – засмеялись в ответ Дайюй и Таньчунь. – Неужели ты полагаешь, что мы собираемся стать поэтами? Да нас засмеют, если кто-нибудь за стенами этого сада узнает, что мы сочиняем стихи!
– Нечего так уж скромничать! – с улыбкой произнес Баоюй. – Знатоки поэзии, услыхав, что мы создали поэтическое общество, попросили меня показать несколько стихотворений. И, когда прочли, не могли скрыть своего восхищения. Думаю, оно было искренним, иначе чего ради они стали бы переписывать для себя?
– Правда? – воскликнули в один голос Дайюй и Таньчунь.
– Врет только попугай! – ответил Баоюй.
– Вечно ты что-нибудь натворишь! – встревожились девушки. – Пусть стихи хороши, все равно не следовало показывать их чужим!
– А что тут особенного? – спросил Баоюй. – В древности женщины тоже сочиняли стихи, и сегодня мы их можем прочесть. Значит, они выходили за пределы женских покоев!
Неожиданно появилась Жухуа и сказала, что барышня Сичунь приглашает к себе господина Баоюя. Баоюй тотчас встал и вышел.
Сянлин между тем снова попросила дать ей прочесть стихи Ду Фу.
– И тему мне дайте, – сказала она. – Попробую что-нибудь сочинить и покажу вам.
– Вчера луна была до того прекрасна, что мне захотелось ее воспеть в стихах, но, увы, не удалось, – сказала Дайюй. – Вот ты и попробуй сочинить стихи о луне. Слова на рифму четырнадцатую можешь употреблять по своему усмотрению.
Сянлин обрадовалась и с книжкой в руках побежала домой. Прочла два стихотворения и стала сочинять сама. Она не хотела ни ужинать, ни пить чай, и Баочай, глядя на нее, сказала:
– И зачем только ты себе ищешь хлопоты? Наверняка Чернобровка тебя подбивает! Ну погоди, задам я ей! Ты и без того умом не блещешь, а увлечешься стихами – совсем рехнешься.
– Дорогая барышня! Не мешайте мне! – попросила Сянлин.
Через некоторое время стихотворение было готово, и девочка дала его посмотреть Баочай.
– Никуда не годится! – сказала Баочай. – Впрочем, стыдиться нечего. Покажи Дайюй. Интересно, что она скажет!
Дайюй прочла:
Коричник на луне среди небесПленяет ночь холодной красотой,Лучи засеребрились в чистых высях,Но недвижим теней настил густой.Луна несет поэту озаренье,Веселый дума обретет настрой,А путник, что вдали объят печалью,Все ж восхитится в этот час луной.Поодаль от дворца из малахитаЕсть зеркало – прозрачнейший нефрит,За шторою жемчужной ледянаяТарелка в высоте небес висит…И нет нужды, чтоб ночью этой дивнойСветильник серебром меня облил, —Зачем он, если яркость и сияньеЯ вижу даже в росписи перил!
– По смыслу неплохо, только стиль недостаточно изящный, – покачала головой Дайюй. – Ты мало читала и чувствуешь себя неуверенно, не хватает свободы. Почитай еще, а это стихотворение забудь и сочини новое, только пиши посмелее!
Сянлин вышла, низко опустив голову, села у пруда на камень и принялась задумчиво чертить палочкой по земле, к удивлению проходивших мимо.
Ли Вань, Баочай, Таньчунь и Баоюй издали наблюдали за ней и посмеивались. Вдруг Сянлин сдвинула брови, на губах заиграла улыбка.
– Умом тронулась! – промолвила Баочай. – Всю ночь что-то бормотала и уснула только к утру. А едва рассвело, вскочила с постели, наскоро умылась, причесалась и побежала искать Чернобровку! Потом вернулась и весь день ходила словно потерянная, написала стихотворение, но неудачно. Уверена, она и сейчас сочиняет.
– Поистине эта девушка «самая удивительная среди духов и самая выдающаяся среди людей»! – воскликнул Баоюй. – Создавая человека, Небо не зря наделяет его талантом. Ведь мы сами не раз сокрушались: как жаль, что эта девушка столь низкого происхождения! Никто себе и представить не мог, что наступит такой день, как сегодня! Что говорить? Небо и Земля справедливы!
– Тебе бы ее усердие! – насмешливо воскликнула Баочай. – С таким усердием в любом деле добьешься успеха!
Баоюй ничего не ответил. В это время Сянлин, радостная, подошла к Дайюй.
– Давайте посмотрим, что будет дальше! – предложила Таньчунь.
Они отправились в павильон Реки Сяосян и увидели, что Дайюй обсуждает с Сянлин написанное ею стихотворение. На вопрос, нравится ли ей, Дайюй ответила:
– Признаться, не очень, хотя Сянлин основательно потрудилась. Стихотворение надуманное, все в нем натянуто, неестественно. Пусть еще сочинит.
С этими словами Дайюй протянула листок с такими стихами:
Не серебро и не вода… Но чьеВ окне холодном яркое сиянье?Когда получше взглянешь, – в пустотеУзришь тарелки круглой очертанья.И кажется, что бледной мэйхуаДушистый аромат к луне стремится,На длинных-длинных ивовых ветвяхРосе пора настала испариться.Похоже, у дверей ступеней рядКак будто пудрой чуть позолотило,И легкий иней тонкой пеленойНефритовые застелил перила.Сон оборвался в западном дворце,Следов людей искать – не доискаться,И хочется за пологом узреть,Как будет к западу луна склоняться…
– А луны-то и нет! – с улыбкой заметила Баочай.
– На худой конец можно было использовать слова «сияние», «свет»! Впрочем, если вчитаться, в каждой строке угадывается лунный свет!.. Ладно, стихи – плод легкомыслия; попробуй еще сочинить, уверена, у тебя будет все лучше и лучше.
Самой Сянлин стихотворение ее казалось просто великолепным, и она, разумеется, огорчилась. Однако сдаваться ей не хотелось, и она решила попробовать сочинить еще.
Не обращая внимания на девушек, которые подшучивали над ней, Сянлин подошла к бамбуку, растущему у крыльца, и задумалась.
– Отдохнула бы немного! – с усмешкой посоветовала Таньчунь.
– Слово «отдохнуть» не подходит! – безразличным тоном ответила Сянлин. – Рифма не та.
Все расхохотались.
– Она помешалась на стихах! – воскликнула Баочай. – И в этом вина Чернобровки!
– Кун-цзы говорил: «Поучаю неутомимо!» – оправдывалась Дайюй. – Ведь она сама просит, отчего же не помочь?
– Давайте отведем Сянлин к четвертой барышне Сичунь, пусть посмотрит картину! – предложила Ли Вань, чтобы хоть как-то отвлечь девочку.
Она взяла Сянлин за руку и повела в павильон Благоухающего лотоса, а затем – в ограду Теплых ароматов. Сичунь как раз спала. У стены, прикрытая куском шелка, стояла картина.
Когда все вошли, Сичунь проснулась и показала свое произведение. Из десяти беседок, которые нужно было изобразить, на полотно было нанесено всего три, а среди них нарисовано несколько девушек.
– Видишь этих девушек? – спросили у Сянлин. – Они умеют сочинять стихи! Если хочешь, чтобы и тебя здесь нарисовали, поскорее учись!
Вскоре все разошлись.
Мысли Сянлин по-прежнему были заняты стихами. До третьей стражи она сидела задумавшись, потом легла в постель, но заснула лишь под утро. Баочай, проснувшись, услышала ее ровное, спокойное дыхание.
«Всю ночь ворочалась! – подумала Баочай. – Интересно, удалось ли ей сочинить еще что-нибудь? Наверное, она устала, не буду ее тревожить!»
Вдруг Сянлин во сне рассмеялась:
– Нашла! Неужели и это стихотворение окажется плохим?
Баочай стало и смешно, и грустно.
– Что нашла? – спросила она, разбудив Сянлин. – Ты, кажется, уже с духами начала разговаривать. Так и заболеть недолго!
Баочай встала, умылась и отправилась к матушке Цзя.
Надо вам сказать, что Сянлин решила во что бы то ни стало научиться сочинять стихи. Но как ни старалась, ничего не выходило. За целую ночь придумала всего восемь строк. С самого утра она отправилась в беседку Струящихся ароматов. Там Баочай рассказывала Ли Вань и сестрам, как Сянлин во сне сочиняет стихи. Вдруг они увидели Сянлин и, смеясь, бросились ей навстречу, горя от нетерпения прочесть то, что она сочинила.
Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
