Ашвагхоша - Жизнь Будды
К дереву так деревом коснешься,
И огонь из тренья порожден;
Шесть есть разных входов для касанья,
Их причинность имя есть и лик;
Имя с ликом родились от знанья,
Как зерно идет в росток и в лист,
Знанье же из имени и лика,
Эти два сплетаются в одно;
Некая попутная причина
Имя порождает, с ним и лик;
А другой попутною причиной
Имя с ликом к знанию ведут;
Как корабль уходит с человеком,
При сплетеньи суши и воды,
Так из знанья имя вышло с ликом,
Имя с ликом корни создает;
От корней рождается касанье;
От касанья к ощущенью путь;
В ощущеньи кроется хотенье;
И в хотеньи связь цеплянья есть;
Эта связь причина есть деяний;
А они ведут к рожденью вновь;
А в рожденьи скрыты смерть и старость,
В этом всех живых круговорот.
Исто-просветленный, мысля точно,
Он неукоснительно постиг:
Ежели рождение разрушить,
Прекратится старость, с ней и смерть.
Только уничтожь возникновенье —
И рожденью вместе с ним конец.
Только уничтожь цеплянье связи —
И возникновенья больше нет.
Уничтожь хотенье — нет цеплянья.
С ощущеньем — уничтожишь хоть.
Нет касанья — нет и ощущенья.
Шестеричность входов уничтожь,
Нет касанья, входы уничтожишь —
С ними нет имен и ликов нет.
Знанья нет — и нет имен и ликов.
Имена и лики уничтожь —
Вместе с ними знанье погибает.
Уничтожь неведенье,— и с ним
Имена и лики умирают.
Так великий Риши завершен,
Он усовершенствован в самбодхи,
В мудрости пределов он достиг.
Так усовершенствовавшись, Будда,
Духом, восьмикратный путь нашел,
Миру светоч — правильное зренье,
Верный путь для всех, чтобы ступать.
Так сполна он самость уничтожил,—
Гаснет так огонь, пожрав траву.
То он сделал, что хотел бы видеть
Сделанным свободными людьми.
Первый так прошел урок великий,
Парамарта свершена была.
Он вошел в глубокую Нирвану,
Свет возрос, и темный мрак исчез.
Полный совершенного покоя,
И хранил молчанье, он достиг
До криницы правды бесконечной,
До неисчерпаемых ключей.
Всей блистая мудростью лучистой,
Так великий Риши там сидел,
Между тем в глубоких содроганьях
Сотрясалась мощная Земля.
И опять был мир светло-спокоен,
Дэвы, Наги, Духи собрались,
Музыка небесная возникла,
Правый был закон ей вознесен.
Ветерки прохладные дышали,
Упадал с Небес душистый дождь,
И цветы не дожидались сроков,
И плоды спешили заблистать.
Из пространства, в пышном изобильи,
Молнийные падали цветы,
И других цветов лились гирлянды,
Светлому к ногам свевая дань.
Разные создания друг к другу
Устремлялись, чувствуя любовь,
Страх и ужас вовсе в мире стерлись,
Ненависти не было ни в ком.
Все, что жило в мире, сочеталось
С вольной безупречностью любви,
Дэвы, бросив вышние восторги,
К грешным, облегчая их, сошли,
Пытки было меньше все и меньше,
Возрастала мудрости Луна.
Видя свет, несомый людям Буддой,
Ликовали духи в Небесах,
Из жилищ небесных упадали
Приношенья, как цветочный дождь,
Дэвы, Наги, голосом согласным,
Восхваляли доблести его.
Люди, видя эти приношенья,
Слыша также радостный напев,
Исполнялись светлым ликованьем,
Отдавались радости вполне.
Только Мара, темный Дэвараджа,
В сердце сжатом чувствовал тоску.
Будда, потерявшись в созерцаньи,
В сердце ощущая светлый мир,
День ко дню, семь дней смотрел на Бодхи,
На святое древо он смотрел.
«Я теперь в покое совершенном,—
Про себя безгласно он сказал,—
Что хотело сердце — получило,
Ускользнул от самого себя».
Обозрело снова око Будды
Все живое, что вступило в мир,
Жалость в нем глубокая возникла,
Он желал им вольной чистоты.
Но, чтобы прийти к освобожденью
От слепой и жадной темноты,
Сердце путь прямой должно наметить
И не только внешне замолчать.
Он взглянул назад, и он подумал
Об обете мощном,— и опять
Восхотел закон он проповедать,
Жатву боли в мире осмотрел.
Брама-Дэва, видя эти мысли
И желая свет распространить,
Чтобы плоть от боли отдохнула,
Снизойдя, отшельника узрел.
Проповедник зрим был в нем верховный,—
Он сосредоточенный сидел,
Обладая мудростью и правдой,
С сердцем, ускользнувшим от темнот.
И тогда, исполнившись почтеньем,
Радостно великий Брама встал
И, ладони сжавши перед Буддой,
Так свое ходатайство изрек:
«Как велико в целом мире счастье,
Если с тем, кто те мен и не мудр,
Встретится столь любящий учитель,
Озарит смутительную топь!
Гнет страданья жаждет облегченья,
Грусть, что легче, тоже часа ждет.
Царь людей, ты вышел из рождений,
От смертей несчетных ускользнул.
И теперь тебя мы умоляем:
Ты спаси, из этих бездн, других,
Получив блестящую добычу,
Долю дай другим, что здесь живут.
В мире, где наклонны все к корысти
И делиться благом не хотят,
Ты проникнись жалостью сердечной
К тем, другим, кто здесь обременен».
Так сказавши в виде увещанья,
Брама-Дэва к Небу отошел.
Будда же, призыв тот услыхавши,
Ликовал и в замысле окреп.
Мысля, что просить он должен пищи,
Каждый из царей, из четырех,
Дар ему принес,— и Совершенный,
Взяв четыре, все их слил в одно.
Тут торговцы мимо проходили,
И небесный дружественный дух
Им сказал: «Здесь есть великий Риши,
Пребывает в горной роще он.
Миру в нем — ристалище заслуги.
Принесите ж светлый дар ему!»
С радостью пошли они немедля
И еду молельно принесли.
Он вкусил и размышлял глубоко:
Кто услышит первый правды речь?
Араду припомнил и Удраку,
Что достойны были знать закон.
Но теперь уж оба были мертвы.
И о тех он вспомнил, пятерых,
Что могли впервые слышать слово,
Проповедь первичную приять.
Восхотев Нирвану проповедать,
Совершенный возвестить покой,
К Бенаресу так он путь направил,
Как пронзает Солнце темноту,—
К граду, где издревле жили Риши,
Он направил свой размерный шаг,—
Царь быков глядит так взором кротким,
Так ступает ровным шагом лев.
15. ВРАЩЕНЬЕ КОЛЕСА
Благоговейно молчащий,
Блеском сияя лучистым,
Свет изливая прекрасный
И не сравнимый ни с кем,
Полный достоинства, шел он,
Словно толпой окруженный,
Юного Брамана встретил,
Упага имя его.
Видом великого Бхикшу
Был поражен этот Браман,
Скован почтительным чувством,
Стал он у края пути.
Сжавши ладони, смотрел он,
Был он обрадован в сердце
Зрелищем тем беспримерным
И Совершенному рек:
«Полчища тех, что — повсюду,
Чар никаких не имеют,
Грех их пятнает заразный,
В людях изящества кет.
Сердце великого мира
Всюду охвачено смутой,
Ты лишь один успокоен,
Лик твой как Месяц горит.
Вид твой такой, что как будто
Влаги испил ты бессмертной,
Ты красотою отмечен,
Как человек, что велик.
Мудрости сила могуча,
В этом ты царь полновластный,
Мудрое что-то ты сделал,—
Кто твой владыка? Ты — кто?»
И отвечал Совершенный:
«Я не имею владыки,
Нет и почетного рода,
Нет у меня и побед.
Самонаученный этой
Мудрости, самой глубокой,
Сверхчеловеческих знаний
Сам я душою достиг.
Что подлежит познаванью,
Мир чему должен учиться,
Сам, чрез себя и собою,
Это постиг я вполне.
Это зовется Самбодхи,
Меч этой мудрости острый,
Меч тот разрушил семейство
Всех ненавистных скорбей.
Это главнейшей победой
В мире зовут справедливо.
Весь Бенарес будет слышать,
Как загудит барабан.
Остановиться нельзя уж!
Имени я не имею,
Радости я не желаю,
Голос глаголющий я.
Что возвещаю я,— правду,
Что я ищу,— лишь свободы,
Освобожденья от пытки
Всех и всего, что живет.
Некогда данную мною
Выполнить клятву хочу я,
Жатва той клятвы созрела,
Ныне я выточил серп.
Пышность, корысть и богатство,
Все это брошено мною.
Имени я не имею,
Имя мне все же дают:
Я Справедливый Владыка,
Также — Великий Учитель.
Глянув на скорби бесстрашно,
Также я — Храбрый Боец.
Также — Благой я Целитель,
Ибо целю я недуги.
Путеводитель Благой я,
