без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 5

Вот что было с ними. Что же касается Унс-аль-Вуджуда, то он поднялся после сна и совершил утреннюю молитву, а затем сел на коня и отправился служить султану. И, как всегда, он проезжал мимо ворот везиря, надеясь, что, может быть, увидит кого-нибудь из приближённых везиря, которых он обычно встречал, и посмотрел на ворота и увидал, что на них написано стихотворение, ранее упомянутое.

И когда Унс-аль-Вуджуд увидел это стихотворение, мир исчез для него, и огонь загорелся в его груди, и он возвратился к себе домой, и не стало для него покоя, и его охватило нетерпение, и он тревожился и волновался, пока не пришла ночь. И Унс-аль-Вуджуд никому ничего не сказал и, перерядившись, вышел в темноту ночи и блуждал без дороги, не зная куда идёт. И он шёл всю ночь и следующий день, пока не усилился жар солнца и не запылали горы, и не почувствовал он сильную жажду. И увидел он дерево, и заметил подле него ручей с текучей водой, и направился к этому дереву, и сел на берегу ручья. И он хотел напиться, но вода не имела вкуса у него во рту, и цвет его лица изменился, и оно пожелтело, и ноги его распухли от ходьбы и утомления, и он горько заплакал и пролил слезы и произнёс такие стихи:

"Опьянён к любимым страстью любящий,Чем сильней влюблён, приятней тем ему.И блуждает от любви и бродит он,Не нужна ему ни пища, ни приют.Как же будет жизнь приятна любящим,Что покинули любимых, я дивлюсь?Я ведь таю, когда страсть во мне горит,И текут обильно слезы по щекам.Их увижу ль, иль увижу в стане ихЧеловека, что излечит сердце мне?"

А окончив свои стихи, он так заплакал, что увлажнил землю, а затем, в тот же час и минуту, поднялся и пошёл бродить. И когда он шёл по степям и пустыням, вдруг вышел лев, шею которого душили волосы, и голова его была величиной с купол, и пасть шире, чем ворота, а клыки, точно бивня слона. И при виде льва Унс-альВуджуд убедился, что умрёт и, обернувшись лицом к кыбле, произнёс исповедание веры и приготовился к смерти. А он знал из книг, что если смириться перед львом, то и лев перед тобой смирится, так как его укрощают хорошие слова и он делается гордым от похвал. И он начал говорить льву: "О лев из чащи, о храбрец пустыни, о витязь, о отец молодцов, о султан зверей, - я тоскующий влюблённый, и погубили меня любовь и разлука, и, расставшись с любимыми, я потерял верный путь. Выслушай же мои слова и сжалься над моей любовью и страстью".

И лев, услышав его слова, отошёл назад и сел, опершись на хвост, и поднял к нему голову и стал играть хвостом и передними лапами. И когда Унс-аль-Вуджуд увидал эти движения, он произнёс такие стихи:

"Лев пустыни, умертвишь ли ты меня,Прежде чем я встречу тех, чьим стал рабом?Я не дичь, о нет, и жира нет на мне -Потеряв любимых, я недужен стал.С милыми расставшись, сердцем я усталИ подобен телу в саване теперь.Абу-ль-Харис, лев в бою, не дай же тыРадости хулителям в тоске моей.Я влюблённый, утопившийся в слезах,И разлукой с милыми встревожен я.И во мраке ночи ими занят я,И любовь из бытия взяла меня".

А когда он окончил свои стихи, лев поднялся и пошёл к нему..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала триста семьдесят четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Унс-аль-Вуджуд окончил свои стихи, лев поднялся и пошёл к с ласковым видом, и глаза его были полны слез, а подойдя к нему, он лизнул его языком и пошёл впереди него, сделав ему знак: "Следуй за мной!"

И Унс-аль-Вуджуд последовал за ним, и так они шли, пока лев не поднялся с ним на гору. А потом лев спустился с этой горы, и юноша увидал следы прошедших в пустыне и понял, что это следы тех, кто шёл с альВард-фи-ль-Акмам. И он пошёл по следам. И когда лев увидел, что юноша пошёл по следам и понял, что это след людей, прошедших с его возлюбленной, он повернул назад и ушёл своей дорогой.

Что же касается Унс-аль-Вуджуда, то он шёл последу в течение дней и ночей, пока не пришёл к ревущему морю, где бились волны, и здесь след оборвался. И понял Унс-аль-Вуджуд, что дальше их путь пролегал по морю, и оборвались тут его надежды, и он пролил слезы и произнёс такие стихи:

"Далеко стремлений цель, и стойкость мала моя,И как я найду их в пучине морской теперь?И как буду стоек я, погибла когда душа -От страсти к ним я со сном покончил для бдения,С тех пор, как места родные бросив, ушли они, -И сердце огнём горит моё, да и как горит!Сейхуя и Джейхун ток слез моих, или сам Евфрат,Превысит теченье их потоп или дождь с небес,И веки болят мои от слез, что текут из них,А сердце спалил огонь и искры летучие,Любви и страстей войска на сердце накинулись,А войско терпения разбито и вспять бежит,Я душу свою подверг опасности, их любя,И душу считал из них легчайшей я жертвою.Аллах, не взыщи с тех глаз, что в стаде смотреть моглиНа прелесть, которая светлее луны была!И ныне повергнут я глазами огромными,Чьи стрелы без тетивы вонзаются в сердце мне.Обманут я мягкостью был членов, что нежны так,Как нежна на дереве ветвь ивы зелёная.Желал я сближенья с ними, чтобы помочь себеВ печальных делах любви, в заботе и горести.По стал я, как прежде был, печален и горестен,И все, что со мной случилось, - глаз искушение".

А окончив свои стихи, он так заплакал, что упал, покрытый беспамятством, и провёл в бесчувствии долгий срок, а потом очнулся и повернулся направо и налево, но никого не увидал в пустыне.

И Унс-аль-Вуджуд испугался диких зверей и поднялся на высокую гору, и когда он стоял на этой горе, он вдруг услышал голос - человека, который говорил в пещере. И Унс-аль-Вуджуд прислушался, и вдруг оказалось, что это богомолец, который оставил мир и углубился в благочестие, и юноша постучался к нему в пещеру три раза, но богомолец не ответил ему и не вышел. И тогда Унсаль-Вуджуд стал испускать вздохи и произнёс такие стихи:

"Достигну каким путём того, что желаю я,И брошу заботы все и горе и тягости?Все страхи и ужасы седым меня сделали,И сердце и голова - седые в дни юности.Помощника не нашёл себе я в любви моейИ друга, чтоб облегчить тоску и труды мои.И сколько в любви моей боролся со страстью я,Но, мнится, судьба моя идёт на меня теперь.О, сжальтесь над любящим, влюблённым, встревоженным,Покинутым, что разлуки чашу до дна испил!Огонь и в душе моей и в сердце погас уже,И разум мой похищен разлукой и горестью.И не было дня страшней, чем тот, когда я пришёлВ жилище их и увидел надпись на их дверях.Так плакал я, что вспоил я землю волнением,Но тайну свою сокрыл от ближних и дальних я.Молящийся, что в пещере скрылся, как будто быВкус страсти попробовал и ею был похищен, -Коль после всего того, что ныне я испытал,Достигну я цели, нет ни горя ни устали"

А когда он окончил свои стихи, дверь пещеры вдруг открылась, и Унс-аль-Вуджуд услышал, кто-то говорит: "О милость!" И он вошёл в дверь и приветствовал богомольца, и тот ответил на его приветствие и спросил: "Как твоё имя?" - "Моё имя - Унс-аль-Вуджуд", - ответил юноша. И богомолец опросил: "А почему ты пришёл сюда?" И Унс-аль-Вуджуд рассказал ему свою историю с начала до конца и поведал ему обо всем, что с ним случилось, и богомолец заплакал и сказал ему: "О Унсаль-Вуджуд, я провёл в этом месте двадцать лет и не видел здесь никого до вчерашнего дня, а вчера я услышал плач и шум, и, посмотрев в сторону звуков, я увидел множество людей и палатки, расставленные на берегу моря, и люди построили корабль, и на него село несколько человек, и они поплыли по морю. А потом корабль вернулся с некоторыми из тех, кто сел на него, и они сломали корабль и ушли своей дорогой. И я думаю, что люди, которые уехали морем и не вернулись, и есть те, кого ты ищешь, о Унс-аль-Вуджуд. И забота твоя тогда велика, и беспокойство тебе простительно. Но не найдётся любящего, который не испытал бы печалей".

И затем богомолец произнёс такие стихи:

"Ты думал, Уис-аль-Вуджуд, что духом свободен я,А страсть и любовь меня то скрутит, то пустит вновь.Я страсть и любовь позвал давно уже, с малых лет,Когда я ребёнком был, ещё молоко сосал.Любовью я занят был срок долгий, узнал её:Коль спросишь ты обо мне, так знает меня любовь.И выпил я чашу страсти, горя и худобы,И стад как бы стёртым я, так мягок я телом был.Имел прежде силу я, но стойкость ушла моя,И войско терпения разбито мечами глаз.Сближенья нельзя желать в любви без жестокости,Ведь крайности сходятся, ты знаешь, с начала дней,Свершила любовь свой суд над всеми влюблёнными,Забвенье запретно нам, как ересь мятежная".

А окончив говорить своё стихотворение, богомолец подошёл к Унс-альВуджуду и обнял его..."