Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

{69}

Я Кайса навестить хочу, как брата,Я клятву дружбы взял со всех племен.

Я видел, как бурлит поток Евфрата,Как пенится, когда он разъярен,

Как с боку на бок парусник швыряет,Грозя низвергнуть на прибрежный склон.

Так укачало кормчего, беднягу,Что в страхе за корму схватился он.

Но что Евфрат в сравненье с Кайсом щедрым?Тот всем воздаст, никто не обделен,

И сто верблюдиц, крепких, словно пальмы,Дарит он другу: не велик урон!

Ведь все сыны Муавии{70} такие,Любой высок, прекрасен и силен.

По зову первому идут на помощь,Все на конях, и не сочтешь знамен.

А как приятно с ними быть в застолье!Их руки щедры, разговор умен.

Аль-Хутайа

{71}

Отстань и отойди, будь от меня подале.Молю Аллаха я, — убрать тебя нельзя ли?

Тебя считаю я презренным и дурным,—Надеюсь, что тобой я тоже не любим.

Ты губишь каждого предательством, изменой,Все тайны выведав в беседе откровенной.

Тебе когда-нибудь за все воздаст Аллах —Любви не встретишь ты в своих же сыновьях.

Жизнь черная твоя приносит беды людям,И смерти мы твоей все радоваться будем.

Аллах тебе за все готовит наказанье,И прадедам твоим, и всем, кто жили ране.

Добро твое всегда притворство или ложь,И праведность свою ты строишь на обмане…

Но ты собрал в себе, лелеешь, бережешьВсе виды подлости, грехов и злодеяний.

О, как со мною вы безжалостны и злы,А я прославил вас, я вам слагал хвалы.

Пусть холит злобную верблюдицу рука —Верблюдица не даст ни капли молока.

Я знал, что благодать к вам с неба снизойдетЗа то, что вы меня спасете от невзгод.

Я был как жаждою измученный верблюд,Я ждал, что здесь найду защиту и приют.

Но вижу, что от вас бесцельно ждать добра.Что страннику опять в далекий путь пора…

Но разве виноват был праведный Багид,Даря приют тому, кто брошен и забыт,

Кто предан, осрамлен, чей жребий так суров,Кто бродит на земле, как дух среди гробов.

В свирепой ярости, пороча и кляня,Зачем собаками травили вы меня?

За что же ненависть пылает в вас ко мне?Так ненавистен муж порой своей жене…

За добрые дела мы благом воздаем —Но мне за все добро платили только злом.

Чего ж тогда искать? На свете правды нет.Будь счастлив, если ты накормлен и одет…

В словах моих много и яда, и едких обид,И кто-нибудь ими сегодня же будет побит.

Но если я сам изуродован волей Аллаха —Мое же проклятье пускай и меня истребит…

ПОЭЗИЯ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Середина VII века — середина VIII века

Аль-Ахталь

{72}

Он пьян с утра и до утра мертвецки, как бревно,Но держит голову его над чашею вино.

Он пьет, пока не упадет, сраженный наповал,Порою кажется, что он рассудок потерял.

Мы ногу подняли его — другую поднял он,Хотел сказать: «Налей еще!» — но погрузился в сон.

И мы глотаем за него, впадая в забытье,На головню из очага похожее питье.

Налейте ж мне! Налейте всем! Да здравствует вино!Как муравьи в песке, ползет в моих костях оно.

Так в лоне огненном возрос сын города сего,—Росло и старилось вино, чтоб сжечь дотла его!

Горит звезда вина, горит! И он, страшась беды,Спешит разбавить алый блеск прозрачностью воды.

И закипают пузырьки на дне, как будто тамСто человечков, и они, смеясь, кивают нам.

Тяжелой смолою обмазана эта бутыль,Укутали бедра ее паутина и пыль.

Пока догадались красавицу нам принести,Чуть старою девой не стала она взаперти!

И светлые брызги вина мимо чаши летят,И благоуханен, как мускус, его аромат.

Когда мы узнали друг друга, в ту первую нашу весну,Мы были подобны прозрачной воде облаков и вину.

{73}

Когда, почуяв гостя, пес залает у дверей,Они на мать свою шипят: «Залей огонь скорей!»{74}

Они, забыв завет отцов, за родичей не мстятИ в день набега взаперти, как женщины, сидят.

Они из дому — ни на шаг! И бьюсь я об заклад,—Они бы спрятались в кувшин, когда б не толстый зад!

И, выпив, мы дружно почили, забыв впопыхахСмиренно покаяться в наших ужасных грехах.

Три дня это длилось, а утром, без всяких чудес,К нам бренного духа останки вернулись с небес.

Так ожили мы, удивляясь, что в этакий часНе тащит в судилище ангел разгневанный нас.

Вокруг собирался народ — кто ругал, кто жалел,А мы приходили в себя от свершившихся дел.

Не скрою, приятно мне смерть принимать от вина,Но жизнь! — ах, стократ мне милее она!..

Страдаю я в тиши ночной, и ты страдаешь тоже,И под счастливою луной печально наше ложе.

На свете не было и нет, клянусь, несчастья хуже:О прежней плачу я жене, а ты — о первом муже…

Аль-Фараздак

{75}

{76}

Бездушный рок разъединил меня с возлюбленной моей.В пустыне сердце я вспоил надеждой на свиданье с ней.

В постылой тьме своих ночей не знаю праведного сна.Тоска моя все горячей. Но встреча вряд ли суждена.

Душа разлукою больна, растет недуг опасный мой.Любовь — беда, но лишь она спасает от себя самой.

Покуда не помог Аллах, себе помочь я не могу.Во всех своих земных делах пред ним, наверно, я в долгу.

Но, после бога, мне помочь оборониться от обидИ все преграды превозмочь — сумел великий аль-Валид.

О правоверных властелин, владыка жизни, мой халиф,Здесь, после бога, ты один и всемогущ, и справедлив!

Ты — ставленник Аллаха, ты даруешь влагу в знойный часОна влилась в сухие рты, когда измученных ты спас.

Ты доискался до причин и смуту жалкую пресек,В которой женщин и мужчин губил бесчестный человек.

Не зря сверкал сирийский меч, его приспешников разя.Их головы слетели с плеч. Иначе действовать нельзя.

Зато непобедим твои стан. Зато превыше туч и горАбу аль-Аса и Марван{77} воздвигли гордый твой шатер.

И всадники в тени его не зря устроили привал —Сынам народа своего ты счастье щедро даровал.

Твои дары, о мой халиф, дошли теперь и до меня,Восторгом душу окрылив, печаль постыдную гоня.

В твой край стремится мой верблюд, и крутизна горы БиранДля стройных ног его — не труд, когда манит приветный стан.

Ему обильный водопой награда после пыльных круч.А для моей любви слепой блеснул надежды робкий луч.

Неприметный кувшин, искрометной наполненный влагой,Стал похож на звезду, что пьянит небывалой отвагой.

Перед нами бутыль, для которой года не обуза —Для вина далеки ль времена даже сына Хурмуза{78}!..

С той бутыли печать мы сегодня беспечно сорвали,Чтоб напиток почать, вызревавший так долго в подвале.

И пускай седина предвещает конец безотрадный —Мы с утра дотемна будем пить буйный сок виноградный.

За него мы взялись на рассвете, а кончим к закату.Встречу смерть во хмелю — не замечу я жизни утрату.

{79}