unknown - Ямато-моногатари
Так ему передай», – наказала. Тот все передал мужу. И вот он, все подчистую из дому увезший, все до единого обратно привез и стал жить, как раньше, и в сторону больше не смотрел, а все был с нею[427].
158
В стране Ямато жили муж и жена. Годы и месяцы провели они в безмерной любви, но вот, отчего так случилось, неизвестно, но он завел себе другую. Мало того, он еще привел эту другую женщину в свой дом, отгородился стеной и поселился, а на половину прежней жены и не показывался. Той же было очень горько, но она не подавала признаков ревности. В долгие осенние ночи, когда не смыкая глаз прислушивалась она, то слышала, как кричат олени. Безмолвно слушала. И тогда муж, отделенный стеной, сказал ей: «Эй, в Западных покоях, ты слышала?» – «Что именно?» – отвечала она. «Слышала, как кричат олени?» – «Да, слышала», – отвечала жена. «Ну, и как же прозвучал для тебя этот крик?» – спросил он, и женщина тут же ответила:
Вага мо сикаНакитэ дзо хито-ниКохирарэсиИма косо ёсо-ниКоэ-во номи кикэ
И меня когда-то, вот такПлача, милыйЛюбил.А теперь со стороныЛишь голос его слышу[428] —
так сложила. Ему это стихотворение понравилось безмерно, и нынешнюю свою жену он отослал обратно и стал жить по-прежнему.
159
Жила некогда фрейлина Сомэдоно-но найси[429]. Ее время от времени навещал человек по имени Ёсиари-но отодо[430]. Она была искусна в шитье, и он как-то попросил ее сшить ему одежду и прислал много рисунков для ткани. Она же говорит: «Не украсить ли узором из облаков и птиц?» Он же не давал ничего знать. Тогда она сказала: «Не знаю, что делать. Прошу вас решить», и он в ответ соизволил сказать:
Кумо тори-ноАя-но иро-во моОмохоэдзуХито-во ахимидэТоси-но хэнурэба
Облаков и птицРисунок – даже цвета егоНе различаю,Ибо, не встречаясь с тобой,Провожу годы[431] —
так он сказал.
160
Когда ту же фрейлину навещал Дзайтюдзё[432], как-то он сложил и послал ей:
Аки хаги-воИродору кадзэ-ноФукинурэбаХито-но кокоро моУтагаварэкэри
Осенние кусты хагиВ алый цвет красящий ветерПодул,И сердцеОхвачено сомнениями[433] —
так гласило послание. В ответ она:
Аки-но но-воИродору кадзэ ваФукину томоКокоро ва карэдзиКусаба наранэба
Осенние поляВ алый цвет красящий ветерПусть и подул,Но сердце не увядает,Оно ведь не трава[434] —
так сложила. И вот перестал он ее навещать, а как-то послал к ней человека с просьбой сшить ему одежду. К тому же он приписал: «Некому мыть мои одежды, и я в затруднениях. Прошу вас снова заняться этим». Фрейлина ему: «Виною здесь ваше переменчивое сердце»:
Охонуса-ниНаринуру хито-ноКанасики ваЁру сэ томо накуСика дзо наку нару
Тому, кто привыкК жертвоприношениям Онуса,Если взгрустнулось —Так это лишь потому, что не сталоПотока, [куда бросают Онуса][435] —
так она сказала. А тюдзё:
Нагару томоНани то ка миэмуТэ-ни торитэХикикэму хито дзоНуса-то сиру раму
Хоть и плывет,Но что это – можно ль увидеть?Только тот, кто в руке это держитИ несет,Может наверное знать, что это – нуса![436] —
так сказал.
161
Нарихира, когда он был в чине тюдзё, во времена, когда Нидзё-но кисай-но мия[437] еще не служила императору, а была просто девицей из благородного рода, навещал ее, и вот как-то послал он ей пучок морских водорослей хидзики и приписал:
Омохи арабаМугура-но ядо-ниНэ мо синамуХидзикимоно-ни ваСодэ-во сицуцу мо
Если бы ты меня любила,То в заросшем плющом жилищеЛегли бы вместеИ подстилкой намБыли бы наши рукава[438] —
так сложить соизволил. Ответ же забыли люди.
И вот, когда Кисай-но мия стала супругой императора, отправилась она в храм Охарано. Сопровождать ее собралось много вельмож и придворных. Был среди них и тюдзё. Он держался там, где было потемнее, около кареты. Было это после того, как в храме многие совершили жертвоприношения. Из задней части кареты она пожаловала в подарок тюдзё одеяние. Принимая дар, тюдзё:
Охохара яОсихо-но яма моКэфу косо ваКами ё-но кото-воОмохиидзурамэ
Храм ОхараИ гора ОсихоСегодняВремена богов,Верно, вспоминают[439] —
тайно от всех произнес. Вспомнила она о прежних временах, и занятно ей это показалось.
162
И еще такое было: когда тюдзё служил во дворце, от мия-сундокоро была ему прислана «забудь-трава» с вопросом: «„3абудь-трава" – что это такое?», и тюдзё:
ВасурэгусаОфуру нобэ то ваМирурамэдоКо ва синобу нариНоти мо таномаму
Травой «забудь»Все заросло —Так кажется.Но эта трава синобу – «тайная»,И впредь я буду верить тебе[440] —
так сложил. Ведь одну и ту же траву зовут то «забудь-трава», то «тайная трава»[441]. Об этом он и сложил эту танка.
163
В дом тюдзё от кисай-но мия пришла просьба прислать хризантему, и, посылая:
Ухэси ухэбаАки наки токи яСакадзарамуХана косо тирамэНэ сахэ карэмэ я
Посадить – посадишь,А пока не пришла осень,Она не расцветет,Пусть осыпаются цветы,Но корни-то не засохнут[442] —
так приписав, послал он.
164
В дом тюдзё один человек прислал праздничные дары, обвитые разноцветными нитками, и в ответ тюдзё:
Аямэ кариКими ва нума ни дзоМадохикэруВага ва но-ни идэтэКару дзо вабисики
Срезая ирисы,Ты, верно, по болотамБлуждал.Я же, в поля выйдя,Охотился – и так это было тяжко![443] —
так написав, послал фазана.
165
Во времена императора Мидзу-но-о[444] дочь садайбэна[445] была фрейлиной императорской опочивальни, а после того как император принял постриг, осталась одна, и тюдзё тайно навещал ее. Но вот тюдзё тяжело заболел и страдал от болезни. Были при нем и прежние жены, а у фрейлины под большой тайной он бывал, и она-то не могла навестить его и каждый день тайно слала ему письма, справлялась о его здоровье. И вот однажды письмо от нее не пришло. А болезнь тюдзё сильно обострилась, пришел его последний день. И вот из его дома:
Цурэдзурэ тоИтодо кокоро-ноВабисики-ниКэфу ва товадзутэКураситэму то я
Тоскливо мне,И все больше сердцуОдиноко.Неужто сегодня без твоего письмаДень проживу я?[446] —
так он сложил и послал ей. Узнала она, что он ослаб, и горько зарыдала, а когда собралась послать ответ, известили ее, что он умер, и охватило ее горе. Чувствуя, что вот-вот грядет его смерть, он сложил:
Цуви-ни юкуМити то ва канэтэКикисикадоКинофу кэфу то ваОмовадзараси-во
Слышал я и раньшеО той последней дороге,По которой идти суждено,Но еще вчера не думал,Что это случится сегодня[447] —
так сложил он и скончался.
166
Как-то тюдзё отправился на прогулку в поисках развлечений и оказался у кареты, где сидела женщина красивой наружности. Через щель в занавесках кареты лицо этой женщины казалось прекрасным. Стали они вести беседу. Затем разошлись по домам, а наутро тюдзё сложил и послал:
Мидзу мо арадзуМи мо сэну хито-ноКохисики ваАянаку кэфу яНагамэкурасаму
И нельзя сказать, что не видел тебя.И нельзя сказать, что видел, ноТоскую по тебе.Видно, с грустью во взгляде сегодняшний деньПроживу я[448].
Так шло послание, а она в ответ:
Ми мо мидзу моТарэ-то сиритэ каКохираруруОбоцуканаса-ноКэфу-но нагамэ я
То видели, то не видели,Узнав, кто я,Полюбили ли вы?Что же так невнимателенБыл сегодня ваш грустный взгляд? —
так сказала. Этот случай в виде повествования известен в свете.
167
Некий кавалер, взяв у своей жены одежды, облачился в них и отправился к новой возлюбленной, да больше назад и не показывался. Одеяния эти сплошь порвались, и он, решив отослать их обратно, присовокупил к ним еще фазана, гуся и утку и послал. В провинции же этих птиц не особо ценили. И жена поручила сказать ему:
Иная кидзиХито-ни нарасэруКаригоромоВага ми-ни фурэбаУки ка мо дзо цуку
О нет, не наденуДля другой привычнуюОхотничью одежду.Прикоснется к телу —И пристанет ко мне неприятный запах[449].
168
Было это во времена императора Фукакуса[450], когда слава Рё-сёсё[451] была в самом расцвете. Он тогда весьма увлекался игрой в любовь. Дама, которую он время от времени тайно навещал, жила в том же дворце. Однажды случился вечер, когда он обещание дал: «Сегодня ночью непременно встретимся». Она красиво убралась, ждет, а его в помине нет. Она не спит, думает: «Уже, наверно, сейчас рассветет», прислушалась, не огласят ли, который час, слышит: «Третья четверть часа Быка»[452] – и тут же послала в его дом сказать:
