Эпосы, легенды и сказания - Анекдоты Омирбека

Отыскался продавец масла.

– Мне самого лучшего масла давай! – закричал бай. – Для дорогого друга ничего не пожалею!

– Разве может быть масло лучше, чем у меня? – сказал продавец. – Прозрачное и чистое, как вода!

– Как вода?! – обрадовался бай. – Ты сравниваешь свое масло с водой? Значит, вода лучше!

И он потащил улыбающегося Омирбека к продавцу воды.

– Самой лучшей воды для моего лучшего друга! – вскричал Сыкмар-бай. – Ничего не пожалею сегодня для него!

– Моя вода как глоток прохладного ночного воздуха! – сказал продавец. – Только попробуйте!

– Не надо воды! Убери свой грязный кувшин! – радостно провозгласил Сыкмар-бай. – Если ночной воздух лучше, то мы надышимся воздухом! Для лучшего друга ничего не пожалею! Омирбек, что может быть лучше прохладного, ночного воздуха? А?

– Творог, – усмехнулся Омирбек. – Я люблю творог больше, чем воздух.

Но бай уже его не слышал: он, радостно улыбаясь, побежал с базара.

Омирбек не любил быть людям в тягость. Поэтому он попросил бая дать ему какую-нибудь работу. Сыкмар-бай определил его пастухом, и Омирбек два года пас тучные байские стада.

А когда пришло время рассчитываться, то Сыкмар-бай начал плакаться, что у него сейчас нет ни одной таньги и что он примет Омирбека как дорогого гостя, когда наступят хорошие времена, а пока – аллах свидетель! – он сам не знает, как свести концы с концами.

Так как год был урожайным, то Омирбек не боялся, что его семья умрет от голода.

Он плюнул на байские деньги и отправился домой.

– Как-нибудь получу свои таньга! Сыкмар-бай от меня не убежит! – решил шутник. – Когда станет очень-очень плохо, когда другого выхода не останется, тогда я снова увижу его жирную рожу!

И вот этот безвыходный день наступил.

Толстый, лоснящийся, состоящий, казалось, из одного курдючного жира, Сыкмар-бай не был ни простаком, ни глупцом.

Просто он жил своим собственным законом: что мое, то только мое и ничье больше.

Поэтому он всегда оставался глух к просьбам о помощи, к разговорам о законах гостеприимства, даже к обычаям предков, разумеется, за исключением тех случаев, когда из них можно было извлечь для себя пользу.

В его юрте не готовили никакой еды для гостей и приезжих. Сам бай всегда успевал поесть вкусно, сытно и, самое главное, незаметно для других. А гости, путники, даже близкие родичи сидели голодными в большой юрте. И что было толку от того, что сидели они на почетных местах, если животы у них были пусты!

Омирбек пришел к Сыкмар-баю вечером и напрасно ждал угощения.

Никаких признаков еды не было видно. Намеки не помогали: хозяин притворился, что он их не слышит.

– Таксыр, где же я буду спать после того, как ты накормишь меня? – наконец, спросил Омирбек.

Сыкмар-бай, не смущаясь, ответил:

– Ложись вон там, да не забывай: кто спит на земле, тот видит хорошие сны. А кто спит, тот ест. Разве эта мудрость тебе неизвестна?

– Да снизойдет на тебя благословенье аллаха, мой таксыр, – поклонился Омирбек. – Ты сказал великие слова!

Омирбек стал ждать, когда Сыкмар-бай уснет. Но тот ворочался, пыхтел.

Омирбек начал слегка постанывать.

– Что с тобою? – спросил бай.

– Да голове низко, – ответил Омирбек. – Дан две лепешки подложить под голову, а то не усну…

– И мне не спится, – проговорил со вздохом бай. – Давай поговорим о чем-нибудь возвышенном, небесном.

«Тьфу, старый козел! – про себя выругало! Омирбек. – Мне-то как раз нужно, чтобы ты заснул! Хорошо, я тебя сейчас усыплю!».

И вслух сказал: «Аллах лишает тебя сна за грехи. Отдай мне долг и сразу же заснешь».

– Хе-хе-гм, – проворчал Сыкмар-бай. – Кажется, я и так уже засыпаю…

И он притворно захрапел.

Омирбек выждал момент, когда бай перестанет храпеть и начал ворочаться.

– Так как же насчет долга? – спросил Омирбек.

– Ой-бой! – простонал Сыкмар-бай и снова захрапел.

Так продолжалось несколько раз. Наконец, устав от попыток изобразить сон, бай по-настоящему заснул.

И тогда Омирбек, взяв свою толстую остроконечную палку-посох, тихо выбрался из юрты.

На него бросилась собака. Не дожидаясь, пока дана его укусит, Омирбек так огрел собаку палкой, что она тут же упала замертво.

Другие, продолжая лаять, почтительно отбежали в сторону.

– Силу уважают даже собаки скряги! – усмехнулся Омирбек.

Он быстро обшарил все вокруг и отыскал в соседней скромной юрте остатки богатой байской еды – котел еще теплого риса, жареное мясо, мягкие лепешки. Судя по тому, что еда была спрятана весьма старательно, Сыкмар-бай берег ее на завтра.

Омирбек плотно поел, а все, что осталось, отдал голодным псам, чем заслужил их вечную дружбу.

Потом он вернулся в гостевую юрту, лег на свое место, погладил живот и сладко заснул.

Его разбудил гневный вопль Сыкмар-бая:

– Омирбек! Как ты посмел съесть мою еду, нечестивец?

Омирбек протер глаза, долго недоуменно крутил головой, а потом воскликнул:

– О, хвала аллаху! Воистину аллах велик! Значит, это был не сон? А я-то думал, что мне снится, будто я нашел спрятанную вами от гостей еду л наелся вдоволь! Я ел только потому, что думал – это сон! Разве наяву я себе бы такое позволил, так-сыр? Но вы сами говорили о хороших снах, которые я увижу здесь, про то, что кто спит, тот ест! Вы же говорили так. таксыр?

– Ой-бой! Мало ли что может сказать несчастный человек, которого все обижают, – застонал толстый бай. – Зачем ты убил мою собаку, если ты думал, что видишь сон?

– А я и во сне не люблю, когда меня кусают.

– Не мог ее ударить тупым концом палки?

– Но она хотела укусить меня не хвостом, в зубами, таксыр! – усмехнулся Омирбек.

– Тьфу! – сплюнул в сердцах Сыкмар-бай. – Нужно было еще вчера спросить, зачем ты пришел, и отправить тебя домой! А я оставил ночевать!

– Я тотчас же уйду, если вы, таксыр, вернете мне то, что должны, – сказал Омирбек. – Два года я пас ваше стадо, но вы не дали мне за это ни одной таньги!

– И не дам! – заколыхался всем телом бай. – Мало того, что ты объел меня, а я еще платить тебе должен? Ни одной таньги, ни половины таньги, ни трети таньги ты от меня не получишь, нищий шут!

– Тогда я буду жить у вас, таксыр, до лучших времен, – сказал Омирбек.

– Но кормить я тебя не буду!

– Все равно, где умирать от голода – в своей юрте или в байской! – усмехнулся Омирбек. – Здесь, по крайней мере, снятся сытные сны!

– Ну, пеняй на себя! – рассвирепел бай.

И подумал так:

«Выгнать с помощью слуг Омирбека из юрты я могу, но вся степь будет знать, что я не мог справиться с Омирбеком умом и прибегнул к силе. Меня будут считать глупцом, а это во сто раз хуже, чем прослыть богатым скрягой… Пусть живет шутник сколько хочет, а я не буду его ни поить, ни кормить…

Пусть он высохнет тут, как саксаул, пусть превратится в кусок вяленых жил, в горсть костей…»

Так Омирбек остался в юрте Сыкмар-бая.

В юрте бая гостей вроде Омирбека было несколько. Кое-кто оставался тут потому, что в степи любая крыша лучше ночлега под открытым осенним небом.

Двое родичей Сыкмар-бая жили в надежде на то, что скупое сердце скряги в конце концов дрогнет и тогда бай поможет им уладить какие-то очень сложные родовые дела.

Жил там и пастух, который, как и Омирбек, был обманут жадным богачом, не заплатившим ничего за трехлетний труд.

Пастух уже отчаялся и хотел возвращаться домой, когда появился Омирбек и уговорил его остаться.

– Я тебе помогу получить долг с этого бая! – сказал Омирбек. – Только слушайся меня, делай так, как я тебя научу. И не думай, что этот курдюк сразу отдаст наши деньги. Нет, он это сделает не сразу. Потерпи еще немного – ведь три года ждал.

– Но у меня семья умирает от голода, – тяжко вздохнул пастух.

– И у меня тоже, – грустно молвил Омирбек. – Значит, нужно послать в наши юрты хоть чего-нибудь из съестного… Давай подумаем, как это сделать.

Приметил Омирбек спрятанную в юрте бая баранью тушу, показал ее пастуху. И рассказал о своей задумке:

– Мы с тобой начнем ссориться, драться. Сыкмар-бай выгонит из юрты одного из нас. Я так встану, что он будет выталкивать меня. А ты останешься в юрте, запихнешь в хуржун баранью тушу и, когда Сыкмар-бай вернется в юрту, выйдешь как ни в чем не бывало. Никто и не заметит, что мы мясо вынесли!

Так и сделали.

Вечером, когда Сыкмар-бай уже начал дремать, они затеяли ссору.

Кричали, наскакивали друг на друга, как перепела во время боя.

Сыкмар-бай прикрикнул – не помогло.

Тогда он встал, схватил за плечи Омирбека, который кричал громче и размахивал руками сильнее, и с трудом вытолкал его из юрты.

Но Омирбек так уцепился за Сыкмар-бая, что и вытащил за собою.

Сыкмар-бай громко пыхтел, стараясь отцепить от своего халата руки Омирбека.

Из юрты раздался голос пастуха: