Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик
Все присутствующие — царевичи, такие как Берке-Огуль и его брат Тока-Темур, их дядя[1591] Ельчитей-старший, сыновья Отегина, Котяна и Колгена и эмиры, нойоны и старшие чиновники орды Чингисхана, а также другие вожди, которые находились в тех краях, вместе с бесчисленным войском — [все эти] царевичи сняли в орде свои головные уборы, перекинули через плечо пояса и, подняв Менгу, усадили его на трон царства и верховной власти. Они стали называть его Менгу-кааном, и со звенящих небес раздался возглас, как предсказание для слуха самой души:
/31/ «О король, оставайся в своем королевстве тысячу лет, а потом еще тысячу лет гордись своей славой, И пусть в году будет тысяча месяцев, в месяце — сотня дней, в сутках — тысяча часов, а каждый час — как тысяча лет».А что до эмиров и войска, они придвинулись к орде — более тысячи людей, закаленных в боях, знаменитых воинов, которые были истинными львами сражений в моменты возмездия или в минуты отчаяния, —
Отряд мужей, подобных угрюмой Ночи, с папашами, сверкающими, как рассвет после темной ночи, —и одновременно с царевичами, находившимися внутри орды, трижды преклонили колени[1592].
И когда Император Мира к всеобщему благу взошел на престол Империи, подобно солнцу в зените власти, его великодушие потребовало, чтобы каждое живое существо и всякая неодушевленная вещь тотчас ощутили некоторое облегчение и утешение. Поэтому он издал ясу, чтобы в этот счастливый день ни один человек не следовал тропой несогласия и раздора; чтобы люди не допускали враждебных действий в отношении друг друга, но предавались бы наслаждениям и веселились. И поскольку представители человеческого рода брали от жизни свое, проводя время во всевозможных развлечениях, и всячески ублажали себя, все другие также не должны были остаться обделенными: домашние животные, используемые для верховой езды и перевозки грузов, не должны были в этот день испытывать тягот поклажи, цепей, пут, привязи и хлыста /32/, а кровь тех, которых убивали ради их плоти[1593] в соответствии со справедливым шариатом, должна была остаться непролитой в убежище безопасности, чтобы один день, как голуби в святилище, они могла провести время в удобстве и покое. А что до диких животных, которые летают или рыщут по земле, живут на суше или в море, они должны были получить передышку от нападений нападающих[1594]; и махать крыльями в свое удовольствие в саду безопасности.
Небо безоблачно, так несите яйца, и свистите, и клюйте столько, сколько вам угодно. Охотник ушел от вас, так ликуйте[1595].А так как все живые существа в полной мере насладились последствиями его день ото дня увеличивающейся удачи, то и неодушевленные существа, поскольку они также есть создания Творца (слава ему!), и каждая частица Его творений имеет свое особое значение — «Господи наш! Не создал Ты этого попусту»[1596], — не должны были лишиться этой милости, ибо «нет ничего, что бы не прославляло Его хвалой»[1597]. Поэтому мозгу земли нельзя было причинять боль колышками для палаток и копанием почвы; и душа воды не должна была оскверняться сбросом нечистот. Возблагодарите Аллаха за того, кого Всевышний делает источником /33/ сострадания и средоточием такой справедливости, что его щедрость изливается на все, имеющее имя, даже на диких зверей и безжизненные камни! И если проницательный человек поразмыслит над этими вещами и выведет из них заключения и задумается над внутренним смыслом этих обстоятельств, отражение которых по прошествии месяцев и лет все еще сохранится на лице Жизни, то убедится и уверится в степени и мере благосклонного внимания его царственного ума к облегчению жребия слабых и бедных и его величайшей заботы о том, чтобы его справедливость и милосердие коснулись и великих, и малых. Да подарит ему Аллах (велика Его слава!) бессчетные годы владычества и верховной власти!
И так они провели весь тот день до наступления ночи, и когда пришла ночь, каждый удалился в свою опочивальню. На следующий день, когда облаченное в черные одежды войско Ночи повернуло спины, обратившись в бегство под ударами передового отряда Рассвета и Хосров планет поднялся, победоносный и торжествующий, над горизонтом, царевичи начали праздновать и веселиться и расстелили ковер радости, сделав следующие слова припевом своей песни:
Локоны Ночи отброшены со щек Дня: хмельным вновь настало время веселиться. Виночерпии несут розовое вино, аромат которого создан из благовонного дыхания курильницы[1598].И в тот день пир проходил в палатке, которую первый министр (ṣāḥib-i-aʽzarri) Ялавачи велел изготовить из превосходной ткани, напоминающей зеленый купол и похожей на высокий небосвод, узоры (ashkāl) которого из-за обилия вышивки и красоты расцветки казались небом с огнями звезд, сияющих, подобно светильникам, или садом, в котором цветы были рассыпаны подобно жемчугу. Пол в палатке, устланный множеством ковров всевозможных расцветок, напоминал луг, на котором растут благоухающие растения — фиалки, багряник и жонкили. Никто до этого не ставил палатки такой формы и красоты и не делал шатра такой искусной работы. Ее внутреннее убранство было подобно саду Ирама, да и снаружи она была красива и приятна для глаз. Когда пир возобновился и их веселье превзошло все пределы, вдруг послышалась такая песня:
Ах, Мансурия[1599], ты подобна саду и дворцу, или раю, который Бог сотворил на земле. Нет, я не стану называть тебя земной, ты не земная, ибо этот мир сокращает жизнь, а ты ее продлеваешь[1600].И Император Страны, подобно Хосрову, который один находится[1601] в доме своего величия, теперь утвердился на троне удачи и престоле верховной власти, откинувшись на подушку силы, встав на лестницу блеска и великолепия, упершись ногами в середину счастья и успеха и сев верхом на /35/ коня могущества и славы. И царевичи, подобно Плеядам, собрались по его правую руку; и семь его братьев, каждый из которых был как полная луна на небесах царства, — Хубилай, Хулагу, Ариг-боке, Моге, Бочек, *Согету[1602] и Субетей — стояли там, подобно семи тронам[1603]. Царевны, подобные /36/ садам, каждая из которых красотой и прелестью превосходила[1604] луну и солнце, сидели по левую руку она ложах расшитых, облокотившись на них друг против друга»[1605]. И прекрасные как гурии виночерпии, на чьих лицах была написана сура «Красота», наливали из кувшинов вино и кумыс в один кубок за другим, и поля всех сердец очистились от колючек горя и страха.
