Приключения богатыря Шовшура, прозванного Лотосом (с илл.) - Липкин Семен Израилевич
Застонал Мангна-хан от боли, проснулся. Увидев мальчика, бросил его с размаху в правый ад, но Улан, сын хитрого отца, удержался на земле на мизинце правой ноги. Бросил Мангна-хан мальчика в левый ад, но Улан, потомок хитрейших предков, удержался на мизинце левой ноги. Вступили тогда противники в борьбу. От их дыхания стало горячо ханским телохранителям. Проснулись они, посмотрели на борющихся, подумали: «Наш повелитель Мангна-хан за одну ночь не даст никому себя победить», —и перевернулись на другой бок, захрапев.
До первой утренней зари длилась рукопашная схватка. Наконец ухватился Улан за пояс Мангна-хана и перебросил исполина через себя, да так, что зарылся Мангна-хан своим перекошенным лицом в шкуру барса, распластанную перед ханским ложем.
Улан подбежал к исполину, набросил поскорей на него свой крепкий аркан, сунул пленника в огромную переметную суму, перескочил через храпевших телохранителей, пробежал неслышно мимо покоя ханши Нинмар и быстро покинул ханскую ставку.
Сказывают: пока Улан боролся с криволобым Мангна-ханом, напали Шовшур и Шонхор на дворцовую стражу. Сбил Шовшур в кучу левое крыло стражи, сбил Шонхор в кучу правое крыло стражи, начали битву. Бросился Шовшур на самого начальника стражи, вогнал в него сандаловое копье Джангара. Хотел Шовшур поднять врага вместе с конем на копье, но тяжел был начальник стражи — согнулось копье, сломалось в том месте, где древко соединяется с острием.
Что я теперь буду делать? — крикнул Шовшур со слезами досады на глазах.
Молвил Шонхор:
— Слыхал и, что живет здесь, у реки, прославленный кузнец Дархан Кеке. Он вам поможет. А не поможет Кеке — не поможет никто! Поезжайте к нему. Я же не выпущу этих вояк до вашего возвращения.
Шовшур помчался на Аранзале, достиг реки, увидел дым над кузней. Спрятал он обломки своего копья в прибрежном песке, привязал к дереву, что стояло против кузни, Аранзала, а сам пробрался в кузню.
Жаркая работа шла в кузне Дархана Кеке, — в сутки сменилось там несколько paз по сто работников. Нельзя было входить в кузню без спросу — наказывали таких смельчаков.
Мальчик вбежал и кузню без спросу. Поднялся при виде его один из кузнецов, державший в руках самый тяжелый молот, и крикнул:
— Кто позволил тебе в кузню мою входить? Отсеку тебе сейчас голову!
— Дядюшка, неповинна моя голова: впервые узнаю о ваших порядках, — отвечал Шовшур.
Старший кузнец опустил тяжелый молот, обвел кузню красноватыми глазами, велел уступить мальчику место у мехов.
Шовшур сел у мехов и легко раздул пламя. Тридцать человек едва справлялись с этим делом!
Изумились горновщики, а старший кузнец — это был сам Дархан Кеке — сказал:
— Принеси-ка мне обломки сандалового копья, которые ты спрятал в реке, не то унесут их девушки — озорной народ!
Шовшур принес обломки сандалового копья. Посмотрел на них Дархан Кеке и молвил:
— Это копье сделал я по заказу Джангара семь лет назад. Когда надевал я на копье двенадцатислойный кожух, проник внутрь воздух. Знал я наперед: через семь лет отломится древко от острия именно в том месте, куда проник воздух. Узнал я в рыжем коне, стоящем против моей кузни, рыжего Аранзала, узнаю в тебе сына Джангара. Исправлю тебе копье!
Кузнецы принялись за работу — починили копье. Поблагодарил Шовшур Дархана Кеке и помчался к ханской ставке. Напал он на левое крыло стражи и уничтожил его. А Шонхор уничтожил правое крыло стражи.
В это время выбежал Улан, держа в руке переметную суму с задыхающимся в ней ханом. Вскочил Улан с легкостью искры на золотисто-солового коня Шарга, и помчались победители на восток, к своей милой Бумбе.
КАК МАЛЬЧИКИ ВОЗВРАТИЛИСЬ
НА РОДИНУ
Через три дня услышали всадники отрывистый топот стенного скакуна. Это догонял их вислоухий Самба, первый стрелок свирепого Мангна-хана. Не глядя, попадал он в парящего орла; не целясь, попадал он в ласточку. Сам он был одет с головы до пят в железо, не пробиваемое стрелою, непроницаемое для копья.
«Беда! — подумал Шовшур. — Пропали наши головы!»
Вдруг заметил он издали, что Самба, из-за жестокой полдневной жары, отстегнул на горле две застежки своего панциря.
Шовшур прицелился в заблестевшую на солнце желтую полоску богатырской кожи. Прянула стрела, взвизгнула, полетела, со свистом вонзилась в горло вислоухого Самбы, и пал первый стрелок Мангна-хана.
Мальчики приказали своим коням:
— Опередите степной ветер на две сажени, опередите человеческую мысль на сажень!
Кони послушались всадников — помчались так быстро, будто пугались комков земли, разбрасываемых по дороге, и через сорок девять дней остановились у дворца богатыря Джангара.
Народ высыпал из всех кибиток, приветствуя победителей.
А мальчики поставили своих коней на приколе, раскрыли переметную суму, развязали Мангна-хана, приказали ему войти во дворец и сами пошли за ним.
Увидев Мангна-хана, воины левого полукруга предложили ему место на своей стороне, воины правого полукруга хотели его усадить на своей стороне, но Мангна-хан пошел, не останавливаясь, и занял место рядом с богатырем Джангаром.
Джангар поднялся навстречу мальчикам, сказал им:
— Спасли вы народ Бумбы от унижения, спасли вы знамя Бумбы от позора!
Поцеловал их повелитель богатырей, усадил на почетных местах, рядом с собой.
Подбежал Гюзан Гюмбе к Улану, подбежал Алтан Цеджи к Шонхору чуть не задушили они детей в своих объятиях!
А Савар Тяжелорукий встал с места, подошел к Мангна-хану и ударил его ладонью по щеке.
Сам собою появился на щеке Мангна-хана цветок лотоса — герб великой Бумбы, появился в знак того, что отныне Мангна-хан и вся его страна становятся подданными Бумбы на один год и тысячу лет.
Сказал Мангна-хан:
— Во времена хана Узюнга, отца богатыря Джангара, слабой была страна Бумба. Думал я, что и теперь она слаба. Но вижу: многое здесь переменилось. Перекочую с моим народом в Бумбу, хочу жить под рукой Джангара, под защитой его богатырей!
Проводили с почестями криволобого Мангна-хана и устроили пир в честь победителей, в честь трехгодовалых мальчиков. Все население необъятной Бумбы угощалось на этом пиру.
И в нетленном сиянье с тех пор
Желтое солнце над Бумбой горит,
И вселенной деянья с тех пор
Высятся, как нерушимый гранит,
Тверже самых твердых пород.
И в золотом совершенстве с тех пор,
В мире, в довольстве, в блаженстве с тех пор
Зажил этот могучий народ.
РАССКАЗ ТРЕТИЙ
О ТОМ,
КАК ЖЕНИЛСЯ БОГАТЫРЬ ШОВШУР,
ПРОЗВАННЫЙ ЛОТОСОМ
