unknown - Ямато-моногатари
так сложила. Пришел к ней после этого ее возлюбленный, она ему стала говорить: «В этом мире все так печально. Я не могу больше встречаться с вами», но, видно, со временем она все чаще помышляла о нем, стала отвечать на его послания, и вот как-то она послала первой жене запечатанное письмо. Та раскрыла, и было там написано:
Ми-во уси-тоОмофу кокоро-ноКоринэба яХито-во аварэ-тоОмохи сомураму
Видно, сердце мое,Решившее быть равнодушным,Не было наказано.Вновь в возлюбленном очарованиеОно нашло[369] —
так написала она, не наученная еще тем, что уже случилось.
Муж сначала не отдалялся от нее сердцем, любил ее, и она тоже очень любила его, но его сердце переменилось, он уже не относился к ней, как раньше. В Цукуси у нее были родители и братья, решила она ехать, он же, поскольку сердце его переменилось, и не собирался ее удерживать, а, наоборот, отпустил. Первая жена, уже привыкшая жить с нею вместе, очень горевала, что та уезжает. Проводила она вторую жену до Ямадзаки – посадить на корабль. Пришел туда и муж. Прежняя и новая жены провели вместе день и ночь, о столь многом говорили, а на следующее утро та взошла на корабль. Теперь кавалер с прежней женой собрались возвращаться и сели в коляску. Обоим было очень грустно, и тут приносят письмо от той, что на корабле. В нем написано:
Футари косиМити томо миэнуНами-но уэ-воОмохикакэдэмоКахэсумэру кана
НепохожаГладь волнНа дорогу, которой вдвоем мы сюда шли,Неужели равнодушноТы меня отсылаешь? —
так говорилось в письме. Кавалер и прежняя жена преисполнились жалости к ней и заплакали. Корабль отплывал все дальше, даже ответить ей было нельзя. Увидев, как удаляется корабль, они, в коляске, дальше ехать не могли, а та, что была на борту, выставила голову, чтобы видеть их в экипаже, и вот корабль уходил все дальше и дальше, а ее лицо становилось все меньше, но она по-прежнему смотрела на них, и как печально это было.
142
Старшая сестра покойной миясудокоро, старшая из детей в семье, была весьма искушенной в изящном; прекрасно слагала танка, да и младшие сестры тоже превосходили миясудокоро. Мать ее умерла, когда она была еще очень молода. Заботы о ней взяла на себя мачеха, и нередко бывало так, что девушке приходилось поступать против собственной воли. И вот она сложила:
АрихатэнуИноти мацу ма-ноХодо бакариУки кото сигэкуНагэкадзу могана
Ах, если б можно было не вздыхатьИ не печалиться,Хотя бы покаПроживаешь эту жизнь,У которой будет конец[370] —
так она сложила.
Отломив ветку сливы, она:
Какару ка-ноАки мо каварадзуНихохисэбаХару кохиси тэфуНагамэсэмаси я
Если бы этот ароматИ осенью неизменноИсточался,Не так мучительно было бО весне с любовью вспоминать[371] —
такое сложила стихотворение.
Была она прекрасно воспитана и хороша собой, много поэтому было таких, кто стремился завязать с ней отношения, но она даже не отвечала им. «Женщина не должна вот так, [в одиночестве], завершить свою жизнь, хоть иногда пиши им ответы», – говорили отец и мачеха, и, принуждаемая ими, она написала одному кавалеру такой ответ:
ОмохэдомоКахи накарубэмиСинобурэбаЦурэнаки томо яХито-но мирураму
Хоть и думаю о вас,Но, видно, все напрасно.Чувства в душе таюИ, верно, бесчувственнойКажусь я вам.
Только это она и послала, ни слова не добавила. Причина же была вот в чем: родные все говорили ей: «Возьми же кого-нибудь в мужья», а она отвечала: «Всю свою жизнь до смерти я хочу прожить без мужчин», беспрестанно это твердила, и так оно и вышло: ни с кем не завязала отношений и в двадцать девять лет скончалась.
143[372]
В Старые времена жила одна дама, супруга Дзайдзи-но кими[373], сына Дзайтюдзё. Дама эта была племянницей Ямакагэ-тюнагона[374] и звалась Годзё-но го. Дзайдзи-но кими отправился как-то в дом к своей младшей сестре, супруге наместника провинции Исэ[375]. У наместника была возлюбленная. И Дзайдзи-но кими, старший брат жены наместника, втайне от людей завязал отношения с этой возлюбленной. Он думал, что она любила только его, но оказалось, что и с его братьями она тоже встречалась. И вот он ей:
ВасурэнамуТо омофу кокоро-ноКанасики ваУки мо укарануМоно-ни дзо арикэру
Позабыть бы тебя —Как подумаю, так душаВ тоске.Рядом с этимИные печали уже не опечалят[376] —
так сложил. Теперь это все уже старинные песни.
144
Этот Дзайдзи-но кими, то ли потому, что его отец, Дзайтюдзё ездил на восток, и он с братьями временами совершал путешествия в другие провинции. Был он человеком весьма изящного вкуса, и, если в иной провинции в каком-либо месте его охватывала печаль и чувство одиночества, он слагал и записывал стихи. На станции под названием Офуса открылось морское побережье. Тогда он сложил и записал [на станции] такое стихотворение:
Ватацуми-тоХито я миру рамуАфу кото-ноНамида-во фуса-ниНакицумэцурэба
Широким морем,Верно, видятся людямТе слезы, что я в обилииПроливаюИз-за свиданий, [что невозможны][377].
А на станции под названием деревня Минова:
Ицу ва то ваВаканэдо таэтэАки-но ё-дзоМи-но вабисиса ваСиримасарикэру
ВсегдаНеизменно [грущу],Но в осенние ночиМоя печальВсего сильнее[378] —
так сложив, написал. Так скитался он по чужим провинциям, и однажды, когда он добрался до провинции Каи (Кахи) и жил там, он заболел и, чувствуя, что умирает, сложил:
Карисомэ-ноЮки кахидзи то дзоОмохиси-воИма ва кагири ноКадодэ нарикэри
Лишь на времяПосетил я [это место],Так мне думалось.Теперь же стало [это путешествие] последнимВыходом за ворота[379] —
так сложил он и скончался.
Один человек, который знал по прежним путешествиям Дзайдзи-но кими, возвращаясь в столицу из провинции Микава, останавливался на всех этих станциях. Он увидел эти танка и, узнав его руку, приметил их и очень печалился.
145
Император Тэйдзи отправился к устью реки[380]. Была тогда среди укарэмэ[381] одна, по имени Сиро[382]. Он послал к ней гонца, и она пришла. При императоре было много вельмож, придворных и принцев, так что она остановилась поодаль. «Воспойте в стихах, почему вы стали так далеко», – повелел император, и она тут же сложила:
ХаматидориТобиюку кагириАрикэрэбаКумо тацу яма воАва-то косо мирэ
Есть предел высотыПолетаУ прибрежной птицы тидори,Потому и горами, над которыми встают облака,Любуются издали: вон они![383] —
так она сложила. Император нашел стихотворение очень искусным, изволил похвалить и пожаловал ей дары.
Иноти даниКокоро-ни канафуМоно нарабаНани ка вакарэ-ноКанасикарамаси
Даже если бы жизнь,Какой хотелось бы сердцу,Вдруг стала,Все же, верно, расставанияБыли б печальны[384].
Эту танка сочинила тоже Сиро.
146
Император Тэйдзи перебрался во дворец Торикаи-но ин[385]. Там жизнь его проходила в обычных развлечениях. «А есть ли среди множества укарэмэ, что приходят увеселять нас, девушки с красивыми голосами и из хороших семей?» – как-то вопросил он, и те отвечали: «Вам приходит служить дочь Оэ-но Тамабути[386], она очень хороша собой». Император пожелал ее увидеть и нашел, что облик ее благороден, полна девушка прелести. Призвал он ее во дворец. «Правда ли то, что о ней говорят?» – спросил он и повелел всем, кто там был, слагать стихи на тему кормления птиц [торикахи]. И сказал он: «Тамабути в делах был прилежен и песни слагал превосходно. Сумеешь ты сложить хорошие стихи о кормлении птиц, я и рассужу, правда ли, что дочерью ему приходишься». Услышав это, девушка тут же:
АсамидориКахи ару хару ниАхинурэбаКасуми наранэдоТатиноборикэри
Нежно-зеленой весной,Когда жить так прекрасно,Мы встретились с вами.Поднялась я сюда,Хоть я и не дымка тумана[387] —
произнесла она это, и император был так несказанно очарован, что даже слезы навернулись ему на глаза. Все остальные были тогда сильно во хмелю, и начались бурные рыдания. Император пожаловал девушке утики и хакама[388]. Находившимся там сановникам, принцам, придворным четвертого и пятого рангов он приказал: «Встаньте с места те, кто еще не снял с себя одежд и не отдал ей!». И все чины, и высшие и низшие, по очереди стали снимать одежды, девушка уже не могла ничего надеть на себя, и дары во множестве складывали между столбами-опорами дома. Скоро настала пора государю возвращаться в столицу, и он, узнав, что Нанъин-но ситиро-кими[389] построил себе дом недалеко от того места, где она жила, поручил тому заботиться о ней. «Если ей что-нибудь понадобится – сразу сообщать во дворец. А то, что ей будет от нас пожаловано, отправлять к ситиро-кими. Надо избавить ее от всех невзгод» – так он соизволил сказать, и ситиро-кими с тех пор всегда навещал девушку и всячески заботился о ней.
