Шараф-наме. Том I - Шараф-хан Бидлиси
К числу его благих дел относится построение в самом Бидлисе славной соборной мечети, названной Шарафийе, высокого медресе и благородного странноприимного дома.
[Шараф-хан] основал базар[1112] и караван-сарай в два этажа, пожертвовав им прекрасные деревни и селения, лавки и водяную мельницу — благоустроенные и доходные. Попечителями всех вакфов и поместий он поставил своих потомков, мужского пола — из поколения в поколение, пока не прекратится род [его]. Южнее соборной мечети он приготовил для себя усыпальницу. Дочь Али-бека Сасуни Шахбики-хатун, что была его женою, воздвигла над его могилою купол, закончив [все работы по его сооружению]. На содержание хафизов она определила несколько вакфов, дабы утром и вечером читали они Коран возле его достойной гробницы.
ПОДРАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ
Об обстоятельствах [жизни] эмира Шамсаддина, сына Шараф-хана
Мудрым и проницательным, познавшим механику сотворения, представляется ясным, как свет озаряющего мир солнца, как блеск чистой утренней заря, что стоит всемогущему властителю [нашему] — да прославится величие его! — возжелать какого-то счастливца утвердить в обители власти на вершинах могущества и сана, вознести его достигающую звезд главу до венца и короны правителя, с первыми [лучами] утра его власти, с начала дней его великолепия [господь] следит за ним любовным и заботливым оком, пока тот счастливец не станет искушенным в красоте и величии, успехе и падении, благодеянии и каре, благосклонности и гонении, любви и ненависти, стремительности и спокойствии. На горизонте этой мысли сияет озаряющее мир светило [высказывания]: “За сорок утр замесил я глину, [из которой был сотворен] Адам”. Но за музыкою [слов]: “Мы послали тебя не иначе, как милость мирам...”[1113], следует [изречение, привносящее] беспокойство: “В этом деле нет ничего в твоей власти”[1114]; /438/ полной луне, вознесшейся над миром у Бедра[1115], соответствует испепеляющее сердце несчастье возле Охода[1116].
Пусть трон правления и престол великолепия благодаря неколебимым основам [своим] обретет незыблемость и прославится [своей] пышностью, — [он тоже] бессилен пред удивительными смутами и необыкновенными переменами.
Достоверным доказательством и неопровержимым доводом в пользу истинности этих слов и положений являются обстоятельства [жизни] Шамсаддин-хана, как он сначала вместо отца утвердился на троне правителя Бидлиса, а под конец, утратив благорасположение султана Гази [Сулайман-хана], не сопутствуемый и не споспешествуемый удачей, предпочел оставить родные места. Поясним сказанное.
Когда эмир Шараф в Татиге испил напиток мученической смерти, [люди] аширата рузаки привезли [Шамсаддина] из крепости Ахтамар и поставили правителем Бидлиса, добровольно подчинившись ему. Разбор [всех] важных дел в княжестве они предоставили достойной деснице Хаджжи Шарафа, сына Мухаммад-аги Калхуки. Спустя полтора года его власти в конце 941 (1534-35) года султан Сулайман-хан по наущению Уламы назначил великого везира Ибрахим-пашу начальником победоносного войска и отправил в Азербайджан. Когда триумфальные стяги благословенного войска устремили лучи милосердия на окрестности Диарбекира, Шамсаддин-бек с роскошными дарами и приношениями вышел навстречу упомянутому паше.
По прибытии [Шамсаддина в лагерь] победоносного войска везир Ибрахим-паша явил ему ласку и благоволение, пожаловав на правах государева наместника грамоту на управление Бидлисом. Вместе с победоносным войском [Ибрахим-паша] направился в Тебриз.
Услышав подобные вести, шах Тахмасб /439/ оставил дела в Хорасане и отправился в Азербайджан. Когда везир Ибрахим-паша узнал в Тебризе о выступлении шахского кортежа из Хорасана, не теряя времени, со стремительностью северного и восточного ветра, он отправил к порогу султана — прибежища власти — гонца с извещением о том, что шах Тахмасб направился в Азербайджан, и с просьбою прислать[1117] в страну персов шатры, [чьи вершины] возносятся до небес.
Султан Гази приготовился к походу и отбыл из хранимого богом стольного города Константинополя в Тебриз с войском, при исчислении которого количество небесных светил представилось бы ничтожным, с армией, при пересчете которой, пораженный, собьется проницательный ум. В Азербайджан войска обоих государей прибыли через месяц. Следуя закону и обычаям османским, султан Гази вознес за орбиту небесного свода клич о выступлении на Ирак и донес до славного слуха великих и малых глас саза битвы и крики сражения. Согласно совету великих эмиров он поставил в авангарде войска — прибежища господней милости — тех, кто не раз на поле брани проявил мужество и доблесть, дабы силою могучей десницы и ударом молниеподобного меча они сокрушили противников. Подобию плотине Искандера, укрепил он центр и фланги войска и таким образом направился в Ирак.
Шах Тахмасб со своей стороны шел ему навстречу до Султанийе, но, поскольку в то время вражда и соперничество внутри кызылбашского войска дошли до предела, а под знаменем его было не более восьми тысяч всадников, [шах Тахмасб], находя невозможным /440/ сопротивление [многочисленным], как капли в море, войскам Сулаймана, двинулся в направлении Дарджазина[1118] и Хамадана.
Хотя [созвездие] Весов переместилось [всего] на шестнадцать градусов, на землю с воздуха опустилось мятежное воинство снега и мороза для завоевания провинций Ирака. Оно так свирепствовало, что путь следования победоносного войска оказался закрытым. Много людей Рума, коней и верблюдов, ослов и [всякого рода] четвероногих из августейшего султанского обоза погибло от сильных холодов, большого количества снега и недостатка провианта. Это и послужило причиною бедствия, постигшего войско ислама.
[Султан] оставил Уламу вместе с лагерем и [корпусом] янычар в Тебризе и отбыл в направлении стольного города Багдада. Мухаммад-хан Шарафаддин-оглы такалу, которому было препоручено управление Багдадом, [прослышав] о выступлении сулайманова войска, пришел в смятение, подобно слабому и немощному муравью, поместил свою семью на корабли и бежал в направлении Шуштера и Дизфуля. Победа над Багдадом досталась султану Гази без битвы и кровопролития[1119]. Там он провел зиму.
Шамсаддин в том походе находился при победоносном султанском стремени. В Багдаде он получил разрешение на отъезд и отбыл в Бидлис. В начале весны султан Гази через Алтун-Кёпри[1120] направился в Азербайджан, распространив по [всему] разноцветному своду весть о возвращении к оплоту [своего] величия.
Когда показался Ахлат, [султан] разбил шатер, устоями которому служат небеса, и палатки, возносящиеся до небес, до вершин апогея солнца и луны. По наущению злосчастного Уламы он вызвал в диван с великолепием [дивана] Сулаймана Шамсаддин-бека и великих везиров. /441/ [Ему] сказали: “Государь просит вас [отказаться] от Бидлисского вилайета и взамен дарует вам вилайет Малатии и Марата “а правах собственности”. Шамсаддин поспешил ответить: “И голова, и имущество, и имения наши — все в распоряжении государя”.
В диване присутствовал Махмуд 'Имадан, один из
