Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая
Нет, почтенные, вы, я вижу, не все понимаете! Судьба предрешена даже для тех, кто сам выбирает себе зятя. Ибо, как верно говорится, каждый клевок, каждый глоток предопределен изначально. Вот почему я советую вам отдавать дочь не за всякого смертного, а за ученого человека, с ним будет меньше хлопот и беспокойств. Ну, а сейчас я расскажу об одном богаче и его дочери. Этот человек, пользуясь своим могуществом, однажды решил обмануть бедняка и нарушить прежнюю договоренность. Но, по счастью, благодаря прозорливости и бескорыстию начальника области брачный союз молодых людей все же уладился, и чета вкусила почет и славу. Об этом и говорит наш рассказ. Но сначала послушайте стихи:
В дальнем покое томилась когда-то с опахалом красным девица{489},А потом сбежала к вэйскому князю, ухитрилась в него влюбиться.
Теперь скажите, кому суждено добиться почета и славы?Пристально надо в героя вглядеться, всерьез, а не ради забавы!
В годы Истинной добродетели{490} нашей династии в Тяньтайском уезде Тайчжоуской области, что в провинции Чжэцзян, жил некий сюцай Хань Шиюй со вторым именем Цзывэнь. Его родители рано умерли, братьев и сестер у него не было, так что остался он один-одинешенек. Когда мальчику исполнилось двенадцать лет, ему удалось, как говорится, пройтись по школьному двору — словом, получил он степень сюцая, а вместе с тем обширные знания. Можно сказать так:
Талантом выше Цзыцзяня{491},Ликом краше Пань Аня{492}.Как говорится, на пять повозок в нем накопилось знаний{493},Сумел постичь он древнюю мудрость тысячелетних преданий.Скоро надломит он кассии{494} ветку — добьется высоких званий,А покуда он листья кресса срывает{495}, не раскрыв своих дарований.
Хотя талантливый юноша обладал обширными знаниями, однако жил до крайности бедно и едва сводил концы с концами, занимаясь учительством в богатых домах. Наверное, поэтому ему никак не удавалось жениться, хотя ему уже исполнилось восемнадцать лет.
Приближался Праздник Начала Лета{496}. Хань Цзывэнь, простившись с хозяевами, собрался домой отдохнуть несколько дней в родных местах. И тут ему в голову пришла мысль: «Почему бы мне не потолковать с опытным человеком о женитьбе? Я образован, а потому вполне достоин и наследницы богача. Вопрос только в том, кто согласится?» После некоторого раздумья он решил: «И вправду! Неужели я не подхожу для дочери какого-нибудь ученого мужа, такого же, скажем, как я?» Он достал визитную карточку и пять цяней серебра, тщательно завернул деньги в бумагу да еще запечатал, а потом положил все это в шкатулку для посещений{497}. Позвав мальчика-слугу, помогавшего ему в кабинете, он передал ему шкатулку с дарами и вместе с ним отправился к сводне по фамилии Ван. Сводня от подарков не отказалась, но особой радости не проявила, потому как просителем был бедолага-ученый. Потчуя гостя чаем, она, будто ненароком, спросила:
— Когда изволили вернуться домой, господин сюцай? Каким ветром вас ко мне занесло?
— Я уже пять дней как дома, а к вам я пришел по одному делу… — С этими словами он взял у мальчика шкатулку, вынул запечатанный сверток удлиненной формы и протянул обеими руками сводне.
— Не побрезгуйте моим скромным подарком!.. Если дело, о котором я попрошу, исполнится, я отблагодарю вас более щедро!
Ван для приличия поломалась, но деньги все же взяла.
— Господин сюцай собирается жениться?
— Совершенно верно!.. Не скрою, я беден, поэтому не рискую даже мечтать о богатой невесте. Единственное мое желание — это подыскать жену из семьи скромного ученого, примерно такого же, как и я, чтобы она заботилась о домашнем очаге и подарила бы мне наследников. За несколько лет я скопил немного денег — сорок или пятьдесят золотых, которые готов потратить на свадебные дары. Словом, прошу вас, почтенная, подыщите мне невесту из подходящей семьи!
Сводня сразу смекнула, что угодить бедняку-ученому будет нелегко. На богатую семью он не потянет, а спуститься вниз — не захочет. Но и отказать ему тоже было неудобно. Сводня ответила так:
— Господин сюцай, спасибо за щедрый дар! Возвращайтесь домой и ждите, пока я не выведаю все что нужно. Как узнаю, тотчас дам вам знать!
Хань Цзывэнь отправился домой.
Сводня появилась через несколько дней.
— Господин сюцай, вы дома?
Хозяин вышел навстречу.
— Ну, как дела с моей женитьбой? — стал расспрашивать он.
— Уж и не говорите, почтенный! Из-за вас все туфли свои истоптала… Но невесту вам все же нашла. Это — семнадцатилетняя дочка сюцая Сюя, что живет перед уездной управой. Сам он в позапрошлом году скончался, и осталась одна вдова с дочерью. Живут они не слишком богато, но вполне прилично. Когда я заговорила о вас, они как будто согласились, но вдова при этом сказала: «Я не против выдать за него свою дочь, но только пускай он хорошо сдаст годовые испытания{498}. Я тут слышала, что в Тайчжоу на днях приезжает экзаменатор… Мы простые люди, неученые, так пусть хоть зять будет образованным. Словом, как выдержит, пусть присылает свадебную карточку!» — вот так и сказала.
Цзывэнь, уверенный в своих талантах, прикинул, что экзамены он непременно сдаст и опасаться ему нечего.
— Ну, что ж, пусть будет по-ихнему! — сказал молодой человек. — Продолжим разговор после испытаний.
Он угостил сводню несколькими чарами белого вина, и та ушла.
Хань Цзывэнь вернулся в дом, где он учительствовал, и прожил там более месяца, пока не услышал, что вывесили щит, возвещающий о скором приезде главного экзаменатора — некоего Лян Юйфаня, уроженца провинции Цзянси. В день приезда вельможи Цзывэнь вместе с другими сюцаями вышел ему навстречу. На юноше была ветхая лиловая шляпа, напоминавшая источенный червем лист овоща, халат дырявый, как ноздреватая корка бобового сыра, подвязанный чем-то вроде картофельной ботвы, а на ногах — стоптанные туфли, формой похожие на гриб муэр{499}. Совершив в храме церемонию воскурения, экзаменатор возвестил о начале испытаний. Первыми экзаменовались юноши из уездов Тяньтай и Линьхай. В назначенное время Хань Цзывэнь написал сочинение, коим остался очень доволен. Покинув экзаменационную палату, он переписал сочинение заново, чтобы показать друзьям, которые уже проэкзаменовались, и те высказали свое восхищение. Потом он снова перечитал свое творение и в радостном возбуждении воскликнул:
— Прекрасное сочинение! Весьма и весьма превосходное! Ему можно определить не просто высокую оценку, оно заслуживает первого места!
Он повертел сочинение в руках и поднес к своему носу.
— Ах, как пахнет! Ну, прямо свадебный аромат!
Надо вам сказать, что экзаменатор Лян был человеком алчным и к тому же не слишком-то грамотным. Всячески заискивая перед местными властями и пытаясь угодить начальству, он после экзаменов в Цзясине и Хучжоу снискал себе еще более дурную славу. Сюцаи ругали его последними словами и даже договорились при случае устроить ему хорошую взбучку. О нем сложили стишки и шутливое парное изречение. Стихи были таковы:
У дороги{500} в лавке Лян живет,Фу-Сребролюбец{501} прозвал его народ.Если потрафишь ему заранее,Продаст он тебе ученое звание.
А парное изречение гласило:
Знатные юноши веселятся — счастливы и богаты:Все в семье учеными станут — брат следом за братом.
А бедные туншэны{502} удручены, глубокой печалью объяты,Экзамены сдать не сумели они — предки, знать, виноваты.
А кроме того, на одно речение из «Четверокнижия» было кем-то придумано несколько частей восьмичленного сочинения{503}: «Когда благородный муж постигает Дао, он радуется от понимания всеобщей его полезности. Когда вещает о Дао человек ничтожный, он лишь слепо пересказывает книги. Некоторые не читают стихов, не изучают обряды, а лишь полагаются на родителей или братьев. Но есть ли от этого польза? Нет! Потому следует этот обычай отвергнуть! Другие, наоборот, читают стихи, читают книги, и при этом ведут себя в высшей степени достойно. Однако никто их не уважает. Есть ли прок от таких людей? Конечно, есть. Поэтому сие жизненное правило следует принять!»
Как известно, Хань Цзывэнь был беден и не имел денег, чтобы задобрить какое-нибудь влиятельное лицо и попросить замолвить за него словечко. Когда по прошествии десяти дней объявили о результатах экзаменов, то на первых местах в списке оказались имена отпрысков богачей. Вы спросите: где стояла фамилия Ханя? На третьем месте — как в поговорке{504}: «В иероглифе — „князь“ нет вертикальной черты, а иероглиф „поток“ улегся на покой». По этому случаю уместно напомнить стихотворение цы{505} под названием «Желтая иволга». В нем рассказывается о терзаниях тех, кто занял лишь третье место.
