Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
– Пусть не думают, что я разглашаю какую-то тайну, – проговорил Баоюй, – но все должны знать, что предопределила судьба. Разрешите, я прочту стихотворение!
– У людей горе, а ты вздумал читать стихи! – зашумели все. – Даже зло берет!
– Это не мои стихи! – возразил Баоюй. – Я побывал в одном месте и там их прочел, а теперь хочу, чтобы и вы послушали.
– Ну ладно, читай, но не городи чушь.
И Баоюй прочел:
Весны нет краше третьей трети,Но все уходит на закат.
И на монашеское платьеСменила дева свой наряд.
Как жаль! Сиятельная дамаИз дома, где кругом шелка,
Вдруг оказалась возле БуддыВо мгле мерцающих лампад…
Больше всех стихи взволновали Баочай и Ли Вань.
– Амитаба! – воскликнули они. – В Баоюя вселилась нечистая сила!
Госпожа Ван только головой покачала и спросила:
– Где ты прочел эти стихи?
– Не спрашивайте, матушка, – отвечал Баоюй, – прочел я их там, где они записаны.
Госпожа Ван подумала и вдруг заплакала:
– Не говори ерунды! Скажи, откуда ты знаешь эти стихи? Теперь я все поняла! Но что же мне делать? Как быть? Ах, поступайте как вздумается! Только подождите, пока я навеки закрою глаза!
Баочай старалась успокоить госпожу Ван, но, услышав ее слова, почувствовала, как сжалось от боли сердце, и горько заплакала. Сижэнь упала бы на пол без чувств, не подхвати ее Цювэнь.
Один только Баоюй не плакал, не утешал никого, молча стоял. Цзя Лань и Цзя Хуань поспешили улизнуть.
– Брату Баоюю больно, что Сичунь уходит в монахини, вот он и болтает с горя всякие глупости, – пыталась утешить Ли Вань госпожу Ван, – его болтовню нельзя принимать всерьез. Решайте скорее, как быть с Цзыцзюань, она все еще стоит на коленях.
– Что я могу сделать?! – вскричала госпожа Ван. – Никого не заставишь свернуть с избранного пути! К тому же это, как сказал Баоюй, предопределено судьбой!
Цзыцзюань низко поклонилась госпоже Ван, а затем Баоюю и Баочай. Сичунь тоже поклонилась госпоже Ван и поблагодарила ее.
– Амитаба! – воскликнул Баоюй. – Вот и хорошо! Не ожидал я, сестра, что ты первой ступишь на праведный путь!
Баочай с трудом сдерживалась, чтобы не выдать охвативших ее чувств. Сижэнь, не стесняясь госпожи Ван, выкрикивала сквозь рыдания:
– Я тоже хочу уйти в монахини!..
– Желание твое похвально, – ласково сказал Баоюй, – но судьба не предопределила тебе наслаждаться подобным счастьем!
– Значит, я должна умереть? – проговорила Сижэнь.
Горе Сижэнь тронуло Баоюя, но он промолчал.
Уже наступила пятая стража. Баоюй уговорил мать лечь отдохнуть. Разошлись постепенно и остальные.
Цайпин находилась в услужении у Сичунь до тех пор, пока не была выдана замуж. А Цзыцзюань твердо решила остаться с ней навсегда. Но об этом речи не будет.
Тем временем Цзя Чжэн сопровождал на родину гроб с телом матушки Цзя. Ехать приходилось медленно – по всем водным путям в столицу возвращались войска из похода на юг.
В пути Цзя Чжэн встретил чиновника из приморской провинции и узнал от него, что правитель Чжэнь-хая императорским указом вызван в столицу. Цзя Чжэн обрадовался. Теперь по крайней мере Таньчунь побывает дома. Одно беспокоило: не удалось выяснить, когда они выедут.
Поездка затянулась, Цзя Чжэну не хватало денег, и он вынужден был послать со своим человеком письмо Лай Шанжуну с просьбой одолжить пятьсот лянов серебра.
За несколько дней удалось проплыть по реке лишь немногим больше десяти ли. Тут вернулся слуга и вручил Цзя Чжэну письмо Лай Шанжуна, в котором тот сообщил о своих затруднениях и посылал всего пятьдесят лянов серебра.
Цзя Чжэн оскорбился и велел слуге отвезти деньги обратно и передать Лай Шанжуну извинение за причиненное беспокойство.
Лай Шанжун понял свою оплошность и, чтобы исправить дело, прибавил еще сто лянов и попросил слугу замолвить за него перед Цзя Чжэном словечко. Но слуга, вопреки ожиданиям, швырнул деньги на пол и ушел.
Встревоженный Лай Шанжун тотчас же написал письмо домой, советуя отцу уйти со службы, пока не поздно.
Получив письмо, Лай Да попросил Цзя Цяна и Цзя Юня походатайствовать перед госпожой Ван, чтобы его отпустили. Зная, что это бесполезно, Цзя Цян не стал обращаться к госпоже Ван, а через день сообщил Лай Да, что госпожа Ван в просьбе отказала. Тогда Лай Да попросил отпуск, а сам послал человека к Лай Шанжуну передать, чтобы тот под предлогом болезни отказался от службы. Госпожа Ван, разумеется, об этом не знала.
Цзя Юнь между тем, ничего не подозревая, продолжал играть в азартные игры и проиграл крупную сумму денег. Попросил взаймы у Цзя Хуаня, но у того не было ни гроша – все сбережения, оставшиеся после матери, он давно промотал. И теперь, вспомнив, как его унижала Фэнцзе, решил воспользоваться отъездом Цзя Ляня и с помощью Цзя Юня отомстить за свою обиду ни в чем не повинной Цяоцзе.
– Ты старше, а не умеешь раздобывать деньги! – сказал он Цзя Юню. – Чуть что – сразу ко мне!
– Странно ты рассуждаешь! – удивился Цзя Юнь. – Знаешь ведь, что денег мне взять неоткуда!
– Ты разве не слышал, что какой-то ван из дальних краев хочет купить наложницу? Вот и узнал бы у дяди Ван Жэня, нельзя ли продать Цяоцзе? – посоветовал Цзя Хуань.
– Я давно хотел с тобой об этом поговорить, но боялся, – отвечал Цзя Юнь. – Кто посмеет обратиться в такую семью, как наша, с просьбой продать наложницу?
Тут Цзя Хуань что-то прошептал на ухо Цзя Юню. Цзя Юнь промолчал. Уж очень наивным показалось ему то, что сказал Цзя Хуань.
– О чем вы тут шепчетесь? – спросил Ван Жэнь, неожиданно появляясь на пороге. – Что-то скрываете от меня?
Цзя Юнь тихонько рассказал ему о своем разговоре с Цзя Хуанем.
– Хорошо придумали! – воскликнул Ван Жэнь и даже руками всплеснул. – Вот тогда у нас и деньги появятся! Главное – не трусьте! А мне бояться нечего—я вправе распоряжаться судьбой родной племянницы. Только пусть сперва третий господин Цзя Хуань поговорит со старшей госпожой Син, а я со своей стороны потолкую со старшим дядей Сином. Когда же госпожи спросят, что мы об этом думаем, будем в один голос твердить, что сейчас это единственный выход из положения.
После того как они обо всем договорились, Цзя Юнь пошел к госпожам Син и Ван, а Ван Жэнь – к старшему дяде Сину. Цзя Юнь, не жалея слов, расхваливал свое предложение, суля всем необычайные выгоды.
Госпоже Ван предложение показалось заманчивым, хотя она не особенно в него верила. Госпожа Син тоже не возражала, полностью положившись на дядюшку Сина, и велела за ним послать, чтобы переговорить лично!
Дядюшка Син знал, что внакладе не останется, и принялся уговаривать сестру:
– Это вполне приличная партия для вашей внучки! Ван – человек влиятельный, и ваш муж, можно ручаться, будет тут же восстановлен в должности, а это пойдет на пользу всему дому Жунго.
У госпожи Син, легковерной по натуре, слова дядюшки не вызвали ни малейшего сомнения и она пригласила на переговоры Ван Жэня. А тот, разумеется, обрисовал все в таких ярких тонах, что госпожа Син немедля позвала Цзя Юня и велела ему взять на себя это дело. Тотчас же к вану были посланы люди.
Князь, в свою очередь, послал людей во дворец Жунго посмотреть на будущую наложницу. Цзя Юнь их перехватил по дороге и сказал:
– Мы обманули родню, сказав, что ван сватает девочку. Но это не важно, все делается с согласия бабушки, а родной дядя выступает поручителем. Так что и вы говорите о сватовстве!
Посланные согласились. Тогда Цзя Юнь сообщил госпожам Ван и Син, что дело устроилось. Ли Вань и Баочай, ничего не подозревая, радовались за Цяоцзе.
Однажды от вана приехали разнаряженные женщины. Их приняла госпожа Син. Женщины держались очень степенно, зная, что перед ними знатная дама.
Госпожа Син позвала внучку, сказав, что с ней хотят повидаться родственники.
Цяоцзе, совсем еще ребенок, ни в чем не разбиралась и вместе с нянькой пришла на смотрины. Пинъэр, заподозрив неладное, последовала за ними. Едва Цяоцзе появилась, как женщины встали со своих мест и оглядели девочку с головы до ног, затем взяли за руки и еще раз оглядели. Посидев немного, они удалились.
Столь бесцеремонное с ней обращение смутило Цяоцзе, и, вернувшись домой, она решила расспросить у Пинъэр, что это были за родственницы. Цяоцзе их никогда не видела. Что же до Пинъэр, то она сразу смекнула, что это свахи, и подумала: «Пока второго господина Цзя Ляня нет, все решает вторая госпожа Син. Но хотелось бы знать, из какой семьи жених. Если из знатной, то почему свахи такие бесцеремонные, ведь знают, какое высокое положение занимает наша семья. Скорее всего они приехали от какого-то вана, только не здешнего. Надо все разузнать и сказать Цяоцзе».
Пинъэр попросила девочек и женщин-служанок, бывших в свое время в ее распоряжении, передавать ей все, что им удастся услышать об этом деле. И женщины охотно согласились.
