Многоценная жемчужина - Сергей Сергеевич Аверинцев
497
Цит. по: Дхаммапада. Пер. с пали, введение и комментарии В.Н. Топорова М., 1960, с. 136.
498
Ср.: Болотов В.В. Из истории церкви Сиро-Персидской, с. 111.
499
Перевод совсем не может передать звукового рисунка и лишь отчасти дает понятие о смысловой и синтаксической структуре, поддержанной этим рисунком:
Изложил в откровении,
Восхвалил в утаении,
Явил в сокращении
Чудо в наслаждении
(Песнь I о Рае, I, 9–12).
500
Попытка передачи — с теми же оговорками, что и в предыдущем примечании:
Радуйся, чрез Тебя радость сияет;
Радуйся, чрез Тебя тягость истает…
(Икос I, хайретизмы 1–2).
501
Spendler O. Der Untergrang des Abedlandes. Bd. II. Welthistorische perspektiven. München, 1922, с. 228–229.
502
Ср.: Кузнецов Б.И. Повесть о Варлааме и Иосафе (К вопросу о происхождении). — Труды отдела древнерусской литературы. XXXIII. Л., 1979, с. 238–245.
503
Правила св. Апостол, св. Соборов, вселенских и поместных, и св. Отец с толкованиями. М., 1877, с. 1005.
504
Мандейские тексты мы позволили себе привести здесь и ниже в наших «переложениях» с авторитетного немецкого перевода М. Лидцбарского.
505
Саводник В. Хрестоматия изучения истории русской словесности. М., 1914, с. 160.
506
Радищев А.М. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1938, с. 374.
507
Бунин И.А. Полное собрание сочинений. Т. VI. Iir. [1915], c. 252.
508
Ср.: Полякова С.В. Византийские легенды как литературное явление. — Византийские легенды. Л., 1972, с. 249.
509
Конечно, представление это состояло в резком противоречии с традицией эллинистической науки; в той мере, в которой образованные христиане поздней античности и раннего средневековья удерживали связь с последней, они оставались, как александриец Иоанн Филопон в VI в., при аристотелевской-столемеевской модели мироздания. Но сирийская ученость возродила куда более архаическую космологию, которую популяризовал по-гречески тот путешественник из Александрии, современник Филопона. Который был известен из века в век под именем Косьмы Индикоплевста (для наших предков — «Индиконлова»).
510
См.: Timothei Patriarchae I Epistolae. Ed. O. Braun. — Corpus scriptorium Christianorum orientalium. 67. Romae, 1915; c. 100–102; Heiler F. Urkiche und Ostkirche. München, c. 117.
511
Послание архиепископа Новгородского Василия ко владыке Тферскому Феодору. — Полное собрание русских летописей. Т. VI. СПб., 1853.
512
Ср.: Usener H. Die Perle. Aus der Geschichte eines Bildes. — H. Usener. Vortrage und Aufsatze. Lpz. und B., 1907, c. 217–231.
513
Ephraemi Syri Opera. Ed. J. S. et S.E. Assemani. V. II. Romae, 1743, c. 259–279.
514
Simeon bar Sabba’e. Ed. M. Kmosko. — Patrologia Syriaca. 2. Parisiis, 1907; Wiessner G. Zur Märtyrerüberlieferung aus der Christenverfolung Schapus II. Göttingen, 1967; Pigulevskaja N. Syrischer Text und griechische Übersetzung der Märtyrerakten der hl. Tarbo. — Beiträge zur Alten Geschihte und deren Nachleben. B., 1970, c. 96–100.
515
Sancti Ephraem Syri Hymni et sermonts. Ed. Th. J. Lamy. T. III. Vechliniae, 1889, col. 665 (hymn. IV de confessoribus et martyribus, I).
Комментарии
1
Виднейший представитель классического века сирийской литературы Афрем — Мар Афрем. «Господин Афрем», как почтительно именует его сирийская традиция, Ефрем Сирин, как его называют по-русски, — был уроженцем Нисивина. Предание, согласно которому он родился в семье языческого жреца, недостоверно. Около 18 лет Ефрем принял крещение и, по-видимому, тогда же принес аскетический обет. Епископ Нисивина Иаков, оказавший на него сильное личное влияние, поручил ему руководящую роль в только что основанной христианской школе. Когда в 363 г. Нисивин после неудачных военных действий Юлиана Отступника отошел к империи Сасанидов, Ефрем переселился в Эдессу и перенес туда свою преподавательскую и организаторскую деятельность, с которой, надо полагать, и связано начало знаменитой эдесской «школы персов». Как и Роман Сладкопевец двумя веками позднее, Ефрем имел сан диакона, обычно соединявшийся в те времена с работой певца и регента, а порой, как в этих случаях, с занятиями гимнографа и композитора. О нем сохранилась живая память как о низкорослом, лысом и безбородом человеке с необычайно сосредоточенным выражением лица, которого невозможно было развлечь или рассмешить. Его слава, принесшая ему почетное прозвище «Пророка сирийцев», еще при его жизни вышла далеко за пределы сироязычной среды. Трудно сказать, насколько достоверны сведения о его встрече с Василием Великим, епископом Кесарии и виднейшим церковным деятелем и писателем своего века, но не приходится сомневаться, что Василий знал о нем.
Сочинения Ефрема очень рано начали переводиться на греческий язык; их влияние, очень заметное в византийской литературе, благодаря латинским переводам распространяется и далее на запад, доходя к VIII-IX вв. до ареала полуварварской древневерхненемецкой поэзии (аллитеративная поэма о конце света «Муспилли» и рифмованный Евангелиарий Отфрида Вейсенбургского — памятники этого влияния). К связанному с именем Ефрем «Слову о Страшном Суде» восходят характерные для определенных пластов русского фольклора наивно-наглядные образцы загробного воздаяния, отразившиеся в ряде популярнейших некогда духовных стихов (ср.: Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. Париж, 1935, с.119 и др.).
2
Предмет этого гимна взят из библейского повествования о временах эллинистического монарха Антиоха IV Эпифана (175–164 гг. до н.э.), вознамерившегося кровавыми репрессиями принудить иудеев отказаться от своих религиозных традиций. Как рассказывается в гл. 7 Второй Книги Маккавейской, в числе арестованных были семеро братьев вместе со своей матерью. Юношей подвергли в присутствии царя особенно жестоким пыткам и замучили до смерти, причем все они, включая самого младшего, проявили стойкость; мать на родном языке, не понятном для царя и палачей, увещевала их быть мужественными, а после их
