Древнекитайская философия. Эпоха Хань - Коллектив авторов
Еще [в «Книге пророчеств»] говорилось: «Дун Чжуншу[1002] приведет в порядок[1003] мои писания». Впоследствии цзяндуский первый советник[1004] Дун Чжуншу произвел исследование «Чунь цю»[1005] и написал свои толкования к ней.
В «Книге [пророчеств»] предрекалось также: «Цинь[1006] будет уничтожена [при] Ху[1007]». Впоследствии Второй император Ху Хай[1008] действительно кончил тем, что потерял Поднебесную [империю].
[Эти] три примера используются для того, чтобы доказать, будто совершенномудрые люди знают будущее на десять тысяч поколений вперед.
Конфуций от рождения не знал, кто был его отец, [потому что] собственная мать скрывала это [от него]. Но во время его игры на флейте ему само собой открылось, что он происходит от иньского рода Цзы и является отпрыском сунского сановника [Вэй-цзы][1009]. Не обращаясь к документам и книгам, не слушая ничьих рассказов, он [благодаря] игре на флейте и проникновенности мысли сам установил свое происхождение. Этот [факт приводят как] доказательство того, что совершенномудрые люди проникают в глубь прошлого на тысячу лет.
Я же говорил: «Все это заблуждения».
Сверхъестественные истории, зафиксированные в записях пророчеств, повторяют россказни о таинственных карте [духа Реки-Хуанхэ] и письменах [духа Реки Ло]. [Пророчество]: «Цинь будет уничтожена [при] Ху» — того же рода, что и начертания на карте [духа] Реки (Хуанхэ)[1010]. Наставления Конфуция дополнялись и толковались, с тем чтобы подтвердить [существование] чудес и сверхъестественных [явлений], или записи [вышеизложенных историй] подделывались в более позднее время для обоснования достоверности [предзнаменований].
Когда Гао-хуанди[1011] пожаловал владение вану У [по имени Лю Пи], то, отправляя его [в жалованные земли][1012], похлопал его по спине и сказал: «Через пяток десятков лет после воцарения Хань на юго-востоке объявится бунтарь. Уж не ты ли им будешь?» При [императоре] Цзин-ди[1013] [уский правитель] [Лю] Пи замыслил мятеж против династии Хань, вступив в сговор [ванов] семи владений[1014]. Те, кто, случалось, высказывал подобные предположения, возможно, учитывали время и обстоятельства и потому предвидели мятеж, но они не знали имени главаря. Гао-цзу же, наблюдая дерзостную отвагу [Лю] Пи, посчитал, что это будет именно он.
Если исходя из [вышеизложенных] соображений судить о предвидении Конфуция по поводу Ши-хуанди и [Дун] Чжуншу, то возможно, что он как-то раз и сказал, что, мол, «в будущем кто-нибудь заглянет в мое жилище», «[кто-нибудь] приведет в порядок мои писания». Впоследствии же люди, зная, что Ши-хуан побывал в его жилище, а [Дун] Чжуншу проштудировал его писания, перетолковали его слова и присочинили эти имена.
Если бы Конфуций был наделен сверхъестественной силой и мог предвидеть существование Ши-хуана и [Дун] Чжуншу, то тогда он должен был бы с самого начала знать о том, что является сам потомком дома Инь и отпрыском [Вэй] Цзы, и ему не надо было бы играть на флейте для того, чтобы самому установить это. Но до тех пор, пока Конфуций не стал играть на флейте, он не в состоянии был определить своего происхождения. Что касается его предсказания о Ши-хуане и замечания насчет [Дун] Чжуншу, то и они того же толка, что и игра на флейте.
Согласно сведениям о деяниях Ши-хуана, он не бывал [на территории] Лу. Как же он мог тогда посетить дом Конфуция, сесть на постель Конфуция и вывернуть наизнанку платье Конфуция?
В день гуй-чоу десятой луны на тридцать седьмом году своего правления Ши-хуан отправился в поездку [по стране]. [Он] прибыл в Юньмэн[1015], где принес заочную жертву юйскому Шуню[1016], погребенному в [горах] Цзюи. Он спустился вниз по Реке (Янцзы), осмотрел Цзигэ; [затем] он переправился через поток у Мэйчжу, проследовал через Даньян и прибыл в [город] Цяньтан[1017]. [Когда он] достиг [реки] Чжэцзян, то поднялись огромные волны, и тогда [он] проехал сто двадцать ли в направлении на запад и там [в узком месте] переправился на другой берег.
[После этого] он поднялся на [гору] Гуйцзи[1018], где совершил жертвоприношение Великому Юю и воздвиг [памятный] камень с хвалебной надписью.
На обратном пути он принес жертвы Южному морю. Следуя из Цзянчэна на север вдоль морского побережья, он добрался до Ланъе. Из Ланъе направился на север и дошел до гор Лао и Чэн, [затем] проследовал к горе Чжифу. Оттуда, держась берега моря, отправился на запад и достиг брода Пинюань, где его свалила болезнь. На террасе Пин в Шацю[1019] [он] скончался.
Поскольку он не побывал [на территории] Лу, то непонятно, что имели в виду записи пророчеств, предрекая посещение Ши-хуаном [территории] Лу? Коль скоро [его] пребывание в Лу невозможно установить, то заявление Конфуция, [начинающееся] словами: «Какой-то неизвестный мужлан...», не может внушать [доверия]. А поскольку сентенция о том, что «какой-то неизвестный мужлан...», не может внушать доверия, то и фраза: «Дун Чжуншу приведет в порядок мои писания», в свою очередь, оказывается недостоверной.
Записи о знаменитых деяниях не есть писания, созданные Небом и Землей, [а суть отражение того], что говорили и о чем слышали простые люди из народа. Все они описывают прошлые события, исходя из сведений, на которые можно положиться. Не видя и не слыша, нельзя составить представления [об окружающем]. Всякий раз, предвидя счастье и несчастье, совершенномудрые люди [опираются на] наблюдения фактов и выводят заключения по подобию вещей, обращаясь к началу, они предугадывают конец [явления]. По тому, что творится за околицей и в переулках, [они] могут судить о том, что происходит во дворцах и хоромах. Исходя из того, что [обнаруживается с] полной ясностью, они определяют то, что скрыто во тьме [неизвестности].
Книги пророчеств и сокровенные тексты задолго предвидят то, что еще не произошло, то, что призрачно, неявно и скрыто от глаз, заранее узнают будущее; мгновенно проникают в то, что необыкновенно и удивительно, непостижимо и недоступно пониманию обычных людей.
Предугадать бедствия, рассуждая с помощью сравнения сходных между собой вещей, или предсказывать будущие события, проникая в их истоки и изучая прошлое, — это доступно не только совершенномудрым людям, но и мудрецам.
Когда Чжоу-гун[1020] управлял в Лу[1021], то Тай-гун [наперед] знал, что его потомки будут поражены слабостью и бессилием. Когда Тай-гун управлял в Ци[1022], то Чжоу-гун предвидел, что его отпрыски станут жертвой разбоя и мятежа. Наблюдая результаты их методов [управления], [они
