Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.

Окончилась церемония снятия траура, все возвратились домой, и госпожа Ван первым делом пошла навестить Баоюя. Он лежал без сознания. Госпожа Ван заплакала и, не зная, что делать, поспешила к Цзя Чжэну.

– Врач говорит, что Баоюю уже не помогут никакие лекарства, – сказала она. – Надо готовиться к похоронам!

Цзя Чжэн тяжело вздохнул, пошел поглядеть на сына и, убедившись, что госпожа Ван ничуть не преувеличивает, приказал Цзя Ляню сделать соответствующие распоряжения.

И Цзя Лянь снова стал думать о том, где раздобыть денег.

В это время в комнату с криком вбежал мальчик-слуга:

– Второй господин! Беда!

– В чем дело? – тараща глаза на слугу, спросил перепуганный Цзя Лянь.

– У ворот стоит какой-то монах, – стал рассказывать мальчик, – в руках у него яшма, которую когда-то потерял второй господин Баоюй, он требует за нее десять тысяч лянов серебра!

Цзя Лянь плюнул в лицо слуге.

– Я думал, важное дело, а ты лезешь со всякими пустяками! Неужто не помнишь, как нам однажды пытались подсунуть какую-то яшму?! А сейчас никакая не нужна. Ведь Баоюй умирает!

– И я так сказал монаху, – возразил мальчик. – Но он уверяет, что если ему заплатят, второй господин Баоюй тотчас выздоровеет!

Во дворе послышался шум, прибежали слуги.

– Монах ворвался в дом! Мы не могли его задержать!

– Да что же это творится? – вскричал Цзя Лянь. – И вы не вышвырнули его вон?

Вышел Цзя Чжэн.

В это время из внутренних покоев донеслись вопли:

– Второй господин умирает!

И тут убитый горем Цзя Чжэн услышал голос монаха:

– Если хотите, чтобы он жил, платите деньги!

«Когда-то Баоюя вылечил точно такой же монах, – вспомнил Цзя Чжэн, – может быть, и этот его спасет? Надо заплатить! А вдруг это не та яшма?»

И Цзя Чжэн решил прежде убедиться, что монах и в самом деле может сотворить чудо. Он велел пропустить монаха, и тот, даже без приветственных церемоний, со всех ног бросился во внутренние покои.

– Ты куда? – пытался удержать монаха Цзя Лянь, схватив его за руку. – Ведь там женщины!

– Но я могу не успеть, – отвечал монах на ходу. Цзя Лянь едва поспевал за ним, крича:

– Все прячьтесь! Монах идет! Потом будете плакать!

Но госпожа Ван и остальные женщины так рыдали, что ничего не слышали. И лишь когда Цзя Лянь, продолжая кричать, вбежал в комнату, они обернулись, увидели рослого монаха, заволновались, но спрятаться не успели.

Монах между тем устремился прямо к Баоюю. Баочай поспешила скрыться, а Сижэнь, глядя на госпожу Ван, продолжала стоять.

– Благодетель мой, я принес твою яшму! – объявил монах, перекинув яшму с ладони на ладонь. – Скорее несите деньги, и я спасу его!

От испуга все словно приросли к месту. Никому и в голову не приходило, что монах может их обмануть.

– Спасите его, тогда получите деньги, – промолвила госпожа Ван.

– Нет, давайте деньги сейчас! – настаивал монах.

– Не беспокойтесь, мы вам заплатим, только обменяем серебро, – заверила госпожа Ван.

Монах раскатисто захохотал, повертел в руке яшму и, наклонившись к уху Баоюя, тихо произнес:

– Баоюй! Баоюй! Твоя яшма вернулась!

Баоюй приоткрыл глаза.

– Он приходит в себя! – радостно закричала Сижэнь.

– Где моя яшма? – спросил Баоюй.

Монах положил яшму на ладонь Баоюю. Тот крепко сжал ее, поднес к глазам, полюбовался и сказал:

– Как долго я тебя не видел!

Все вне себя от счастья стали поминать Будду, особенно Баочай, совершенно забывшая о монахе. Цзя Лянь, убедившись, что Баоюй и в самом деле пришел в себя, заспешил по делам, но монах схватил его за руку и вышел вместе с ним. Цзя Ляню ничего не оставалось, как отвести монаха к Цзя Чжэну и рассказать все как есть.

Цзя Чжэн бросился к монаху, стал низко ему кланяться, благодарить. Монах в свою очередь совершил приветственную церемонию и сел на стул.

Цзя Лянь с беспокойством подумал: «Он, конечно, не уйдет, пока не получит денег…»

Приглядевшись к монаху, Цзя Чжэн понял, что никогда его не видел, и стал задавать вопрос за вопросом:

– Как очутилась у вас эта яшма? Как ваше драгоценное имя? Почему сын мой ожил, как только вы к нему приблизились?

– Не знаю, – с легкой улыбкой отвечал монах. – Дайте мне десять тысяч лянов серебра, и покончим с этим делом!

– Деньги сейчас принесут, – коротко ответил Цзя Чжэн, возмущенный бесцеремонностью монаха.

– Скорее! – требовал монах. – Мне пора уходить!

– Прошу вас, почтеннейший, погодите немного, – попросил Цзя Чжэн, – позвольте мне сперва взглянуть на сына!

– Хорошо, идите! Только не задерживайтесь! – согласился монах.

Цзя Чжэн прошел во внутренние покои и молча приблизился к кану. При появлении отца Баоюй хотел встать, но мешала слабость.

– Лежи! – бросившись к сыну, приказала госпожа Ван.

– Яшма ко мне вернулась, – с улыбкой произнес Баоюй, протягивая яшму отцу.

Цзя Чжэн с первого взгляда понял, что это пропавшая яшма, не стал ее разглядывать, только сказал госпоже Ван:

– Баоюй спасен. Но как мы будем расплачиваться?

– Я отдам все, что у меня есть, лишь бы отблагодарить монаха! – заявила госпожа Ван.

– Боюсь, деньги ему не нужны! – заметил Баоюй.

– Этот монах какой-то странный, – согласился Цзя Чжэн. – Он нарочно сказал про деньги.

– А вы попросили бы его остаться, – посоветовала госпожа Ван. – Возможно, удалось бы узнать, что ему на самом деле нужно.

После ухода Цзя Чжэна Баоюй попросил есть, выпил чашку рисового отвара, а затем потребовал каши. Однако каши госпожа Ван не решилась ему дать.

– Так ведь я совсем здоров! – уверял Баоюй.

Он приподнялся на постели, съел кашу. Затем потребовал, чтобы ему помогли сесть.

Шэюэ приподняла его и негромко сказала:

– Поистине эта яшма – сокровище! При одном взгляде на нее Баоюй выздоровел! Какое счастье, что она уцелела!

При этих словах Баоюй побледнел, отшвырнул яшму и упал на подушки…

Если хотите знать о дальнейшей судьбе Баоюя, прочтите следующую главу.

Глава сто шестнадцатая

Итак, услышав слова Шэюэ, Баоюй потерял сознание. Снова комнату огласили рыдания.

Шэюэ упрекала себя за то, что сболтнула лишнее, но госпожа Ван, убитая горем, и не думала ругать девушку.

«Если Баоюй умрет, – плача, думала Шэюэ, – я покончу с собой, чтобы быть всегда рядом с ним!»

Сколько ни звала госпожа Ван сына, он не откликался. Тогда она приказала служанкам отыскать поскорее монаха, но того и след простыл.

Цзя Чжэн тем временем возвратился к себе и был очень удивлен, не найдя монаха в комнате. В это время из внутренних покоев донесся шум, и Цзя Чжэн поспешил туда. Баоюй лежал без сознания, стиснув зубы, пульс не прощупывался, грудь похолодела.

Цзя Чжэн приказал немедля позвать врача.

Он ведь не знал, что душа Баоюя покинула тело.

Но если вы думаете, читатель, что Баоюй умер, то ошибаетесь!

Дело в том, что душа его перелетела в главный зал дворца Жунго, увидела там монаха и церемонно его приветствовала. А монах взял ее и увлек за собой.

Следуя за монахом, Баоюй вдруг почувствовал, что тело его стало легким, словно пушинка, и поднялось в воздух. Баоюй не помнил, чтобы они вышли из дворца, но вдруг обнаружил, что находится в незнакомом месте, пустынном и диком. Только арка, маячившая вдали, Баоюю показалась знакомой. Он было собрался расспросить монаха, где они, как вдруг увидел впереди женщину.

«Откуда в пустыне такая красавица? – удивился Баоюй. – Не иначе как бессмертная фея спустилась на землю».

Кого-то она Баоюю напомнила. Но кого? Он хотел повнимательней рассмотреть женщину, но та, поклонившись монаху, исчезла.

«Уж не Ю Саньцзе ли это? – мелькнула мысль. – Но как она могла здесь очутиться?»

Не успел он спросить об этом монаха, как тот увлек его под арку, где на дощечке было написано: «Обетованная земля бессмертных праведников». По обе стороны арки висели вертикальные парные надписи:

На смену лжи всегда приходит правда,Поскольку возвышается над ложью.

Пускай небытие во всем преобладает —Ему же не сравниться с бытием!

Сразу за аркой появились ворота дворца. Над ними красовалась горизонтальная надпись из четырех крупных иероглифов: «Счастье – добро, чувство – зло», а по обе стороны вертикальные парные надписи:

Не надо полагать, что мудрый различитГрядущего и прошлого границы.

Всевидящий – и тот порою не узрит, —Первопричина мира где таится?

Тут Баоюя осенило: «Вот оно что! А я собрался спрашивать о причинах и следствиях, о прошедшем и грядущем».

Вдруг он увидел впереди Юаньян, она манила его рукой.

«Шел, шел, а оказывается, даже за пределы сада не вышел, – удивился Баоюй, – но как сильно изменил сад свой облик!»