Мацуо Басё - По тропинкам севера

— написал и оставил он здесь. Быть отдаленным на одну ночь — то же, что на тысячу миль. И я лежал в келье, слушая осенний ветер; приближалась заря, и, когда голоса читающих сутры стали ясней, зазвонил гонг, и я вышел в трапезную. В нетерпении стремясь сегодня в провинцию Этидзэн, я спустился из храма, но молодые монахи с бумагой и тушью последовали за мной до низу лестницы. Как раз во дворе облетали ивы,—

Вот двор подмел яИ вышел, — а у храмаЛиства ив желтых…[67]

— наспех, надевая сандалии, написал я им.

25.Направил лодку в бухту Ёсидзаки, на границе провинции Этидзэн, и посетил сосну Сиогоси.

Напролет всю ночьБуря гнала волны вспятьИ вздымала их.Над сосной СиогосиМесяц в вышине повис.

Одним стихом исчерпан весь вид. Прибавить хоть одно слово — все равно, что посадить лишний палец.

Я навестил настоятеля храма Тэнрюдзи в Маруока: он мне издавна знаком. Некий Хокуси из Канадзава, немного меня провожая, сопутствовал мне до этих мест. Он то и дело советовал мне не пропускать видов[68] и говорил прекрасные изречения. Когда же предстояла разлука,—

Написав слова,Веер я бросаю прочь.Расставанья грусть![69]

Вступил в горы Годзютёяма и совершил поклонение в храме Эйхэйдзи. Это храм, основанный монахом Догон Дзэнси. Он на тысячу ри удалился от столицы и оставил след своих дел в таких горах, — на то, должно быть, была у него почтенная причина.

26.Как Фукуи отсюда в трех ри, то, поужинав, я вышел в путь и побрел по смеркающейся дороге.

Там живет удалившийся на покой старик Тосай. Когда-то в прошедшие годы он побывал в Эдо и навестил меня. Тому уж больше десяти лет. Постарел он, должно быть, или умер? Я спросил у людей, и мне рассказали, что он еще здравствует и живет там-то и там-то. Пошел. Он уединился в городе, в тиши; убогий домик зарос «ночной красавицей» и власоцветом, «петушьи гребни» закрывают дверь. А, это здесь! Я постучал; вышла бедно одетая женщина. «Откуда изволишь идти, почтенный монах? Хозяин пошел кое к кому по соседству. Если есть у тебя дело, пожалуй в дом». Я понял, что это его жена. Вот так бывало в старинных романах! Я вошел, остался в этом доме на двое суток; и, чтобы увидеть гавань при полной луне[70], опять пошел в путь. Тосай собрался мне сопутствовать, забавно подвернул подол и потихоньку побрел показывать мне дорогу.

27. Мало-помалу скрылся пик Сиранэ и показался пик Хина. Я перешел мост Асамуцу; у тростника в Тамаэ колосились кисти. Миновал заставу Угуису, перешел перевал Юноо и в Хютигадзё, на горе Каэруяма, слышал первых диких гусей. В четырнадцатый день в сумерки я стал в гостинице в гавани Цурута. В эту ночь луна была особенно ясной. «И завтрашней ночью будет так же?» — спросил я. «Ясно ль, пасмурно ль будет в следующую ночь, здесь на севере знать заранее трудно». Хозяин угостил меня сакэ, и я поздно вечером пошел поклониться в храм Кэхи. Там есть могила императора Тюаи. Вокруг храма все полно величавой стариной; сквозь сосны падал лунный свет, казалось, точно белый песок покрыт инеем «В древние времена святитель Югё, принеся великий обет, сам косил траву, носил камни и землю, осушал грязь, и приходящим паломникам не было беспокойства. Древний обычай не вывелся доныне, перед храмом носят песок. Это зовется «ношение песка Югё», — так рассказал хозяин.

Ясная лунаНочью светит на песок,Что принес Югё.

На пятнадцатый день, как и сказал хозяин, пошел дождь.

Полная луна!Как погода севераПеременчива…

На шестнадцатый день, когда небо прояснилось, я направил лодку по берегу Иронохама, чтобы набрать розовых раковин «масуо». Это морем семь ри. Некто Тэн'я наготовил в изобилии корзин и бамбуковых сосудов, посадил в лодку множество слуг, и при попутном ветре с моря мы пристали к берегу. На берегу кое-где есть рыбачьи домики и убогий храм Хокэдзи. Здесь мы выпили чаю, согрели сакэ; сумеречная грусть переполняла чувства.

О, как печально!Сума[71], ты затмеваешьОсенний берег.

Берег, волн прибой.Среди раковин видныХаги лепестки.

Все случившееся за день мне записал Тосай и оставил в храме.

28. Роцу встретил меня в этой гавани и проводил в провинцию Мино; на лошадях мы въехали в Окадонодзё. И Сора пришел навстречу, и Эцудзин примчался на лошади; все собрались в доме у Дзёко. Дзэнсэнси, Кэйко — отец и сын — и другие близкие приходили днем и ночью и радовались и причитали, точно увидели воскресшего из мертвых. Усталость от пути еще не прошла; на шестой день восьмого месяца я снова поехал в лодке поклониться в храме Сэнгу в Исэ.

О, хамагури[72]

В заливе! Вот уходим

И я, и осень…

Примечания

1

И в старину часто в странствиях умирали. — Имеются в виду знаменитые китайские и японские поэты, любители странствий — Ли Бо (699–762), Ду Фу (712–770), Сайгё-хоси (1118–1190) и другие.

2

Прижигание моксой (трава) — распространенное в восточной медицине средство. Считалось, что прижигание впадины под коленом сообщает легкость походке.

3

Такой начальный стих я прикрепил к одному из столбов дома. — Целый ряд хокку Басё из его дневника «По тропинкам Севера» послужил началом рэнку, составленных Басё совместно с приятелями-хайкаистами. Вешая бумагу с «начальным стихом» на столбе своего дома, Басё приглашал желающих продолжить рэнку.

4

Уэно — парк в Эдо (старое название Токио).

5

Янаха — местность неподалеку от Уэно, славящаяся, как и сам парк, вишнями. Как известно, цветение вишен — одна из достопримечательностей весны в Японии.

6

Три тысячи ри пути — ри (японская миля) — около четырех километров.

7

Второй год Гэнроку — 1689 год

8

Сходил поклониться в Муро-но Ясима и тд. — Название местности Муро-но Ясима («Ясима» в древнем значении — «котел»), в уезде Цуга провинции Симодзукэ, видимо, объясняется тем, что в глубокой древности здесь было горячее озеро или даже озера, откуда подымались пары. Этим же вызваны легенды, связанные с этой местностью. Миф, записанный в древнем мифологическом своде «Кодзики», повествует, что бог Ниниги-но-микото заподозрил неверность своей супруги Ко-но-Ханасакуя-химэ, зачавшей в первую же брачную ночь. Тогда богиня в гневе возвела постройку, лишенную окон и дверей («муро»), затворилась в ней и произнесла заклятие: «Если дитя не от мужа, то пусть сгорит оно. Если же оно божественного рода, то огонь не должен принести вреда». Произнеся заклятье, она зажгла огонь и родила трех детей: Хоносусо-ри-но-микото, Хоходэми-но-микото и Хоноакари-но-ми-кото, имена которых сохранили память об их рождении в огне: «хо» — огонь. Другая легенда говорит о том, что в Симодзукэ жил некий богач, просватавший дочь за правителя провинции Хитати. Дочь полюбила приезжего юношу из столицы, вступила с ним в связь и забеременела. Тогда отец, спасая дочь, сообщил правителю, будто она умерла и труп ее уже несут на сожжение. На самом деле вместо дочери (ко-но-сиро) он положил в гроб рыбу цунаси, которая при сжигании дает такой же запах, как человеческое тело. Цунаси, наряду с другими близкими породами рыб, называется «коносиро» (Chatoessur punctatus). Это созвучие и дало основание для наложения табу, или, верней, для его объяснения.

9

Святитель провидел грядущее на тысячу лет. — т. е. предвидел приход к власти династии сегунов (феодальных правителей) Токугава в начале XVII века. Кобо-дайси, один из насадителей буддизма в Японии, жил в 772–834 годах. Гора Никко славится как красотой видов, так и тем, что на ней находится могила основателя династии Токугава Иэясу. Это дает повод Басё сблизить понятия славы сегуна и название горы «Солнечный блеск» (в хокку: «Как величаво!» и т. д.).

10