Сборник - Скоморошины
Эта обособленность баенников для каждой отдельной семьи является интересной и невольно рождается вопрос: не имеет ли представление о баеннике какой нибудь связи с культом предков, быть может, там похороненных. Вопрос, который я решить не берусь.
Таковы домашние духи пудожан. Как видно культ их почти что изгладился вовсе, оставив за собой лишь бледные следы. Нового он ничего не дает нам: мы не обогатим благодаря этим остаткам, наших сведений о древних верованиях русского народа. Тем не менее, я счел невозможным обойти его молчанием: эти домашние духи все-таки слишком близки пудожанину, слишком тесно связаны с его жизнью, и даже в этом разбитом виде составляют слишком видный отдел в представлениях населения, чтобы не изложить их здесь, хотя бы вкратце, в самых общих чертах.
Материалы по народным верованиям великорусов.[264] Д.Н.Ушаков
<…> Домовой
Духи, населяющие жилища, в огромном большинстве случаев носят название домового или домового деда; кроме этих в нашем материале встречаются имена: доможил, хозяин, домовик и жена его домовичка, дворный (дворной) или дворовый (дворовой). Два последние названия предпочтительно перед другими употребляются в Калужской губ., причем в одной местности Мещовского уезда название «домовой», употребленное вместо «дворовый», считается оскорбительным. Других названий, известных в Великороссии, как напр, подполянник, запеченник, гуменник и т. п., в нашем материале не встречается.[265] Иногда домовому духу не дается названия, и, не упоминая о нем, крестьяне говорят: «он» или «тот-то»; это, конечно, не характерно именно для домового, так как избегать произнесения имени духа – явление весьма распространенное (и не только в России); но этот обычай в данном случае мешает выяснению вопроса о том, населяло ли первоначально «двор» несколько духов с различным местом жительства (изба, хлев и проч.), которые впоследствии слились в одном «домовом», или, наоборот, различные стороны деятельности одного сберегателя домашнего очага и хозяйства получили в народном представлении каждая своего представителя. Домовой находится в каждом доме, и в каждом доме по одному домовому. Больше одного домового не уживается в одном доме; а сталкиваться двум домовым приходится в том случае, если при переходе дома во владение другого лица новый домовой уже успел вместе с новым хозяином переселиться, а прежний домовой еще не приглашен своим хозяином следовать за ним на новое жилье; домовые разных дворов обыкновенно враждуют между собою, так как им в заботах о своем дворе часто приходится действовать в ущерб соседнему двору (о чем ниже).
Итак в большинстве местностей, откуда мы имеем ответы, известен лишь один дух жилья, которого мы далее и будем называть вообще «домовым».
Что касается в частности Медынского уезда Калужской губернии, где, как сказано выше, наиболее употребительным названием является «дворный» или «дворовый», то в одних местностях уезда дух, носящий это имя, признается тождественным с «домовым», в других же – «домовой» и «дворовый» считаются различными духами: первый живет в доме и имеет, по-видимому, большее отношение к людям, второй живет на «дворе» и ведает скотину. И тот и другой находятся опять-таки в каждом дворе.[266] Из того же Медынского уезда сообщается между прочим, что дворный находится в «каждом доме, где есть скотина»; к сожалению, в этом именно сообщении ничего не говорится о различии «дворного» от «домового», так что остается неизвестным, существует ли «домовой» в том доме, где нет скотины, между тем как знать это было бы важно для определения различия между «домовым» и «дворовым» и их взаимных отношений.
Своим местопребыванием домовой указывает на преимущественные отношения к скоту: живет на дворе, чаще всего в лошадином хлеве, где любит сидеть на перемете. Но в числе мест его пребывания указываются и строения, имеющие другое назначение в хозяйстве: овин, клуни, рига. На жительство домового в самой избе нет указаний: известно лишь, что иногда он стонет в подполье (избы). Кроме того известно, что при сношениях с домовым обыкновенно даже оставляют избу, напр., в случае его гнева умилостивительную жертву (о чем ниже) ему выносят в сени, – факт, заставляющий видеть в современном духе жилья именно «дворового» духа в более узком смысле термина (т. е. если «двор» понимать не в смысле всей крестьянской усадьбы).
В большинстве случаев домовой одинок или, по крайней мере, о семье его ничего неизвестно. В нашем материале есть только одно косвенное указание в этом роде, где сказано, что домовые «плодятся», и одно вполне ясное, идущее из Смоленской губернии, свидетельство о том, что домовой (там он называется хозяином) женат, что жена его называется домовичкой и что они имеют детей, плач которых иногда можно слышать.
Что касается образов, в которых является домовой, то их можно разделить на два разряда: или домовой имеет вид человека, или вид животного. В первом случае домовой представляется частию «старым-престарым» стариком и притом иногда лохматым, частию же домовой – человек среднего роста, сутуловатый, широкоплечий, коренастый; оброс длинной шерстью (по цвету шерсти: гнедой, вороной, белый или пегий); одет в старый зипун и лапти.[267]
Кроме роста обыкновенного человека, домовой может иметь и огромный рост, напр. выше дерева, с сосну ростом.
Помимо образа человека вообще, преимущественно старого, домовой является и именно чаще всего в виде какого-либо известного человека, принадлежащего к той семье, на дворе которой он живет. Так, в нашем материале мы встречаемся или с представлением домового в виде отсутствующего члена семьи (мужчины), или с наиболее распространенным и известным в науке представлением домового в образе хозяина дома, старшего члена семьи, как живущего, так и умершего. Похож на хозяина он цветом волос, одеждой, ростом и может явиться в таком виде самому же хозяину.
Наряду с человеческим видом домовой может принимать образы кошки, собаки, зайца. Насколько естественными являются представления духа, имеющего столь близкое отношение к домашнему очагу, в образе домашних животных, настолько мало понятным представляется упомянутый образ зайца. Надо заметить, что этот последний образ домового является один только раз в нашем материале на всю массу случаев первого рода (т. е. образов домашних животных). Домовой, как кажется, должен был уже утратить в народном представлении характерные черты своей физиономии, чтобы явилась возможность заподозрить домового в зайце, выбежавшем с одного двора и пропавшем на другом дворе, как это было в рассказе, который я здесь имею в виду.[268] Как в человеческом виде домовой имеет волосы одного цвета с хозяином дома, так и цвет шерсти собаки или кошки, в виде которых он является, одинаков с хозяйскими волосами. Может быть, в связи с представлением домового в виде собаки существует поверие о дружбе его с собаками.
Что касается способов увидеть домового, то в нашем материале сообщается следующее. Домового обыкновенно можно видеть через хомут или через хомут и борону, наконец, – с небольшим, но характерным видоизменением первого способа – через хомут, при котором непременно есть гужи: «чтоб вышел крест». Можно также увидеть его на святой неделе, смотря по углам со свечой от светлой заутрени: от этой свечи домовой не может укрыться. Днем домовой не виден. Стараться увидать его вообще не следует, потому что он очень страшен и потому еще, что он не любит любопытных, «гладит» их, обдирая лицо или спину, или, наконец, толкает их в яму, погреб, сталкивает с лестницы, с сеновала и т. п.; поэтому, из боязни рассердить домового, не следует высказывать излишнего любопытства и выходить, напр., из дому на шум, если при этом не лают собаки, друзья домового.
Так или иначе, а увидеть и даже ощупать[269] его все-таки удается; так, каждый хозяин знает своего домового.
Теперь обратимся к занятиям домового и его отношению к дому и семье. Выше уже было упомянуто, что домовой по современным представлениям имеет больше отношения к скотине, чем к людям. Из скотины особой любовью его пользуются лошади. Но у него есть также и нелюбимая скотина, именно, несходная с ним самим по масти.
Любимый скот он чистит, кормит, поит, выбирая для него корм у нелюбимого; любимой лошади он заплетает гриву, которой обыкновенно и не расплетают хозяева, чтоб не прогневить домового. Если он не полюбит какого-либо животного, то может извести его: он гоняет нелюбимых лошадей, так что те оказываются на утро все в мыле, отнимает у них овес, наконец, заваливает их даже в корыто или чан, из которого их с трудом приходится освобождать. Такую, пришедшуюся не ко двору или «не в руку», скотину спешат продать и справляются у домового, какой масти ему нужно; при этом нужно смотреть через хомут, и домовой, говорят, иногда дает ответ с указанием желаемой масти. Кроме своих, так сказать, специальных забот о скоте, домовой не чужд забот о благосостоянии всего дома вообще: охраняет дом, бережет от беды семью и даже посылает ей счастье. Являясь сторожем хозяйского добра, он в случае кражи ходит в дом вора и воет там в переднем углу до тех пор, пока вор не возвратит похищенного. Наконец, в случае пропажи скота, он иногда отправляется на поиски в лес, поля и пригоняет его домой.
