Александрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века - Автор Неизвестен
188
в великый Египет в Палестиньскую землю. — Географические представления автора сербской Александрии чрезвычайно запутаны. Из царства Кандаки, находящегося не то в Эфиопии, не то в Малой Азии (см. выше, прим. 166), Александр направляется в Персиду (стр. 61). Отсюда, как и было в действительности (и как рассказывается у Псевдокаллисфена, III, 31—34), он переходит (см. выше, стр. 63) в Вавилон на «поле Сенарь». Последнее название (см. прим. 181) дает достаточное основание думать, что речь идет о Вавилоне — столице Месопотамии, одном из крупнейших городов древнего мира. Однако, как сообщают древние авторы (Страбон, XVII, 1, 30; Диодор, I, 65), существовало еще небольшое поселение, основанное в Нижнем Египте во времена Камбиса выходцами из Вавилона и носившее то же название' (Веселовский, стр. 434—435). По-видимому, смешением этих двух Вавилонов и объясняется то, что в сербской Александрии последним местопребыванием Александра оказывается «великый Египет» (находящийся, однако, в «Палестинской земле»!), и далее говорится, что Александр умер в Египте (но вместе с тем и «в стране Халдейсцей») на Ниле, на месте, где библейский Иосиф «сотворил житницы фардону» (см. ниже, прим. 201). Возникновению этой путаницы могло содействовать и то обстоятельство, что, как это было известно автору сербской Александрии, гробница умершего в Вавилоне Александра находилась в Египте, в Александрии, куда тело Александра было перевезено Птоломеем.
189
рекы, нарицаемо Тигр. — Это географическое указание еще раз свидетельствует о том, что, вопреки категорическому утверждению А. Н. Веселовского (стр. 435), Вавилон, в котором умер Александр, не был в глазах автора сербской Александрии простоегипетским городом, а странным образом сочетал в себе черты Месопотамии и Египта.
190
и с честию отпусти его. — Три рассказа, помещенные здесь (о сокровище, найденном в реке Тигр, о разбойниках и стрелке), соответствуют в южнославянских (Нов., стр. 135—138) и греческом тексте (Истрин, стр. 148—150) целой серии «притч» λόγοι об Александре (ср. выше, стр. 200), которые создавали образ царя — философа и мудреца, напоминающий образ библейского Соломона (Веселовский, стр. 405—424).
191
со строфокамиловем перием, а на Кучме венець Клитеврии марсидонси царица. — Строфокамил (στρουθοκάμηλος) — страус. О Клитеврии, царице амазонок, см. выше, прим. 161.
192
во органы, иже зовутся сирининамели. — Термин «орган» в сербской Александрии обозначает всякий музыкальный духовой инструмент. Сирининамель — по-видимому, искажение греческих слов σύριγγας μέλη — «песни сиринги (свирели)» в дошедшем до нас греческом тексте сербской Александрии в этом месте читаются не поддающиеся переводу искаженные слова σέσυρου άμερ (Истрин, стр. 152).
193
некую игру играху, яже нарицается каруха — в южнославянских текстах так же; в греческом οί στρατιώται να παίζουν μέ αγάπην κονταριές — «Воины с удовольствием играли, (ударяя друг друга) копьями». По-видимому, греческое слово κονταριές превратилось в «игру каруху», чему способствовал глагол παίζε tv, означающий «играть, делать чго-либо не всерьез».
194
во сликизму примеси, иже наречется рефне. — В южнославянских текстах: «У гликизмо примеси, иеже наричеть се рефне (рефене, арние)» (Нов., стр. 141; Яг., стр. 323): в греческом тексте: γλύκυσμα φαρμακερόν όπου ονομάζεται σεζευνέον — «ядовитая сладость, которая называется „сэзеунеон“». У Псевдокаллисфена виновником смерти Александра оказывается правитель Македонии Антипатр, боявшийся немилости Александра из-за того, что он преследовал Олимпиаду. Узнав о том, что Александр решил вызвать его из Македонии, Антипатр послал своего сына с ядом к чашнику Александра Иолу (Иулу, Илу), который совместно со своим другом поднес чашу с ядом царю (Хронограф. Александрия, III, 31, стр. 101 —102). Версия об отравлении Александра возникла уже спустя 5 лет после его смерти; версию эту поддерживала Олимпиада, стремившаяся таким образом отомстить Антипатру; Плутарх (LXXVII), однако, считает это обвинение клеветой. Уже у Псевдокаллисфена, в рассказе о гибели Александра, упоминаются два брата-отравителя, сыновья Антипатра, Иол и Кассандр (в Хронограф. Александрии Кассандр не упоминается); один из них (Иол) — чашник; в сербской Александрии в этой роли также выступают два брата — чашник Вринуш (Врионуш) и Левкадуш, однако вдохновительницей их оказывается мать, «злая жена» Минерева (Минерва, Мегера). Откуда взяты латинизированные имена этих братьев в сербской Александрии, неизвестно. А. Н. Веселовский сопоставляет этот мотив с текстом латинского стихотворения IX в., где говорится, что гибель Александра была следствием заговора «Спанкуса и Гинеуса» (Веселовский, стр. 428—429).
195
В неразумное сердце терние вшед не изыдеть без зла. — В южнославянских текстах эта цитата читается иначе: «Вь неразумно срьдце не вьнидеть богь, аште ли вьнидеть, нь вьскоре изыдеть» (Нов., стр. 143; Яг., стр. 324); так же и в греческом тексте (Истрин, стр. 155). В греческом и южнославянских текстах — вольное переложение изречения, содержащегося в библейской книге «Премудрости Соломона» (часто именуемого в славянских памятниках Приточником, ибо ему приписывалось авторство библейской книги Притчей): «в лукавую душу не войдет премудрость... ибо святой дух премудрости удалится от лукавства» (книга «Премудрости Соломона», I, 4—5). В русском тексте — дальнейшее и значительное искажение первоначального изречения.
196
И тако бо едина от лукавых жен убийство сътвори... от лукавыя жены много пострада. — Имеются в виду широко известные библейские легенды о грехопадении Адама, соблазненного Евой отведать запретный плод, о многочисленных любовных увлечениях царя Соломона, о гибели Самсона, преданного Далилой (Далидой) в руки филистимлян, и о попытках совращения Иосифа Прекрасного женой египетского вельможи Потифара.
197
и того молитвами яд исцелееть змиин. — Легенда о пророке Иеремии, как спасителе от ядовитых змей, была широко распространена в средневековой церковной литературе; легенды эти сохранились и в южнославянском фольклоре. А. Н. Веселовский сопоставил эти рассказы с египетско-греческими мифами о Тоте—Гермесе, истреблявшем змей; он полагал, что в образе Иеремии в сербской Александрии соединились черты Гермеса—«Ермия» (которому церковные авторы приписывали исповедание троицы) и библейского Иеремии (Веселовский,
