Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов
И как Иван-царевич пригнал всех кобылиц, и отдал Бабе-Яге, а на другой день погнал опять все стадо в поле, и кобылицы все разбежались по-прежнему в разные стороны. Царевич искал их везде и не мог найти, весьма опечалился. И как время пришло почти то, в которое надобно было гнать стадо, то вдруг видит бегущих своих кобылиц прямо к нему, а позади их бегущую и гонящую его табун ту медведицу, которую он хотел в горах убить. И как пригнала к нему оная медведица его табун, то сказала царевичу, что она службу свою отслужила. Царевич, поблагодаря ее, погнал свой табун и, пригнав, отдал его Бабе-Яге.
Потом на третий день погнал опять их в поле, и кобылицы по-прежнему все разбежались. И как царевич не мог их найти, то с грусти лег отдохнуть и уснул. В то время прилетел сокол и пригнал царевичев табун, и как царевича разбудил, то с крайнею радостию увидел он, что табун его цел. Поблагодарил сокола, погнал домой. И в том табуне был один жеребец, который и говорил Ивану-царевичу, чтоб он пришел в конюшню ночью, где и получит того коня, которого он желает. Царевич, пригнав табун, отдал Бабе-Яге и, дождавшись ночи, пошел в конюшню, где увидел лежащего в яслях жеребенка, и тотчас подхватя его, побежал из дворца весьма поспешно, потому узнала о сем Баба-Яга и вскоре погналась за ним в погоню. Иван-царевич наконец прибежал к той огненной реке, и, перебежав мост, потом оборотился назад, и вынул тот платок из кармана, который ему дала Марья Маревна, махнул оным по реке, и тот мост в ту ж минуту пропал, а Баба-Яга осталась на той стороне. После чего Иван-царевич вздумал отдохнуть, потому что очень устал, и положил своего жеребенка подле себя. Но, как отдохнувши, хотел идти, то жеребенок сказал: «Постой, Иван-царевич, дай мне на этом поле три дни погулять, а после уже поедем, и ты, верно, свое получишь». Царевич на то согласился, и жеребенок его гулял. По прошествии же трех дней царевич увидел, что из маленького жеребенка сделался прекрасный конь. И как Иван-царевич оседлал доброго своего коня, бил коня по крутым бедрам, пробивал черное мясо до белых костей; конь его осержался, от земли отделялся, подымался выше лесу стоячего, ниже облака ходячего, горы и долы меж ног пропускал, а реки и заливы хвостом застилал, а маленькие ручейки и речки песком засыпал, и куда прежде приезжал в месяц, туда поспевал в день, а где проезжал день, то уже только час.
Итак, в короткое время приехал к Еракскому государству. Узнал, что короля нет, поехал прямо во дворец, а Марья Маревна, как скоро увидела Ивана-царевича, то выбежала к нему навстречу. Иван-царевич слез с своего доброго коня; ни к чему его не привязывает, никому и не приказывает, потом взошел в покои и говорил Марье Маревне, что он достал того коня, потому просил ее ехать в свое государство, на что Марья Маревна говорила, что с великою охотою. Хотела приказать, чтоб оседлали ей коня, но Иван-царевич уверял ее, что и один их отвезет. Итак, вышли из дворца и поехали. После их отъезда вскоре приехал Еракский король в свое государство и спросил, где Марья Маревна? Министры сказали, что Иван-царевич увез. Тогда послал король на конюшню спросить у своего коня, скоро ли надобно ехать в погоню? И как посланные пришли к коню и стали его спрашивать, то конь сказал, что в чем король есть, в том чтоб и поезжал. Король, услыша сие, сел поспешно на своего коня и погнался за Иваном-царевичем, и ехавши долгое время, не мог их догнать. Почему Еракский король спросил своего коня: «Для чего, любезный конь, ты не догонишь Ивана-царевича?» На что конь отвечал королю, что «хотя я и догоню, однако ты будешь изрублен на мелкие части от Ивана-царевича, ибо нет при тебе ни щита твоего, ни платка, в которых хранилась твоя непобедимость». Еракский король, не веря ему, просил только, чтобы догнал Ивана-царевича. Тогда Еракского короля конь побежал и догнал в короткое время Ивана-царевича. А как увидел царевич Еракского короля, то, вынув свой меч, изрубил его в мелкие части, а коня его взял и посадил на него Марью Маревну. Итак, оба поехали в Кипрское государство, и ехали долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается. Наконец приехали в свое государство, и по приезде своем Иван-царевич послал уведомить своих зятьев о благополучном приезде. А в Еракском государстве велел править своему министру, и послал его туда немедленно. После чего сделал великий пир, на который званы были все министры, а для простого народа выставлены были чаны с разными напитками; во дворце же продолжалося сие торжество целый месяц, после чего жили благополучно.
31
Сказка третья о Эдуарде-королевиче
Бельский и Дурлахский короли были между собой смежны своими границами и долгое время жили в согласии, но потом произошло между ими несогласие. Итак, прекратя мир, Бельский король писал к Дурлахскому королю, чтоб платил ему дань. Дурлахский король, как скоро принял грамоту от посла и призвал всех своих министров, показал им грамоту и просил от них совету, платить ли дань Бельскому королю или войною идти. Министры все советовали королю, чтобы идти войною, и король, послушав их совета, отписал Бельскому королю, что дани платить не хочет. И как тот король получил грамоту, то, собрав многочисленную армию, пошел в Дурлахское государство. Дурлахский же король, услышав о пришествии Бельского короля, приказал собирать войско; и назначили место и день сражения. Потом как сошлись близко обе армии и начали сражение, то сперва победа была сомнительна, а после Бельский король победил Дурлахского короля и пошел в его королевство; а как подступил под город, то разорил его до основания. Дурлахского ж короля и с королевою взял в полон и с детьми, ибо он имел у себя трех сыновей, только весьма малолетних, и повез их в свое государство, а по приезде своем Бельский король приказал Дурлахского короля и с королевою посадить в особливую темницу, а детей их в другую. Дурлахский король не мог перенести такого удара, в скором времени умер, а королева после его вскоре ж с печали померла. Итак, остались только их малолетние дети, которые как скоро пришли в те лета, то стали их учить всему тому, чему учат
