Домострой. Юности честное зерцало - Коллектив авторов
Так как Бог сотворил все, «Домострой» не знает в мире ничего лишнего, чего-то, что было бы никому не нужным. Подчас может показаться, что за исполняющим советы «Домостроя» вот-вот начнет просвечивать образ Плюшкина или Коробочки из «Мертвых душ» Н. В. Гоголя: «Всевозможные остатки, камчатые, тафтяные, дорогие и дешевые, золотые и шелковые, белые и красные, а также пух, торочки, спорки, новые и ветхие, – все это пусть будет убрано» (главка 30, «О том, что умелая жена, рукодельничая, все бережет: и ткань, и остатки, и обрезки»). Однако автор не призывает хранить просто для того, чтобы хранилось. Если вещь есть, она, подобно чеховскому ружью, должна «выстрелить» и пригодиться или в собственном хозяйстве, или кому-то еще: «Возле тына, вдоль всего огорода, там, где крапива растет, сей борщевик, ибо не купишь его на рынке. С весны вари его помногу себе в еду и отдавая всякому нуждающемуся Бога ради» (главка 45, «О том, как вести огород или сад») или: «Хранить следует бережно, не мочить, не мять, сберегать от всякой пагубы, держать всегда закрытым. Регулярно хранимое пересматривают и перебирают: лучшее убирают подальше, а портящееся быстрее изводят так, как достойнее. Можно приготовить семье, а можно отдать нищим – это во спасение, тогда как сгнившее придется без всяческой пользы выбросить за ворота» (главка 53, «О хранении в сушилке»). Отсутствие в мире нейтральной пустоты переводится автором «Домостроя» в этическую плоскость: подобно тому как праведным поступкам сочувствуют ангелы и Бог, неправедные деяния тоже «нужны», но только бесам и дьяволу.
«Домострой», знающий об абсолютной целостности мира, не боится соединения, на современный взгляд, несоединимых вещей: «После молитвы следует загасить свечи и закрыть иконы занавесом, чтобы подчеркнуть их святость, а также защитить от пыли» (главка 8, «Как украсить дом свой святыми иконами и обустроить храм в доме своем»). Исследователей, публиковавших произведение в XIX веке, буквально шокировала та свобода, с которой автор переходит от высоких явлений к низким, от святости к пыли. Но для человека Средневековья такие переходы были понятны. Божий мир предназначен святости, а потому различная скверна – это та же пыль, только нематериальная. Как пыль разрушает материальную вещь, так скверна разрушает святость. Как мы стараемся бороться с материальной пылью, так же мы должны беречься и от духовной скверны. И за все и вся совершаемое в мире (духовное и материальное) человек несет ответственность.
Непризнание ничего лишнего сказывается в том числе на чрезвычайно мифологизированном отношении «Домостроя» к телесным наказаниям. Телесные наказания присутствуют в человеческом бытии, а потому автор стремится найти им дозволенное место. При этом «Домострой» нисколько не стремится низвести человеческую личность к машине, выдающей на определенные стимулы конкретные реакции. Жизнь по схеме «стимул – реакция» чрезвычайно далека от идеала, рисуемого этим текстом. Неслучайно «Домострой» запрещает исправлять поведение лишь телесными наказаниями: несмышленого негодного слугу отпускают на волю.
Само телесное наказание имеет в произведении двойственный характер. По сути дела, оно то самое «меньшее зло», которое предлагается выбирать. «Домострой» постоянно подчеркивает, что нельзя бить, не объяснив вины или если слуга раскаялся. Но если слуга не внемлет словесным объяснениям, автор «Домостроя» говорит о допустимости телесных наказаний, поскольку они могут вернуть слугу на путь истинный. Если же наказания не заставят нарушителя отойти от неправедных дел, то все равно они принесут пользу, потому что снимают ответственность с господина: он сделал все, что было в его силах.
Ответственность за мир – это второй стержень, скрепляющий «Домострой». За мир отвечает любой человек, живущий в нем и как-либо действующий (от слуги и до царя). Именно поэтому «Домострой» пишет о свободных людях, о важности свободы. Неслучайно те, «кто продает насилием или обманом свободных людей в холопство», заслуживают ад (главка 24, «О неправедной жизни»). Тех же, кто родился холопом, благочестивому человеку следует выкупать, как о том говорится в финальной части, написанной лично редактором «Домостроя» о. Сильвестром: «Своих слуг я освободил, наделил, а иных от других хозяев выкупил и на свободу отпустил» (главка 64, «Послание и поучение отца сыну»).
Парадоксально, но именно этот «косный» и «патриархальный» текст провозглашает и защищает либеральные ценности – личность, обладающую свободой выбора, вплоть до собственного спасения или погибели (главка 1, «Отеческое наставление сыну»), право личности на частную собственность (главка 24, «О неправедной жизни»). Как бы повторяя Библию, «Домострой» предлагает своему читателю: «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих, чтобы пребывать тебе на земле, которую Господь с клятвою обещал отцам твоим Аврааму, Исааку и Иакову дать им» [Втор. 30:19–20].
Либеральные ценности, органично присутствующие в «Домострое», в то же время не являются ни самоцелью, ни самоценностью. И в этом их принципиальное отличие от своих «омонимов», свойственных современной культуре. Для «Домостроя» либеральные ценности – это условия, позволяющие человеку общаться с Богом и ухаживать за Его садом, вписывая в него свое «я». Раб исполняет чужую волю, он теряет свою личность, а потому перестает исполнять Божью заповедь и тем самым оправдывать собственное предназначение. Если у человека можно свободно взять и отнять собственность (землю, пашню, лес), то он потеряет желание их обрабатывать, а значит, опять-таки не сможет исполнять заповедь.
Признание ценности свободы доходит до того, что за человеком признается способность творить добро и зло, проявляя свою личность и в том и в другом. Автор «Домостроя» не знает релятивизма ценностей и, по-видимому, смотрит гораздо глубже: не из самой ценности выбора, совершаемого свободной личностью, вытекает ценность совершенных поступков. Грех не становится благодеянием просто потому, что он совершен свободным человеком. Свобода личности – это условие, без которого невозможен выбор, но лишь из совершенного выбора проистекает ценность самих поступков. Свобода личности неизмеримо важна – она есть дар Божий, отличающий человека от всего остального творения, потому что в ней
