Александр Барашков - Песни птицы Гамаюн (древне-русские веды)
Отвечала Змеиха Индрику:
— Не возьмешь ты, Змей, царство светлое, не добудешь вечную молодость — золотые яблоки Ирия! Чeрный Ворон — то ты подземельный царь, Финист Сокол — могучий Огненный Волх.
Рассердился Змей лютый Индрик, и схватил он царицу-пророчицу, и ударил ее он о каменный пол:
— Не боюся я Волха Змеевича, то Земли Сырой и мой выблядок, на отца не поднимет он ручушку — получу я райские яблоки!
Тут слетал Финист Сокол с окошечка, обернулся он добрым молодцем. Как Стрибог мощным ветром разносит огонь, так и Волх обронил Змею лютому слово:
— Ай ты, Индрик Змей, подземельный царь! Не прощу я тебе насилие, не прощу слова твои дерзкие!
Испугался тогда лютый Индрик Змей, бросился за двери железные, запирался запорами медными. Но ударил сын Змея в те двери ногою — все запоры медные вылетели и раскрылись двери железные.
Как схватил Волх могучий сын Змеевич и ударил Змея о каменный пол. Как ударил о пол — гром и звон пошел.
То не Финист Сокол крылом махнул — то махнул Волх могучий саблею и отсек Змею Индрику голову — и рассыпался Змей на змеенышей, а змееныши в щели спрятались.
— ☼ —Волх владыкой стал царства темного, также пекельного и подземного. Править стал нечистою силою, и возглавил Горынь и Змеевичей, и женился на Пераскее.
Окружили тут Волха Змеи, и пришел к нему Вий — подземельный князь, сын великого Змея Черного, говорил ему таковы слова:
— Ай, ты буйный Волх, Змей великий, царь! Аль не хочешь ты покорить весь мир? Аль не хочешь ты яблок Ирия?
И сказала ему Пераскея:
— Их нельзя добыть боем-силою, значит — можно хитростью-мудростью, ты добыть их сумеешь, премудрый Волх!
Захотелось тут Волху могущества, захотелось ему вечной молодости, захватить он решил царство светлое.
Волх тогда побежал ко Рипейским горам, первый раз скакнул — за версту скакнул, раз второй скакнул — уж не видно его. Обернулся он горностаем, побежал по лесу дремучему, щукою нырнул в море синее, а из моря вспорхнул белым гоголем. Он вскочил потом на лихого коня, соскочил с него серым Волком. Обернулся затем Ясным Соколом, высоко полетел по подоблачью, избивая гусей и лебедушек к завтраку, обеду и ужину.
Прилетел он к Ирию светлому, сел на веточку райской яблони, хочет злато яблочко выклевать.
Вдруг услышал он — песня сладкая по небесному саду разносится, это Леля — богиня прекрасная по небесному саду похаживает, золотыми кудрями встряхивает и сплетает венок из лилий, напевая песню печальную. Ее тонкий стан тканью легкой скрыт, опоясан цветочной гирляндою, от шагов колеблются перси, и ступает она как лебедушка, голосок ее ручейком журчит.
И заслушался Сокол песнею и забыл про волшебные яблоки. Тут ударили колокольчики, затрубили трубы небесные, набежали, слетелися стражники — и вспорхнул Финист Сокол с яблони, только сизо перышко выронил.
Подняла это перышко Леля:
— Ах, какое красивое перышко!
Отнесла перо во дворец к себе. Только перышко Леля выронила, тотчас об пол перо ударилось, обернулося Волхом Змеевичем. Говорил он ей речи сладкие, называл своею любимою:
— Для тебя я не стал покорять белый свет, и оставил я царство подземное, и жену Змею Пераскею!
Услыхали шум сестры лелины, прибежали Жива с Мареною — тут же Волх обратился в перышко.
— С кем, сестрица, ты разговаривала?
— Я сама с собой, — отвечает им, а сама выпускает перышко со правого рукава за окошечко: — Полетай, перо, в чистом полюшке, погуляй до поры и до времени.
Улетело перо в чисто полюшко — обернулось перышко Соколом. Днем летал Ясный Сокол по небу, а настало лишь время вечернее, полетел опять к милой Лелюшке.
Позвала Ясна Сокола Лелюшка:
— Разлюбезный мой, Ясный Сокол, ты явись ко мне, ты приди ко мне!
Финист Сокол влетел в окошечко, в пол ударился — стал добрым молодцем. И пошли разговоры веселые.
Услыхали сестрицы лелины — побежали к Сварогу небесному:
— Ой, Сварог небесный, отец родной! Знай, что Лелюшку гость по ночам навещает!
Встал Сварог и пошел, входит к дочери Леле. Финист Сокол же вновь обернулся в перо.
— Ах вы, дочери, все вам чудится! — тут накинулся на сестер Сварог: — Что напраслину вы возводите? За собою лучше б присматривали!
На другой день Жива с Мареною принимались за хитрости-мудрости, как стемнело — они на окошечке натыкали ножей и иголочек. Коль наколется гость на иголочку — путь забудет навеки к Лелюшке!
Прилетел Финист Сокол к Леле — бился, бился — не смог пробиться, только крылышки все обрезал и иголки те искровянил.
И вскричал тогда Финист Сокол:
— Ты прости, прощай, Леля милая! Если вздумаешь отыскать меня, то ищи в тридесятом царстве, в темном царстве у гор Кавказских! Башмаков железных три пары истопчешь, обломаешь чугунных три посоха, и три каменных хлеба изгложешь — тогда лишь ты найдешь меня, ты спасешь меня!
Так уж Родом небесным написано, так уж видно завязано Макошью — разлучаться должны влюбленные. Но порвать нить судьбы возможно ли? для влюбленных — что расстояние?
И собралась скорешенько Леля, и пошла она по дороженьке, по тропиночке со Рипейских гор, говорила Сварогу небесному:
— Не брани меня, милый батюшка! Отпусти меня в путь-дороженьку! Видно Родом мне так написано, видно Макошью так завязано — отправляться мне в царство темное!
Много лет она шла, много зим она шла — все брела полями широкими, пробиралась лесами дремучими и взбиралась на горы высокие. Песни птиц сердце Лелюшки радовали, ручейки лицо омывали, и леса ее привечали, звери лютые к ней сбегались, и жалели ее, и ласкали ее. Башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных, и три каменных хлеба она изглодала.
— Отзовись, отзовись, Ясный Сокол мой!
В кровь изранила она ноженьки — там где падали крови капельки — распускались цветы чудесные.
Вот дошла она до Кавказских гор.
Как у той ли у речки Смородины — видит Леля — стоит избушечка и на куричьих ножках вертится. Вкруг избушечки с черепами тын. Попросилась Леля в избушечку:
— Ой да вы, хозяин с хозяйкою! Буйный Велес с Бурей Ягою! Приютите меня, накормите и укройте от темной ноченьки!
Отвечают Леле хозяева:
— Заходи в гости, милости просим! Куда держишь путь, Леля милая?
— Много лет, много зим я по свету иду — все ищу я Финиста Сокола, распрекрасного Волха Змеевича.
— Ох и трудно тебе отыскать его! Финист Сокол живет в царстве пекельном, на Змее Пераскее женился он. Было раньше у Сокола времечко, он легко парил по подоблачью, уж он бил гусей и лебедушек, ну а ныне времечка нету — тяжело в золоченой клеточке, на серебряном, тонком шесточке, будто резвые ножки в опуточках!
А наутро прощалась Лелюшка с Бурей Виевною и Велесом. И сказала Леле хозяюшка:
— Вот бери подарочек, Леля, — ты возьми золотое яблочко, вместе с ним и блюдце серебряное. Как покатишь по блюдечку яблочко — все что хочешь в блюдце увидишь! Лишь скажи заветное слово: покатись, золотое яблочко, покажи мне то-то, и то-то!
Провожал Лелю Велес по лесу — покатил впереди клубочек:
— Ну ступай, Лелюшка, за клубочком, куда катится он — путь туда держи, приведет он к Финисту Соколу.
Вот пришла она в царство темное, горы там в облака упираются, и дворец стоит между черных скал.
У дворца стала Леля похаживать и катать по блюдечку яблочко:
— Покатись, золотое яблочко, покатись по блюдцу серебряному, покажи мне Финиста Сокола!
Покатилось по блюдечку яблочко — показало Финиста Сокола. Увидала то Пераскея — ей понравилось блюдце волшебное.
— Не продашь ли, Леля, забавушку?
— Не продам — это блюдце заветное. А завет мой такой — ночку темную провести с твоим мужем Соколом.
«Не беда! — Пераскея думает. — Опою я Финиста Сокола, он всю ночь будет спать, как убитый, ну а блюдце с яичком волшебное станет лучшей моей забавою!»
А в ту пору летал Финист по небу, избивая гусей и лебедушек, птиц небесных к себе заворачивая. Вот слетел и ударился о Землю, обернулся вновь Волхом Змеевичем.
Опоила его Пераскея — поднесла ему чашу сонную, и заснул тотчас Финист Сокол.
— Что ж, иди, — прошипела Лелюшке. — Финист твой на всю ночь, мой же будет — с рассвета.
Подошла Леля к спящему Финисту:
— Ты проснись-пробудись, Ясный Сокол мой! На меня погляди, к сердцу крепко прижми! Много лет прошло, много зим прошло. Я к тебе, Волх любимый, по свету шла — башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных, и три каменных хлеба уже изглодала — все тебя, Ясный Сокол, по свету искала!
Целовала в уста его сахарные, прижимала его к своей белой груди. Но не слышал Волх околдованный.
Занималась уже зорька ясная, поднималося Солнце Красное, гасли на небе звезды частые.
