Коллектив Авторов - Былины. Исторические песни. Баллады
«Уж ты гой еси, Иван свет Дородорович!
Разведитесь вы ведь с Софьей-то, с царевной-то,
Не приводите нас во грех, да людей многиих».
Говорит-то тут Иван да Дородорович:
«Кабы ум-то у вас был, дак не грешили бы:
Еще Софья-та-царевна – я ей считаю за родну сестру».
Не внимают мужики всё деревенские,
Говорят они ему да таковы речи:
«Мы ведь станем-то тебя да всё посматривать».[15]
Он приходит домой, да сам расплакался;
Говорит-то Софья, всё царевна-та:
«Не тужи-ка ты, не плачь, мой двоюродный брателко!
Не оставит нас Господь, всё Бог помилует».
Только покончили речь свою печальную,
Отпираются двери скоро на пяту.
Тут приходит два-то палача всё немилостливы;
Они отсекли у Ивана Дородоровича,
И отсекли у него хоть буйну голову,
Они взяли-то Софью, всё царевну-ту,
Ее взяли они да за русу косу,
Ей убили тоже всё смертью напрасною.
Погребли они ведь скоро ихны всё святы тела,
У их выросло-то на могилах всё разны цветы,
Что у тех ли у мощей, мощей нетленныих.
Федор и Марфа
Одна была песня,
Поблюду ее к весне:
Поеду весной пахати,
Стану сеять, засевати,
Эту песню распевати.
При широкой, при большой дорожке
Жил-был мужик Марко,
У Марка – сын Федор,
У Федора – жена Марфа.
Просилась Марфа в гости
К своей матери ненадолго,
Ненадолго, на три недельки.
Гостила Марфа неделю, гостила другую,
На третью Марфа стосковалась:
«Ох, матушка, тошно,
Мне, родимая, грустно!»
– «Ты залезь, Марфа, на печку,
Погляди с печи на окошко —
Не едет ли Федор?»
– «Охти, матушка, едет!
Государыня, скачет!»
Подъезжал Федор к воротам,
Стал стукать под окошко,
Стал стукать под другое, -
На двор Марфу вызывает:
«Мы поедем, Марфа, домой —
У нас дома нездорово:
Родной батюшка хворает,
Родна матушка часует;
У сестрицы три подружки —
Дарьюшка, да Марьюшка,
Да Бессоновска Танюшка».
Проводила мати Марфу,
Проводила через поле,
Проводила чрез другое —
На третьем стала распрощаться.
Возговорит Федор:
«Проводи, теща, подале,
Незнай увидишь, незнай нет».
Подъезжает ко воротам:
Лютой свекор дрова рубит,
Люта свекровь избу топит,
У золовки три подружки:
Дарьюшка, да Марьюшка,
Да Бессоновска Танюшка.
«Ты поди-ка, Марфа, топи баню».
– «Постой, Федор, разряжуся».
– «Ты топи во всем наряде!
А куда тебе наряд девати —
Разве дуба наряжати!»
Пошла Марфа топить баню,
Истопила Марфа баню,
Приходит домой:
«Ступай, Федор, в баню!»
– «И ты иди сейчас за мною!»
– «Ступай, Федор, сейчас иду за тобою».
Подошла Марфа к бане,
Отворила Марфа баню —
Сидит Федор, ножик точит.
Резвы ноги подкосились,
Белы руки опустились,
Головушка с плеч скатилась.
Зарезал Федор Марфу,
Схоронил в бане под полочком.
Приходит он из бани,
Дочь у них была невеличка (Пяти годочков),
Расплакалась, разнежилась:
«Ох ты тятенька, тятенька!
Что нейдет долго маменька?»
– «Что это за мать!
Что за стара, нехороша!
Я тебе возьму мать молодую:
Либо вон Дарьюшку, либо Марьюшку,
Либо Бессоновску Танюшку».
– «Ты умри-ка и Дарьюшка, и Марьюшка,
И Бессоновска Танюшка!
Приди, моя маменька,
Приди, родная, из жаркой бани!»
Муж-солдат в гостях у жены
Вы солдатики-уланы,
У вас лошади буланы!
Уж и где же вы, уланы,
Где вы были-побывали?
«Под Можайским воевали,
Мы Москвою проезжали,
Калин мостик перьезжали,
Во слободку заезжали,
У вдовушки становились,
Просилися ночевати:
«Ты вдова, вдова Наталья!
Укрой, вдова, темной ночи,
Пусти, вдова, ночевати,
Ночевати, простояти!
Нас немножко, не маленько —
Полтораста нас на конях,
Полтретьяста пешеходов».
А вдовушка не пущала,
Воротички запирала,
Солдатушкам отвечала:
«У меня дворик маленек,
А горенка невеличка,
А детушек четверичка!
И горенка не топлёна,
И щи с кашей не варёны!»
А мы силой ворвалися,
Во горенку вобралися,
Расселися все порядком:
Пешеходы – все по лавкам,
А конница – по скамейкам,
А большой гость впереди сел,
Впереди сел, под окошком.
А вдова стоит у печки,
Поджав свои белы ручки
Ко ретивому сердечку.
Стоит она, слезно плачет,
А большой гость унимает:
«Не плачь, вдова молодая!
Ты давно ль, вдова, вдовеешь,
Давно ль, горька, сиротеешь?»
– «Я живучи в горе забыла».
– «Уж и много ль, вдова, деток?»
– «У меня деток четверичка:
Три сыночка, одна дочка».
– «Уж и много ль, вдова, хлеба?»
– «У меня хлеба осьмина».
– «Уж и много ль, вдова, денег?»
– «У меня денег полтина».
– «Подойди, вдова, поближе,
Поклонится мне пониже,
Ты скинь, вдова, с меня кивер:
Во кивере есть платочек,
Во платочке узелочек,
В узелочке перстенечек,
Не твово ли обрученья?»
Как вдовушка догадалась
И на шеюшку бросалась,
Горючими слезьми заливалась,
Во новы сени выходила.
Малых детушек будила:
«Вы вставайте, мои детки,
Вы вставайте, мои малы!
Не светел-от месяц светит,
Не красное солнце греет —
Пришел батюшка родимый!»
А большой гость отвечает:
«Не буди ты малых деток!
Я пришел к вам ненадолго —
На один я вечерочек,
На единый на часочек!»
Алеша и сестра двух братьев
Беседа ли, беседа.
Смиренная беседа, -
Во той во беседе
Сидели тут два брата,
Два брага родные.
Хвалились сестрою,
Своей сестрой родною:
«У нас сестра хороша,
Голубушка пригожа:
На улицу не ходит,
В хороводы не играет,
В окошечко не смотрит,
Бела лица не кажет».
Где ни взялся Алеша,
Алешенька Попович:
«Не хвалитесь, два брата,
Своей сестрою родною:
Я у вашей сестры был,
Две ноченьки ночевал,
Два завтрака завтракал,
Два обеда обедал,
Два ужина ужинал».
Как взговорит большой брат:
«Пойдем, братец, ко двору,
Сожмем снегу по кому,
Бросим сестре во терем».
Что взговорит нам сестрица:
«Не шути шутку, Алеша!
Ступай прямо во терем:
Моих братьев дома нету».
Как взговорит большой брат:
«Пойдем, братец, в кузницу,
Скуем, братец, сабельку,
Срубим сестре голову!»
Покатилась головка Алешеньке под ножки.
А Бог суди Алешу: Не дал пожить на свете!
Алеша Попович и сестра Петровичей
Было два брата да два Петра Петровича.
Собирали пир они, такой пир большой да пир богатой.
Они все на пиру да напивалися,
Они все на большом да наедались,
И все на пиру да прирасхвастались.
Они хвастали своим житьем-бытьем богатеством,
Они хвастали своей сестрой Оленушкой:
«У нас Олена умная,
У нас Петровна разумная».
И такой-сякой выискался Олешенька, поповской сын:
«Вы не хвастайте своей сестрой Оленушкой,
У вас Олена неумная,
У вас Петровна неразумная:
Шел я по городу да шел по Киеву,
Уж я шел в ваши палаты да белокаменны,
Зажимал я снегу кому белою,
Бросал к Оленушке в окошечко,
Сломал у Оленушки стеколышко,-
Выходила Олена на красно крылечушко
В одной рубашечке, без пояса,
В одних чулочиках, без щёкотов».
Тут двум братам да за беду пало,
За беду пало да за великую.
Пошли братья да со больша пира
И шли в свои палаты да белокаменны,
Зажимали снегу кому белого
И бросали к Оленушкс в окошечко
И сломали у Оленушки стеколышко.
И выходила Олена на красно крылечушко
В одной рубашечке без пояса,
В одних чулочиках, без щёкотов.
Тут двум братам за беду пало.
За беду пало да за великую.
Пришли братья да со больша пира:
«Бери, Оленушка, дубову плаху да востру сабельку,
И поедем, Олена, да во чисто полё,
И срубим Оленушке буйну голову».
Брала Олена да дубову плаху да востру сабельку,
И поехали да во чисто полё.
Богатой едет, прихохочется,
А ровной едет, прирассмехнется,
А бедной едет, весь приплачется.
И такой-сякой едет Олешенька, поповской сын,
И брал Олену за белы руки,
И поехал с Оленой ко Божьей церкви.
У Божьей церкви повенчалися,
Злачеными перстнями поменялися:
«Станем, Олена, по закону жить».
Иван Дудурович и Софья Волховична
Еще был-жил Иван да сын Дудорович.
Он ходил-гулял да но чисту полю,
Он стрелял свою стрелочку каленую;
Застрелил свою стрелочку в окошечко
Еще к той ли к Софьюшке к Волховичне.
Ай первы послы к Софье на двор пришли:
«Уж ты гой еси, Софьюшка Волховична!
Ты отдай нам стрелочку каленую
Еще нашему Иванушку Дудоровичу —
Ты бери себе казны да сколько надобно». -
«Мне не надобно вашей золотой казны,
Пущай сам ко мне придет Иван Дудоровнч».
Что и первы послы да со двора сошли,
А вторы послы к ней на двор пришли:
«Уж ты гой еси, Софьюшка Волховична!
