Лазоревы Очи - Глеб Маринов

Глеб Маринов

Лазоревы Очи

Памяти Марии Григорьевой

На речке, на речке,

На том бережечке

Мыла Марусенька белые ноги,

Мыла Марусенька белые ноги,

Белые ноги, лазоревы очи…

Русская песня

Не во сне привиделось это,

Наяву это было когда-то,

Стародавняя русская песня

Врать не станет…

В этой песне, чарующе нежной,

В этой песне, живущей доныне,

Полнозвучием вольным играет,

Как рекой многоводной ветер,

Золотое правдивое слово

О Марусе Лазоревы Очи.

Кто она, чьего племени-роду

И откуда была, – не знали

Даже самые мудрые старцы,

Разменявшие век в Закарпатье.

Чище горного снега душою,

Лепотой краше горного луга,

Большеглазой была, ясноликой

Маруся Лазоревы Очи.

Были очи её голубые

Не сказать, что других голубее,

Да, наверно, Маруся любила

Незабудок цветы, что так схожи

С высочайшим безоблачным небом,

Собирать чародейному Лелю

Под ракитой, на том бережёчке, -

Оттого и красавица Тиса,

Будто в небе чистейшем и ясном,

Полноводьем своим отражалась

В родниковых глазах Маруси.

Жила-поживала Маруся,

Маруся Лазоревы Очи,

Любила синее небо,

А в небе красное солнце

И прадедов очи – Стожары

Осенними ясными ночами.

Любила высокие горы,

Любила зелёные рощи,

Любила медвяные травы

И скотьему богу молилась,

Коров на луга выгоняя…

У Маруси на девичьем сердце

Юноша был солнцеликий,

Славомиром его называла

И… творила молитвы Маруся:

«Ой вы, духи великие светлые,

Зло-напасть от любви отводящие,

Вы услышьте меня, вас молящую,

Не гасите свечу, мной зажжённую!

Не женатого мужа приманивать,

Жениха не чужого приваживать, -

Я зажгла свечу ради любимого,

Мне самою судьбою сулимого.

И молю я вас, пращуры светлые,

Наделите огонь вашей силою,

Силой доброю, всепроницающей,

От остуды любовь охраняющей.

Вы зажгите любовь в сердце милого,

Осветите вы сердца излучины,

Чую, там-от лежит льдинка острая

Злыми чарами тайной соперницы.

Льдинку вы растопите колючую,

Ей слезой возверните горючею.

И ещё вас молю, духи добрые,

Разожгите огонь в крови милого,

Чтоб в любови он был нежен-яростен,

Поцелуй мой ему был бы сладостен.

И ещё вас молю, духи светлые,

Сберегите любовь мою чистую,

Сохраните мне ладу любимого,

Никогда и ни с кем не делимого».

И любила его больше жизни

Маруся Лазоревы Очи,

В ратный путь его провожала

Супротив крепковыйных готов.

С той годины пало Марусе

Время Долгого Ожиданья,

Бремя Вечного Ожиданья,

Семя Горького Ожиданья -

Укоризна, Обида и Жалость,

И впервые тогда у Маруси

Опечалились ясные очи.

Славомир не пришел из похода,

Был измолот палицей готской.

И впервые тогда у Маруси

Почернели глаза от рыданий.

Горегорькой она кукушкой

Над красавицей Тисой вскричала,

Окровавила белые ноги,

Разметав свои русые косы…

И покинула синие горы,

И оставила зелёные долины,

И ушла на восход солнца

Маруся Лазоревы Очи.

Может, прави-пути дознаться

Восхотела у предков Маруся

Иль у грозного бога Перуна

Жениха испросить обратно.

Может, стала она от горя

Луновласой днестровской волною,

Может, стала прибрежной ракитой,

Может, вздохом вечерним стала,

Поселилась в рассветной песне.

И растаяла песней в лазури.

Не растаяла…

Песня осталась.

Это имя осталось – Маруся.

Пусть никто не помнит, не знает,

Пусть нигде не писано в книгах,

Да и мне… какое мне дело,

Наяву это было, во сне ли!

Это имя осталось – Маруся,

Маруся Лазоревы Очи.

Ах, Марусенька! Русая Руся…

Не исчезла она – осталась,

Растворилась в женщинах русских:

Русколана, потомица Руса…

Тиверчанка… Полянка… Древлянка…

Поморянка она… Киевлянка…

Кривичанка… Вятчанка… Словенка…

Москвитянка она… Рязанка…

Боевая казачка донская…

Сибирячка… Американка…

Сердце женское – сердце мира.

Руся… Русь моя! Светлая песня.

Русь, Россия моя! Посох света.

Материнское сердце златое,

Что Тебе на веку досталось!

Время Вечного Ожиданья,

Бремя Горького Расставанья,

Семя Скорбного Одичанья,

Укоризна, Обида, Жалость.

Было, было… Придут – отнимут…

Не усмотришь, придут – отнимут…

Не упрячешь, придут – отнимут…

Восстаешь – в колодки, под плети…

Вечный стон стоит над Тобою:

"Пусть не мы, так хоть дети наши!"

Миллионы зарытых в землю

Миллионами ртов безгласных

Шевелят:

"Разве я не любила?

Так зачем же,

зачем же,

зачем же,

Так зачем жениха провожала?

Так зачем я ждала-дожидалась?

Для того ль я не знала воли

В красном тереме злой свекрови,

Чтобы свёкор ломал берёзку,

Чтобы выть по ночам в подушки,

А наутро косой удавиться?.."

Русь, Россия… Женская доля.

Русь, Россия… Судьба лихая.

За пожаром встают пожары,

За набегом опять набеги,

За немилостью вновь опалы -

Мирных лет сосчитать, пожалуй,

Хватит пальцев не правой, так левой!

Русь, Россия… Ты Ангелом стала!

Ангел Русь… Русь Лазоревы Очи.

Ангел Вечная Русь…

Тобою

Говорят миллионы русских,

У которых Твоё святое

Тыщевёрстное сердце бьётся, -

Говорят миллионы живущих,

Говорят миллионы ушедших,

Говорят в поговорках, в былинах,

В древних сказах, в хожденьях по свету,

В Богородицах голубооких,

В колыбельных, в молитвах и в песнях,

В Ярославнах, рыдающих чайкой

Над поверженной ратью любимых,

В смелом сердце Авдотий Рязанок,

Уводящих мужей из полона,

В Евфросиниях, в Премудрых Феврониях,

В материнстве мечты вековечной

Землю вынянчить и взлелеять

И детей накормить досыта,

Укрывая от ворогов лютых.

Ангел Вечной Руси…

Тобою,

Умирая, Тобой говорила

Вологодская моя бабка,

Моя бабушка… Баба Муся.

Век жила она в ожиданье,

Век несла она женское бремя -

Бремя слёзного расставанья,

Укоризны, обиды и жалость.

Вспоминала она перед смертью

Позабытую Богом деревню,

Вспоминала помещиков добрых,

Вспоминала, как бабы жалели

Государей, царевен юных

И царевича Алексея…

Вспоминала, как школьный священник

На глазах комиссара в картузе

Печь пошире открыл и… в пламя

Кинул "Божий Закон", учебник.

А ещё она вспоминала

Сон, что видела перед Войною,

Страшный сон:

широченная пашня,

А по ней, неоглядной, сами

Безлошадные движутся плуги,

А навстречу им – надолбы в поле,

Что кресты на Николиной ризе…

Смутный сон оказался зловещим,

Говорила мне бабушка Муся,

Умирая…

И вот, напоследок,

Закурила… Выпить спросила

Коньячку…

И глаза голубые,

Потерявшие зренье, закрыла;

А наутро, с весенним рассветом,

Русый Ангел Лазоревы Очи

Душу Марьи Григорьевой мирно

Разлучил с белым худеньким телом.

И три ночи над худеньким телом

Не Псалтырь я читал -

по незнанью

Я Евангелие – как над монахом -

Возглашал…

И прочесть не успел я

Ей другое, своё благовестие,

Благовестье Лазоревы Очи,

Благовестье Руси Воскрешённой,

Благовестье о Вечной России…

…Я стою, задыхаясь от плача,

Над могилкою бабушки Муси

И, на крест в серебрянке глядя,

Всё читаю, читаю, читаю

Запоздалые вести благие,

Словно бабушка слышит внука,

Словно я обращаюсь к России.

+ + +

«Позади у Тебя – плаха,

Впереди у Тебя – глухо,

А на теле Твоём рубаха -

Перекроек и смут разруха.

Поглядишь на себя в океаны -

Покорений подбитые крылья,

Пепелища, побоища, раны…

И снегам никаким не скрыть их!

Ты, прозревшая слишком поздно,

Ты, ослепшая слишком быстро, -

Погляди – над Тобою звёзды

И любая звезда – выстрел.

Позади у Тебя – плаха,

Впереди у Тебя – что же?

Неужели Ты – горсть праха?

Неужели Ты встать не сможешь?

+ + +

Старый мир… Сверху – чистое полюшко,

Снизу – кровью политое полюшко,

Посерёдке, что вольное морюшко,

Васильковое синее полюшко…

Новый мир! Вольномыслия всходы -

Брат на брата… Поход за походом…

Красный белого – жжёт,

Белый красного – бьёт,

Посерёдке – народ на исходе…

И краснела б е л а я полоса,

И белела к р а с н а я полоса,

И синела совсем середина -

Умолкала в подвалах молва,

По дорогам алела трава,

По дворам полыхала малина…

Где же б е л а я полоса?

Как же к р а с н а я полоса?

Что же выпало – с и н е й ?

Та что сверху белела – на Запад в бега,

Та что снизу краснела – узрела врага

В этой выпавшей – синей – России…

Красный выкрасил белое полюшко

Вольной кровушкой, гладом, недолюшкой, -

Расквитался Господь-красильщик

С бело-синей Россией-красильней…

+ + +

Разве стрясся б раскол в Русской расе,

Если б правящий слой примечал,

Что у белой берёзы – красен,

Красен корень, начало начал?..

+ + +

Всё, о чём в девятнадцатом

веке упорно мечтали

Вольнодумцы, народники,

правые-левые лбы, -

Воплотилось в двадцатом

в единственном имени: Сталин

На устах осуждённых,

царапавших: "Мы не рабы…"

Всё, о чём так мечтали, сбылось…

Мы и к звёздам слетали,

И по Арктике пёхом прошли

там, где флот не пролез;

А свихнувшийся атом,

которым поигрывал Сталин,

Догрызает чернобыльский

ночью светящийся лес…

Мать Россия! За этот

мятущийся век мы смертельно устали,

А разгадка, пожалуй,

мучительно