Избранные комедии - "Аристофан"

Загадка! Этого опять попробую.

(Бьет Ксанфия.)

Чего же ты медлишь!

(Кричит.)

Ай-ай-ай!

Что, ай-ай-ай?

Задело за живое?

650Нет, подумал я,

Когда ж Геракла празднества в Диомиях 361?

Вот муж благочестивый!

(Дионису.)

Твой черед теперь.

(Бьет его.)

Ой-ой!

Что, больно?

Всадников увидел я.

Чего ж ты плачешь?

Чеснока нанюхался.

Ни чуточки не режет?

Ни вот столечко!

Пора приняться сызнова за этого.

(Бьет Ксанфия.)

Ай! aй!

А что?

Занозу вынь, пожалуйста!

Ну и дела! Опять примусь за этого.

(Бьет Диониса.)

Великий Феб! Владыка Дельф и Делоса!

660Ты слышишь, он от боли закричал.

Отнюдь!

Мне просто ямбы Гиппонакта 362вспомнились.

Не так сечешь. Под душку и в подвздошье бей!

Да, вижу.

(Ксанфию.)

Поворачивайся передом!

(Лупит его.)

О Посейдон!

Что, больно?

Господин зыбей,

И скал эгейских, и седых глубин морских!

Клянусь Деметрой, разобрать не в силах я,

Кто бог из вас обоих. Так войдите в дом —

Пусть сам хозяин признает родню свою

670И Персефона. Оба божества они.

Благая мысль. Досадно лишь, что этого

Ты не придумал прежде, чем избить меня.

Все актеры уходят с орхестры, на которой остается хор. Музыка.

Ода

Муза, к святым хороводам приблизься,

На голос приди и услышь

Песни зов!

Глянь на великие толпы народа.

Мудрость в них

И высокий разум.

680Ты достойнее славы, чем сам Клеофонт 363,

Болтун, на губах у него

В щебете темном и злом

Варварскую песню

Тянет ласточка, гостья фракийских трущоб.

Под стать соловью она стонет и плачет

О том, что погибнет

Муж на жеребьевке.

Хор пляшет.

Эпиррема

Дело праздничного хора — город доброму учить 364

И давать совет разумный. Вот и мы вам говорим:

Уравнять должны вы граждан, снять с души тревожный страх.

Если кто и поскользнулся в хитрой Фриниха сети,

690Оступившимся когда-то ныне помогите встать!

Случай дайте им загладить стародавнюю вину.

Говорим еще: бесчестьем граждан нечего казнить.

Стыд и срам! Рабов, однажды лишь сражавшихся в бою,

Как платейцев благородных, вы подняли до господ.

(Впрочем, этого нимало не хотим мы осудить.

Нет же, хвалим, только это вы и сделали с умом.)

Все же тех, кто с вами рядом воевал не раз, не два,

Чьи отцы за город бились, кто вам кровная родня,

700Старую одну невзгоду им вы ставите в вину!

Нет, злопамятство оставьте, по природе вы мудры.

Всех, кто близок нам, кто в битву рядом с нами выйти рад,

С них бесчестие мы снимем, званье граждан возвратим,

А побрезгуете просьбой, чванно стороной пройдя,

Вас, родной доведших город до пучины черных бед,

Умными и мудрецами впредь не будем мы считать.

Антода

Если умен я и правильно вижу

Людскую судьбу и людской

Злой конец,

710Этот Клиген 365, коротыш, обезьяна,

Вор негодный,

Всем надоевший,

Этот банщик проклятый,

Владыка золы,

Земли кимолийской, песка,

Щелочи, шаек, мочал

И грязных обмылков,

Не проживет уже долго. И вот почему:

Он мира не любит

И ходит с дубинкою всюду, чтоб одежек

Вор с него не сдернул.

Хор пляшет.

Антэпиррема

Часто кажется, что город граждан и сынов своих,

720И достойных и негодных, ценит совершенно так,

Как старинную монету и сегодняшний чекан.

Настоящими деньгами, неподдельными ничуть,

Лучшими из самых лучших, знаменитыми везде

Среди эллинов и даже в дальней варварской стране,

С крепким правильным чеканом, с пробой верной, золотой

Мы не пользуемся вовсе. Деньги медные в ходу,

Дурно выбитые, наспех, дрянь и порча, без цены.

Так и граждан благородных, славных домом и умом,

Справедливых, безупречных, убеленных сединой,

Выросших в хорах, в палестрах, знающих кифарный строй,

730Их мы гоним, любим медных, чужеземцев и рабов,

Подлых и отродье подлых, ловких новичков из тех,

Кто на виселицу прежде пригодился бы едва.