Киропедия - "Ксенофонт"
А кто не проникся бы восхищением перед его умеренностью? Персидский царь, например, старался собрать в свои сокровищницы все золото, все серебро, все ценные вещи, которыми обладали люди, полагая, что если он будет обладать большим количеством денег, то с их помощью сумеет подчинить себе всех. Агесилай же, напротив, устроил свой дом совершенно иначе, не нуждаясь в чем-либо подобном. Если кто этому не верит, пусть взглянет сам, как скромно выглядело жилище его, пусть посмотрит на двери его. При взгляде на них приходит в голову мысль, что это те же самые двери, которые поставил Аристодем, потомок Геракла, когда возвратился на родину. [478]Пусть желающие рассмотрят внутреннее убранство дома, вспомнят, как вел себя Агесилай на пиршествах; пусть послушают рассказы о том, как [479]отправлялась в Амиклы на обычном канатре. [480]Он так соразмерял свой расход с приходом, что совершенно не я нуждался в добывании денег нечестными способами. Считается прекрасным деянием соорудить такую крепость, которая неприступна для врагов; но намного прекраснее, полагаю я, сделать неприступной для растлевающего влияния денег, наслаждений, страха свою собственную душу
Глава IX
Теперь я скажу о том, как отличался его простой нрав и обхождение от чванства персидского царя. Последний стремился возвеличить себя тем, что редко появлялся на людях. Агесилай же, напротив, радовался тому, что был окружен людьми, считая, что только порок нуждается в скрытности; он полагал, что прекрасному образу жизни свет придает особый блеск. Персидский царь считал недоступность своей особы признаком величия, Агесилай же бывал рад каждому, кто хотел его посетить. Тот создавал себе славу особой медлительностью в делах, Агесилай же особенно радовался тогда, когда отпускал людей, быстро удовлетворив их просьбы. Достойно внимания и то, насколько более простыми и доступными были удовольствия Агесилая. Для персидского царя его люди обегают все земли разыскивая ему самые лучшие вина; десятки тысяч трудятся, приготовляя ему самые вкусные блюда. Трудно рассказать о том, что делается, лишь бы он задремал. Напротив, для Агесилая любовь к труду сделала приятным любой оказывавшийся доступным напиток, любую случайно доставленную ему пищу. Любое ложе оказывалось ему достаточно удобным, чтобы спокойно на нем высыпаться. И все это не только доставляло ему удовольствие, но особенно наслаждался он сознанием того, что все эти предметы находятся у него под рукой. В то же время Агесилай имел возможность наблюдать, как для царя варваров, чтобы избавить его от дурного настроения, свозились со всех концов земли услаждающие напитки и яства. И что еще доставляло Агесидаю удовольствие, так это умение приспособляться к различным временам года. В то же время он видел, как царь варваров боялся и жары и холода по причине душевной слабости; он вел образ жизни, достойный не доблестных мужей, но самых жалких зверьков. А как не назвать прекрасной и поистине великолепной особенностью его образа жизни то, что дом свой Агесилай украсил предметами и устроил соответственно занятиям, достойным мужей! Он держал своры охотничьих собак, разводил породистых, годных к военной службе лошадей. Свою сестру Киниску он убедил разводить коней для конных ристаний. На состязаниях в беге колесниц Киниска одержала победу, и Агесилай благодаря этому ясно всем показал, что разведение подобных коней свидетельствует только о богатстве, а вовсе не о мужской доблести. [481]И разве не свидетельствует о благородстве его характера высказанное им мнение, что победа в беге колесниц ничуть не увеличит его славы? [482]Напротив, если он приобретет благорасположение своего государства, большое число верных друзей; если он станет первым благодетелем отечеству, соратникам и сокрушит врагов родины, именно тогда он одержит победу в самых прекрасных и величественных состязаниях и приобретет самую громкую славу как при жизни, так и после смерти
Глава X
Вот за какие качества я восхваляю Агесилая. О нем нельзя говорить так, как говорят о человеке, нашедшем сокровище: «хотя он и стал более богатым, но от этого не стал более хозяйственным»; или как о стратеге, одержавшем победу над войском врага, но оказавшемся жертвой эпидемии, — «хотя этому стратегу сопутствовала удача, но от этого он не стал более опытным в искусстве вождения войск». Напротив, лишь тот может быть назван доблестным и совершенным мужем, кто «оказывается самым неутомимым там, где надо усиленно трудиться, самым храбрым там, где требуется мужество, самым мудрым там, где необходимо держать совет». Если шнур и линейку следует признать прекрасным человеческим изобретением, с помощью которого создаются совершенные произведения архитектуры, то настолько же прекрасным примером, на мой взгляд, должны служить и добродетели Агесилая для всех, кто хочет стать доблестным мужем. Действительно, можно ли стать нечестивым, подражая благочестивому, или несправедливым, подражая справедливому, или наглецом, подражая скромному, или разгульным, подражая умеренному? Агесилай не так гордился царской властью, давшей ему право повелевать людьми, как властью над самим собой, и видел свою славу не столько в том, чтобы вести сограждан в бой против врага, сколько в том, чтобы вести их по пути добродетели. Пусть никто не назовет эту речь плачем на том основании, что Агесилай прославляется здесь уже после смерти; именно поэтому речь эта скорее является похвальным словом. Я хотел бы прежде всего возразить, что говорю здесь об Агесилае лишь то, что он слышал о себе и при жизни. И вообще, может ли что-либо быть более чуждым погребальному плачу, чем жизнь, полная славы, и прекрасная смерть? И есть ли что-либо более заслуживающее похвального слова, чем великолепные победы и вызывающие восхищение подвиги? Его можно с полным основанием назвать счастливым — его, который с детского возраста был влюблен в славу и стал самым знаменитым из всех современников! Будучи честолюбивым от природы, он прожил жизнь, со времени занятия царского престола не потерпев ни одного поражения. Достигнув самого преклонного возраста, до которого вообще доживают люди, [483]он не совершил ни одного предосудительного поступка ни по отношению к тем, кем он правил, ни по отношению к тем, против которых он воевал.
Глава XI
Я хочу теперь в самых общих чертах представить добродетели Агесилая, чтобы похвальное слово о нем лучше запечатлевалось в памяти. Он почитал религиозные установления даже у врагов, полагая, что сделать своими союзниками богов вражеской страны не менее важно, чем богов дружественного государства. К умоляющим о защите и находящимся под покровительством божества он никогда не применял насилия, даже если они были врагами. Он считал абсурдным называть людей, грабящих храмы, святотатцами, и в то же время считать благочестивыми тех, кто отрывает умоляющих о защите от алтарей. Агесилай любил повторять, что боги, по его мнению, радуются благочестивым делам людей ничуть не меньше, чем жертвам, которые им приносят. Преуспевая, Агесилай никогда не относился к людям с презрением, но за все благодарил богов. Избегнув опасности и радуясь избавлению, он приносил богам гораздо большие жертвы, чем обещанные им в тот момент, когда он чего-то опасался. Даже в смятенном состоянии духа он выглядел радостным и веселым, а будучи вознесен, оставался добрым и приветливым. С наибольшей симпатией он относился не к самым влиятельным из своих друзей, а к самым преданным, а ненавидел не тех, кто защищался от причиняемого им зла, а тех, кто проявлял неблагодарность, несмотря на оказанные им благодеяния. Ему доставляло удовольствие видеть, как корыстолюбивые люди превращались в бедняков; напротив, благородным людям он помогал разбогатеть, желая тем самым доказать, что добродетель вознаграждается лучше, чем порок. Он охотно общался со всякими людьми, но дружил лишь с благородными. Когда он слышал, как человека порицают или хвалят, он считал одинаково важным для себя получить ясное представление как о тех, кто произносил эти похвалы или порицания, так и о тех, кого порицали или хвалили. Людей, обманутых друзьями, он не порицал, но жестоко бранил тех, кого обманывали враги. Обмануть недоверчивого человека он почитал за ловкость, а доверчивого — бесчестным поступком.
