Лариса Печатнова - История Спарты (период архаики и классики)
Перечень всех этих мест у Фукидида и Ксенофонта, где упоминаются неодамоды, дает возможность сделать некоторые выводы как о первоначальной численности неодамодов, так и о динамике их роста. По-видимому, во время Пелопоннесской войны общее их количество не превышало 2 тыс. человек. Спартанское правительство, конечно, тщательно регулировало их численность и больше не повторяло, по крайней мере во время Пелопоннесской войны, своего неудачного опыта с одновременным освобождением сразу большого количества илотов (ср.: Thuc. IV, 80, 4). Страх перед столь значительной армией недавних илотов, с одной стороны, а также финансовые трудности по их содержанию - с другой, должны были заставить Спарту тщательно регулировать численность неодамодов и производить набор небольшими партиями по несколько сот человек. Так, с Брасидом в 424 г. было послано 700 илотов (Thuc. IV, 80, 5). В 421 г. эти экс-илоты Брасида вместе с неодамодами были поселены в Лепрее. Их общая численность, вероятно, составляла тысячу человек (ср.: Thuc. V, 49, 1). Таким образом, первый известный нам отряд неодамодов не превышал 400-500 человек (исходя из того, что во Фракии могло погибнуть из 700 илотов человек сто или двести). В 413 г. спартанцы дважды отправляли небольшие отряды неодамодов в Сицилию численностью в 300-400 человек каждый (Thuc. VII, 19, 3; 58, 3). Год спустя отряд в 300 неодамодов был отправлен на Эвбею (Thuc. VIII, 5, 1). Даже если предположить, что гарнизон Агиса в Декелее частично состоял из неодамодов, все равно их общая численность в ходе Пелопоннесской войны не должна была превышать 2 тыс. человек[016_121].
После Пелопоннесской войны контингент неодамодов был увеличен и составлял, по-видимому, 3 тыс. человек. Во всяком случае, в 400 г. с Фиброном была послана тысяча неодамодов, а в 396 г. с Агесилаем - 2 тыс. (Xen. Hell. III, 1, 4; 4, 2). В дальнейшем мы ни разу больше не слышим о таких значительных армиях неодамодов. Очевидно, на 90-е гг. IV в. приходится апогей их использования в качестве военной силы.
Вышеназванные свидетельства показывают, что в эту эпоху (421-370 гг.) наличие неодамодов в армии было достаточно частым явлением. Их количество к концу V в. уже превышало общее количество спартиатов, и для спартанской армии они стали своеобразным "резервуаром, из которого можно было черпать по мере надобности"[016_122]. Практика вести войны почти полностью без спартиатов, начатая Брасидом, получила свое полное развитие в ходе Пелопоннесской войны и усиления гегемонии Спарты. Незначительные вначале отряды неодамодов разрослись "до самой сильной после союзников и наемников части войска и заняли в спартанской армии место периеков и спартиатов"[016_123]. Это свидетельствует о том, что спартанское государство щадило своих граждан, черпая рядовых гоплитов из числа наемников и неодамодов. Наши сведения о военных кампаниях 90-х гг. IV в. показывают, что существовал достаточный запас обоих типов солдат. Вместе с пелопоннесскими наемниками, которых начали использовать уже Аристей и Брасид (Thuc. I, 60, 1; IV, 80, 5), неодамоды составляли армию, которая успешно сражалась в далеких заморских экспедициях Ионийской войны и в малоазийских кампаниях начала IV в.
Сам факт включения неодамодов как гоплитов в спартанскую военную систему заставляет обратиться к вопросу их финансирования и вооружения. К сожалению, источники хранят по этому поводу почти полное молчание, предоставляя тем самым большое поле для всякого рода гипотез. По мнению Р. Виллетса, неодамоды должны были экипировать себя сами, так как Спарта была слишком бедна для этого; в поисках возможных средств для вооружения неодамодов он выдвигает идею, что неодамоды за свою службу получали от государства участки земли, клеры. "Неодамоды, - считает Р. Виллетс, - могли иметь средства для своей экипировки только в том случае, если при отсутствии наследников к ним попадала земля, освобожденная от налогов. Обязанность илотов содержать своих господ трансформировалась, таким образом, в обязанность нести военную службу"[016_124]. На это Р. Виллетсу возражает П. Олива, указывая, что у нас нет прямых свидетельств о существовании в Спарте каких-либо "вакантных клеров"[016_125]. Тем не менее античная традиция утверждает, что как раз в данный период в Спарте происходил процесс перераспределения земельной собственности, сопровождавшийся, с одной стороны, образованием обширных имений богатых спартиатов, а с другой - обнищанием части граждан, потерявших свои клеры и в силу этого лишившихся части своих гражданских прав (речь идет о так называемых гипомейонах). Все это делает гипотезу Р. Виллетса о "вакантных клерах" в какой-то степени вероятной.
Кроме того, стоило бы указать и на то, что в определенных случаях илоты, бесспорно, вооружались за государственный счет (например, илоты Брасида). Почему же не предположить, что Спартанское государство, которое даже в начале Пелопоннесской войны находило средства для экипировки илотов и для выплаты жалованья наемникам (ср.: Thuc. IV, 80, 5), не нашло средств для вооружения сравнительно небольших отрядов неодамодов[016_126]. Скорее всего, во время Пелопоннесской войны неодамоды содержались на средства Пелопоннесской лиги. Позже с притоком богатств в Спарту и с поступлением фороса от союзников увеличились и финансовые возможности Спарты, что позволило ей необычайно усилить свой резерв из неодамодов (Xen. Hell. III, 1, 4, 2)[016_127]. Как полагает В. Эренберг, в промежутки между кампаниями неодамоды размещались в казармах, расположенных или в самой Спарте, или в ближайших периекских общинах[016_128].
По-видимому, гоплиты из числа неодамодов не отличались высокими профессиональными достоинствами и не ценились так, как гоплиты-спартиаты. Об этом, в частности, свидетельствует отказ руководителя посольства из Фарсала Полидаманта от отряда неодамодов (Xen. Hell. VI, 1, 14 - "Если же вы захотите отделаться отправкой в Фессалию отряда неодамодов под командой рядового гражданина (a[ndra ijdiwvthn), то я советую вам не мешаться в это дело"). Очевидно, посольство из Фарсала хотело получить от спартанцев армию, хотя бы часть которой состояла из спартиатов и возглавлялась царем.
В. Эренберг низкое качество неодамодов как гоплитов объясняет отсутствием у них правильной военной подготовки. "Крепостным крестьянам и рабам, - пишет он, - только недавно взявшимся за военное дело, при отсутствии дисциплины и правильного воспитания, тяжело было стать гоплитами"[016_129]. Другую причину малой эффективности армии неодамодов В. Эренберг усматривает в самом моральном духе неодамодов, в нежелании этих бывших илотов сражаться за Спарту и все спартанское. Действительно, степень ненависти у неполноправных групп населения, к которым Ксенофонт относит и неодамодов, к господствующей элите была достаточно велика. Рассказывая о заговоре Кинадона 398 г., Ксенофонт замечает, что замыслы заговорщиков "совпадают со стремлениями всех илотов, неодамодов, гипомейонов и периеков: ведь когда среди них заходит разговор о спартиатах, то никто не может скрыть, что он с удовольствием съел бы их живьем" (Hell. III, 3, 6)[016_130]. Так что внезапное исчезновение упоминаний о неодамодах в наших источниках, по-видимому, не случайно и соответствует реальному положению дел. Спартанцы в ближайшие после 370 годы, очевидно, полностью отказались от использования неодамодов как гоплитов. С одной стороны, это было связано с объективными причинами - крушением спартанской гегемонии и прекращением заморских экспедиций, с другой стороны, немалый вес, как кажется, имел и субъективный фактор: низкое качество гоплитов из числа неодамодов и их политическая неблагонадежность.
Если действительно после 370 г. отряды неодамодов были расформированы, то куда же девались оставшиеся не у дел несколько сот или даже тысяч неодамодов? Как Спарта решила проблему с их "трудоустройством"? Возможно, как полагает П. Олива, когда спартанской гегемонии в Греции пришел конец и неодамоды потеряли свой raison d'кtre, многие из них остались на мессенской территории и стали гражданами мессенских городов[016_131]. Возможно также, что часть неодамодов пополнила число греческих наемников-профессионалов. Остальные вполне могли осесть в тех местечках, куда их в свое время в качестве гарнизонных солдат поселили спартанцы. На этот счет есть очень важное сообщение Фукидида. Оказывается, в 421 г. спартанцы поселили в Лепрее, городке, находящемся на границе Элиды и Мессении, отряд, состоящий из неодамодов и бывших илотов Брасида. Последние были только что освобождены по возвращении из Фракии "с правом жить где угодно" (V, 34, 1).
Выбор Лепрея, по-видимому, объяснялся наличием там свободных земель. Действительно, насколько нам известно, Лепрей, уже с давних пор тяготевший к Спарте[016_132], был аванпостом спартанской политики, направленной против Элиды. Незадолго до 421 г. спартанцы, вмешавшись в спор между Лепреем и Элидой, поспешили объявить Лепрей автономным и тут же послали туда весьма внушительный гарнизон (Thuc. V, 31, 1-5; ср.: V, 49, 1). Поскольку Лепрей был объявлен спартанцами автономным при весьма сомнительных обстоятельствах, то, как полагает А. Гомм, "похоже, многие лепреаты отказались от дара автономии и эмигрировали в Элиду, покинув землю, которая была заселена освобожденными илотами и неодамодами"[016_133]. Если это так, то Лепрей после 421 г. был открыт для колонизации, и Спарта, естественно, воспользовалась благоприятным случаем наделить землей ветеранов Брасида, предоставив им eo ipso право стать в нем гражданами. Хотя, конечно, поселение на спорной территории представляло сомнительную выгоду: рано или поздно поселенцам предстояло сражаться за свои владения.
