Лонг - Дафнис и Хлоя

Сидя рядом, под тенью дуба, начинали они чувствовать сладость поцелуев. Страсть уже опьяняла их, но не утоляла. Чем сильнее обнимали они друг друга перевившимися руками, тем крепче прижимались губы к губам. В пылу объятий, Дафнис привлек к себе Хлою слишком порывисто, она склонилась на бок и на половину легла, он — за нею, следуя за ее устами, чтобы не потерять поцелуя. Признав в этом то, что видели во сне, они оба долго лежали так, как будто связанные. Но не умея ничего большего, воображая, что это и есть предел любовных радостей, провели в напрасных объятьях главную часть дня. Вечером разошлись, проклиная ночь, и погнали стада свои обратно. Может быть, дошли бы они и до чего нибудь более действительного, если бы не приключилась внезапная тревога, которая наполнила смятением всю страну.

Богатые юноши из Метимны, желая провести в сельских забавах время жатвы, снарядили маленький корабль, взяли слуг, вместо гребцов, и отправились, не слишком удаляясь от берега, и проезжая мимо Митиленских поместий, соседних с морем, потому что это прибрежие доступно и покрыто великолепными жилищами. Всюду — купальни, сады, рощи, которые непрерывно следуют друг за другом, одни — дар природы, другие — дело рук человеческих. Прекрасные места, волшебные приюты наслаждений! И так, ехали они вдоль берега, иногда причаливали и не делая никому зла, предавались разнообразным увеселениям. То посредством крючков, привязанных легкой лесою к тростнику, с высоты обрывистого мыса, нависшего над водою, удили рыбу, которая водится между морскими камнями. То с гончими и сетками ловили зайцев, которых спугивали из виноградной чащи крики жнецов. Или же охотились на птиц, брали в силки диких гусей, стрепетов, уток. Таким образом, развлекаясь, добывали себе и припасы, необходимые для стола. Если же чего либо недоставало, покупали у поселян и за все платили щедро. Впрочем, нужен был только хлеб, вино да ночлег, так как они считали не безопасным, в осеннюю пору, ночевать в море. Корабль же вытаскивали на берег, боясь, чтобы ночью не унесла его буря.

Случилось однажды, что поселянин, имевший надобность в веревке для подымания точильного камня, так как его собственная истерлась, сошел тайно к морскому берегу, увидел корабль, никем не охраняемый, отвязал канат и унес с собой, желая им воспользоваться. Утром юноши Метимнийцы стали искать веревки. Так как никто не признавался в краже, то, сделав несколько упреков хозяину, отправились они морем далее. Проехав стадий тридцать, остановились и причалили к берегу у тех полей, на которых Дафнис и Хлоя пасли стада свои, потому что казалось им, что на окрестных равнинах должна быть хорошая заячья охота. Не имея веревки для причала, взяли длинных отпрысков зеленой ивы, сплели из них подобие каната и привязали корабль к берегу за верхнюю часть кормы. Потом спустили свору гончих и расставили тенета на тех местах, которые показались им наиболее удобными. Собаки зарыскали в поле с громким лаем и спугнули коз, которые, спустившись с холмов, побежали к берегу моря. Но здесь, не находя травы на голом песке, самые смелые приблизились к кораблю, и перегрызли отпрыски зеленой ивы, прикреплявшие корабль к берегу.

На море подымалось волнение от ветра, веявшего с прибрежных холмов. Волны, в обратном течении, незаметно подняли отвязанный корабль и унесли в открытое море. Только что увидели это Метимнийцы, как одни побежали к морю, другие стали звать гончих. Все вместе кричали так долго и сильно, что отовсюду, с окрестных полей сбежались поселяне. Но делать было нечего: ветер свежел, волны, играя, уносили корабль с неумолимою быстротою. Метимнийцы, лишенные и корабля, и многого имущества, бывшего на нем, стали разыскивать пастуха провинившихся коз. Нашли Дафниса, начали его бить и срывать одежду. Уже один из них ремнем, на котором водят собак, хотел связать ему руки. Несчастный вопил под ударами, молил о помощи соседей, в особенности призывал Ламона и Дриаса. Оба, старики еще бодрые, с руками, загрубелыми и окрепшими в полевых работах, прибежали, заступились за Дафниса и потребовали, чтобы спорящие объяснили в чем дело.

Так как требование это всеми было одобрено, то выбрали посредником волопаса Филетаса. Он был и годами старше всех, и в стране считали его за человека справедливого. Метимнийцы первые изложили свою жалобу ясно и подробно перед судией-волопасом:

— Мы высадились на берег, чтобы охотиться. Привязав корабль ветками ивы, оставили его на берегу и отправились с гончими искать дичи. Вы не можете себе представить, какими драгоценными вещами наполнено было наше судно! какими одеждами! сколько собачьих сбруй припасено было там! сколько денег! На эти сокровища можно бы купить все ваши поля. Как вознаграждения, требуем мы, чтобы вы позволили нам увести с собою этого глупого пастуха, который по-видимому пасет свои стада в море.

Так говорили Метимнийцы. Дафнис, после испытанных побоев, чувствовал себя нехорошо. Но увидев Хлою, забыл все и начал так:

— Я стерегу мое стадо, как должно. Жаловался ли кто-нибудь из окрестных поселян, что козы мои испортили ему сад, сломали хотя одну лозу в его винограднике? А вот эти юноши — действительно глупые охотники: собаки их, плохо выученные, бегают всюду, лают без толку; они, как волки, спугнули коз моих с холмов и пастбищ и загнали к морю. Вы говорите: перегрызли ивовые ветви. Правда! Но ведь на голом песке не могли они найти ни дерна, ни тмина, ни толокнянки. Корабль унесен ветром в море? Но в этом виновны ветер и море, а не козы. На корабле были деньги, одежды? Но какой разумный человек поверит, чтобы судно, нагруженное драгоценными вещами, могло быть привязано ивовыми ветвями!

Молвив так, Дафнис начал плакать и пробудил жалость в поселянах, так что Филетас, в качестве посредника, поклялся богом Паном и Нимфами, что ни Дафнис, ни козы его не виновны; виновны же разве море да ветер, за которые пастух отвечать не может. Метимнийцы, мало убежденные доводами Филетаса, бросились в ярости, снова схватили Дафниса и пытались связать ему руки. Но поселяне, выведенные из терпения, напали на них, как стая крикливых скворцов и сой. В один миг вырвали из их рук Дафниса, который, в свою очередь, не жалел ударов. Скоро, при помощи палок, обратили они в бегство Метимнийцев и преследовали их до тех пор, пока не выгнали за межу своих владений.

Меж тем, как поселяне заняты были дракою, Хлоя отвела Дафниса к Нимфам. Обмыла ему лицо, запачканное кровью, которая потекла у него из носу во время драки; вынула из мешка кусок хлеба с ломтем сыру и дала ему поесть. Но более всего подкрепил и успокоил его поцелуй нежных губ, более сладкий, чем мед.

Такова была опасность, которой избегнул Дафнис. Этим дело не кончилось. Метимнийцы, вернувшись домой, смиренные пешеходы, без корабля, покрытые синяками, потерявшие охоту к веселью, созвали народное собрание, явились гражданам, как молящие справедливости и потребовали возмездия. Они, конечно, не открыли истины, боясь, чтобы их не подняли на смех за палочные удары, принятые ими от безоружных пастухов. Напротив, обвинили Митиленийцев в том, что они отняли корабль и ограбили их, как враги во время войны. Метимнийцы, заключив по ранам, что они говорят правду, сочли необходимым отомстить за оскорбление молодых людей, принадлежавших к лучшим семьям. Тотчас, большинством голосов, постановили поход на Митиленийцев, без объявления военных действий, и приказали военачальнику спустить на море десять кораблей, чтобы опустошить берег Митиленский, так как, в виду наступавшей зимы, считали неблагоразумным посылать в море много кораблей.

Заутра стратег поднял якорь. С отрядом воинов, служивших ему гребцами, направился он к морской границе Митилении. Здесь награбил много скота, также вина и хлеба, ибо жатва только что кончалась, и захватил в плен людей, занятых осенними работами в полях. С наибольшею силою напал он на ту местность, в которой жили Дафнис и Хлоя, высадился неожиданно и забрал все, что нашел под рукою. Дафнис в это время отлучился от стада: пошел в лес нарезать зеленых ветвей на зимний корм козлятам. Увидев издали, как враги высаживаются на берег, спрятался он в дупле древнего бука. Хлоя была на пастбище; преследуемая врагами, прибежала она, молящая, к Нимфам и богинями заклинала воинов пощадить ее и овец. Но напрасно. Метимнийцы, всячески насмеявшись над изваяниями богинь, увели оба стада и погнали перед собою пастушку ударами хворостины, как беззащитную козу или овцу.

Корабли были переполнены разнообразною добычей. Метимнийцы сочли за лучшее не продолжать военных действий и пустились в обратный путь, боясь врагов и зимы. Выехали в море; но двигались медленно, не на парусах, а на веслах, потому что не было ветра. Когда все успокоилось, Дафнис вышел из лесу на равнину, где обыкновенно пасли они стада свои. Но не нашел ни коз, ни овец, ни Хлои. Всюду запустение; разбросанные по земле, валялись обломки флейты, на которой играла Хлоя. Он громко закричал и с жалобными воплями стал подбегать то к буку, под тенью которого они сиживали, то к берегу моря, надеясь еще увидеть Хлою, то к изваяниям Нимф, у подножия которых напрасно искала она убежища от врагов. Здесь катался он по земле и обвинял Нимф в предательстве: