Галина Лифшиц-Артемьева - Предания, сказки и мифы западных славян
Бедняк же, приближаясь к своей деревне, издалека кричал жене:
– Ничего не бойся, жена! Бить не буду! Я нашел людей еще глупее, чем ты!
Матей Микшичек
Биографическая справка
Матей Микшичек (3 февраля 1815 г. – 12 марта 1892 г.) – моравский народный будитель (просветитель) 40-х годов ХIХ века, журналист, собиратель народного творчества и писатель. Он получил образование в Чехии, Австрии, Венгрии. Учение в Будапеште привело его к деятельности, направленной на пробуждение национального самосознания словаков. Он основал в Зволене (словацкиом городе) театр, в котором пьесы ставились на словацком языке.
Из Словакии привез он в Моравию и знаменитую песню «Гей, славяне!» (в словацком варианте – «Гей, словаки!»). Песня эта переведена на все славянские языки и считается гимном славян. Первая версия ее текста возникла в 1834 году и пелась на мелодию мазурки Домбровского (музыка эта стала в 1926 году польским гимном, но в песне «Гей, славяне!» иной темп и иные акценты). Песня была гимном всеславянского движения, а также государственным гимном Словацкой Республики, государственным гимном Социалистической Республики Югославия и позднее – Сербско-Черногорской Югославии. В настоящее время песня «Гей, славяне!» не является гимном ни одного независимого государства мира.
Автор стихов – словацкий евангелический епископ, поэт и историк Самуэль Томашик. Написал он стихи во время пребывания в Праге в 1834 году. Приехав в чешскую столицу, Томашик был поражен тем, что на улицах Праги чаще можно было услышать немецкую речь, а не чешскую. Вот что записал он в своем дневнике в воскресенье 2 ноября 1834 года: «…Раз уж матушка Прага, жемчужина западного славянского мира, начинает теряться в немецком море, что же ждет Словакию, мою дорогую родину, для которой Прага – образец духовной культуры? Захваченный этой мыслью, вспомнил я старую польскую песню «Еще Польша не погибла, пока мы живые». Эта известная мелодия вызвала в моем сердце слова: «Эй, словаки, еще наша словацкая речь живет…» Я побежал в свою комнату, зажег свечу и карандашом записал в свой дневник три строфы. Песня была готова в один момент».
Гей, Славяне, наше словоПесней звонкой льетсяИ не смолкнет, пока сердцеЗа народ свой бьется.
Дух Славянский жив навеки,В нас он не угаснет,Беснованье силы вражьейПротив нас напрасно.
Наше слово дал нам Бог,На то Его воля!Кто заставит нашу песнюСмолкнуть в чистом поле?
Против нас хоть мир весь, что нам!Восставай задорно.С нами Бог наш, кто не с нами —Тот умрет позорно.
В Будапеште Матей Микшичек начал изучать философию, второй год обучения он продолжил в Брно (Моравия). В Брно он также основал театр, где пьесы ставились на чешском языке, и пропагандировал спектакли среди студентов. В Брно началась и его журналистская деятельность. В 1845 году участвовал в основании еженедельного моравского литературно-политического журнала. В 1848 году он был выбран делегатом Славянского съезда в Праге.
Матей Микшичек был плодовитым журналистом и писателем. Как собиратель народного творчества он издал семь книг народных сказок и преданий. Он был настоящим патриотом своей родины и состоял в переписке с единомышленниками – такими известными и значительными деятелями культуры своего времени, как, например: Йозеф Каэтан Тыл (автор стихов чешского гимна), Витезслав Галек, Ян Неруда, Божена Немцова.
Главной целью всей его жизни и творчества была идея народного образования в Моравии и пробуждение народного самосознания.
Его сборник моравских сказок – одно из первых собраний народного творчества, записанного на Моравской земле.
Современному читателю некоторые из записанных Микшичком сказок и преданий могут показаться слишком суровыми, порой жестокими. Но перед нами предстает настоящий образ мира, который и отражается в фольклоре, без всяких прикрас.
Моравские народные сказки
Беличий замок
– Охотники! На охоту! На охоту! – раздался поутру голос воеводы, когда робкое солнце только-только простерло золотые лучи над лесами и лугами. Замок Шпильберк был внезапно пробужден от спокойного сна к шумной жизни. На подворье со всех сторон сходились толпы вооруженных охотников. Дворяне, помещики и иные благородные господа – окружение бренского воеводы – все немедленно оказались в полной готовности. В сопровождении Петра Босковского вышел воевода Конрад из своей комнаты, вскочил на буйного жеребца и поскакал за ворота замка, к лугу и лесу по направлению к Жабовржескам, и вся дружина помчалась за своим господином.
Конрад, сын князя Бржетислава I, был страстным любителем охоты. Он часто выезжал в ближние леса, гоняясь за дикими и хищными зверями. Леса на полуночной и западной стороне от Брно были обширны, и не только в те давние времена, но и сегодня обитает в них много оленей и серн.
Шел 1059 год, когда молодой воевода и его друзья весело и разгоряченно скакали через горы и долы, все дальше и дальше. Дружина разъехалась по разным сторонам, направо и налево, метая во всполошенных диких зверей острые стрелы. Звуки охотничьих рожков и собачий лай давали знать азартным охотникам, какой стороны им следует держаться, чтобы не слишком удалиться от других и не заблудиться в широких и дремучих лесах.
И – глядь! – из чащи выскочил буйный олень, остановился и стал смотреть, можно ли ожидать чего-то хорошего от дружины, которая приближалась к нему во главе с воеводой Конрадом. Наперерез ему бежали псы. Конрад пришпорил коня, выстрелил из лука, но олень мгновенно повернулся, подняв высоко голову, так, что рога его опустились на спину, и исчез из виду.
– Ай ты, олень! Ты должен быть моим! – воскликнул Конрад и с треском сквозь деревья погнался за ним.
Но дорогу ему преграждала густая чаща, поэтому он соскочил с коня и принялся под лай собак бегом преследовать оленя, олень не должен был убежать от быстрых охотничьх собак, потому что лесной бурелом и ему мешал бежать. Преследуя оленя, Конрад, казалось, уже совсем приблизился к нему, когда олень с верхушки высокой горы пустился вниз, перескочил через ручей, вьющийся по долине, и в страхе взобрался наверх, на противоположный склон. Рассвирепевшие псы стаей ринулись за ним.
Конрад не подозревал, что уже слишком удалился от других, он не спускал глаз со своей добычи и в горячке молодецкой силы стремился ее настичь. Олень уже поднялся на вершину другой горы и оказался у такой густой чащи, что не смог в нее проникнуть и кинулся назад. Не успел он рвануться в другую сторону, как Конрад оказался поблизости. Он натянул свой могучий лук, и быстрая стрела пронзила оленя: тот в последнем прыжке издал смертельный крик и свалился на месте.
– Ай, олень! Ты мой! – воскликнул Конрад победно и принялся оглядывать пойманную добычу.
Некоторое время смотрел Конрад радостно на оленя, а потом выпрямился, поднялся на самую верхушку горы и поглядел на земли, простиравшиеся у подножия гор. Солнце уже поднялось высоко, лучи его обжигали воеводу, который страдал от жажды и чувствовал себя усталым после преследования оленя. Конрад вошел в лес и лег на траву в тени и приятной прохладе, чтобы дать отдых уставшим членам. Взору его открылся приятный вид. Часть горы продолжалась направо еще выше и выше, до еще более крутой вершины, которую местные называли «У трех крестов», а неподалеку от нее возвышался древний дуплистый дуб, у которого люди, страдающие разными недугами и хворями оставляли одежды, прикрывавшие больные части тела, веря, что дождутся выздоровления. Немного дальше виднелись вершины, поросшие черными деревьями, посреди долины высился прекрасный холм, у его подножия бежала шумная речка Свратка, как будто хотела подмыть основание горы.
Впечатление от романтических окрестностей усиливалось от журчания реки и очаровательного щебетания пернатых обитателей леса, успокаивающих биение сердца воеводы так, что Конрад погрузился в легкую дремоту. Но собаки, которые рыскали в лесу неподалеку, вдруг начали громко лаять, так что Конрад очнулся, подскочил и с натянутым луком отправился туда, откуда доносилось собачье гавканье, думая, что они напали на медвежий след. Медведей в те времена водилось достаточно.
Но тут к нему подбежал пес и, послушный хозяину, положил к его ногам пойманную белку. Конрад пошел дальше и увидел бессчетное множество белок, прыгающих по ближайшим деревьям. Он не мог надивиться на это невероятное количество лежащих и прыгающих зверюшек и просто из прихоти принялся пускать стрелы, пока не удалось ему сбить нескольких с дерева на землю.
Некоторое время он забавлялся таким образом, но потом затрубил в охотничий рог, чтобы дворяне и охотники знали, где его искать. На зов рожка подъезжали они один за другим и услышали от Конрада, как он забрался на эту скалистую вершину, преследуя оленя, поймал его, а теперь забавляется ловлей белок. Ради шутки, шаля, принялись и другие охотники пускать стрелы в юрких белок: и если кому-то удавалось сразить добычу, каждый раз раздавались веселые восклицания и шутливые похвалы. Петр Босковский с улыбкой сказал воеводе:
