Фукидид - История
1 Т. е. все, что слышали или читали.
2 Подробный рассказ Фукидида о заговоре Гармодия и Аристогитона см. ниже (VI54 —59).
3 Леокорий — афинское святилище в честь дочерей афинского царя Лео, пожертвовавших жизнью для спасения города от голода.
4 Панафинеиское шествие — главная часть афинского праздника Великих Панафиней, в которой для статуи богини Афины приносилась новая роскошная одежда, вытканная знатнейшими гражданками. В шествии участвовал весь народ.
5 Отряд из города Питаны в Лаконии.
21. Как ни затруднительны исторические изыскания, но все же недалек от истины будет тот, кто признает ход событий древности приблизительно таким, как я его изобразил, и предпочтет не верить поэтам, которые преувеличивают и приукрашивают воспеваемые ими события, или историям, которые сочиняют логографы1 (более изящно, чем правдиво), историям, в большинстве ставшим баснословными и за давностью не поддающимся проверке. На основании приведенных выше очевидных доказательств он сможет убедиться, что результаты исследования столь древних событий достаточно надежны. Нынешняя же война (хотя люди обычно, только пока воюют, придают текущей войне самое важное значение, а по ее окончании склонны удивляться больше войнам прежнего времени) докажет людям, которые судят по самим фактам, что она была событием более важным, чем прежние войны.
1 Слово «логографы» здесь означает «ненадежные рассказчики историй». Имеются в виду такие, как Гекатей и Геродот.
22. Что до речей (как произнесенных перед войной, так и во время ее), то в точности запомнить и воспроизвести их смысл было невозможно — ни тех, которые мне пришлось самому слышать, ни тех, о которых мне передавали другие. Но то, что, по-моему, каждый оратор мог бы сказать самого подходящего по данному вопросу (причем я, насколько возможно ближе, придерживаюсь общего смысла действительно произнесенных речей), это я и заставил их говорить в моей истории. Что же касается событий этой войны, то я поставил себе задачу описывать их, получая сведения не путем расспросов первого встречного1 и не по личному усмотрению2, но изображать, с одной стороны, лишь те события, при которых мне самому довелось присутствовать, а с другой — разбирать сообщения других со всей возможной точностью. Основательная проверка сведений была делом нелегким, потому что свидетели отдельных событий давали разное освещение одним и тем же фактам в зависимости от их расположения к одной из воюющих сторон или силы памяти. Мое исследование при отсутствии в нем всего баснословного, быть может, покажется малопривлекательным, Но если кто захочет исследовать достоверность прошлых и возможность будущих событий (могущих когда-нибудь повториться по свойству человеческой природы в том же или сходном виде), то для меня будет достаточно, если он сочтет мои изыскания полезными. Мой труд создан как достояние навеки, а не для минутного успеха у слушателей.
1 Эти слова — косвенный упрек Геродоту за недостаточный критицизм его сообщений.
2 Здесь упрек историкам софистической школы, склонным описывать события предвзято, по заранее обдуманному плану (как это впоследствии делал Эфор, ученик Исократа).
23. Из прежних событий, до Пелопоннесской войны, самым важным была мидийская война1, однако и она быстро решилась двумя битвами на море и двумя на суше2. Напротив, нынешняя война длилась очень долго, и в ходе ее сама Эллада испытала такие бедствия, каких никогда не знала ранее за такое же время. Никогда не было захвачено и разрушено столько городов — будь то варварами или воюющими сторонами (иным после завоевания пришлось даже испытать еще и смену населения); никогда еще не было столько изгнаний и кровопролития (как в ходе военных действий, так и вследствие внутренних распрей). То, что раньше было известно только по преданию, а в действительности не всегда подтверждалось, теперь оказывалось обычным делом: страшные землетрясения одновременно распространились на большую часть страны, затмения солнца3 стали происходить чаще, затем возникла засуха (в некоторых областях даже голод)4, и, наконец, разразилась ужасная моровая болезнь, погубившая значительную часть населения Афин. И все эти бедствия обрушились на Элладу вместе с нынешней войной. Начали же войну афиняне и пелопоннесцы, нарушив 30-летний мир5, который заключили после завоевания Евбеи. Прежде всего скажу о причинах разрыва мирного договора и взаимных жалоб сторон, чтобы никому не пришлось доискиваться, отчего разразилась в Элладе столь великая война. Истинным поводом к войне6 (хотя и самым скрытым), по моему убеждению, был страх лакедемонян перед растущим могуществом Афин, что и вынудило их воевать. Причины же7, на которые обе стороны открыто ссылались (из-за чего они, по их словам, нарушили мир, открыв военные действия), были следующие.
1 Так, Геродот доказывал, что греко-персидская война была значительнее Троянской войны (Herod. VII20,2).
2 Вероятно, битвы при Артемисии и Саламине, Фермопилах и Платеях.
3 Фукидид упоминает два солречных затмения: 431 г. до н. э. (V 28) и 424 г. (IV 52,1). Примечательно, что он ничего не говорит здесь о лунном затмении 413 г., которое сыграло столь важную роль в судьбе афинян в Сицилии.
4 Фукидид не приводит примеров засухи и голода в своей истории.
5 См. 1115.
6 Т. е. неосознанный психологический мотив.
7 Т. е. осознанные, открытые поводы (мелкие конфликты, приведшие к войне, то, что мы называем «поводами»; ср.: Лурье С. Я. Очерки, с. 302).
24. Есть по правую руку при входе в Ионический залив город Эпидамн1. В соседней области живут тавлантии — варвары иллирийского племени2. Город основали керкиряне, основателем же колонии был Фалий, сын Эратоклида, из рода Гераклидов3, коринфянин, которого, по старинному обычаю, призвали из метрополии. В основании колонии приняли участие также некоторые коринфяне и другие дорийцы. С течением времени Эпидамн стал большим городом с многочисленным населением. Однако после многих лет междоусобных распрей город, гласит предание, понес тяжкий урон в какой-то войне с соседями-варварами и поэтому в значительной степени потерял свое былое могущество. Незадолго до этой войны народ изгнал из города главарей знатных родов, а те в союзе с варварами принялись грабить жителей города на суше и на море. Будучи в таком бедственном положении, горожане отправляют посольство в Керкиру, как в свою метрополию, с просьбой не покидать их на произвол судьбы, но примирить с изгнанниками и прекратить войну с варварами. Об этом послы и просили, воссев как молящие о защите в святилище Геры4 в Керкире. Керкиряне же не вняли просьбе послов, и те были вынуждены уехать, ничего не добившись.
1 Ср. начало рассказа Геродота после введения (16). Ионический залив— Адриатическое море.
2 Иллирийцы — собирательное название родственных по языку индоевропейских народностей на берегу Адриатики.
3 Из знаменитой семьи Бакхиадов — потомков Бакхида, властвовавших в Коринфе с 748 по 657 г. до н. э.
4 Святилище и священный участок Геры в стенах города (ср.: III79). Все лица, прибегавшие к алтарю с мольбой о защите, считались неприкосновенными.
25. Поняв, что им нечего ждать помощи от Керкиры, и не находя выхода из настоящего затруднения, эпидамняне отправили послов в Дельфы вопросить бога, не следует ли им отдать свой город под покровительство Коринфа, как их второй метрополии, и постараться получить оттуда помощь. Бог в ответ повелел отдать город под покровительство коринфян и признать их верховенство. Тогда эпидамняне прибыли в Коринф и по велению оракула отдали свою колонию под покровительство коринфян, ссылаясь на то, что основатель их города происходил из Коринфа. Затем они сообщили изречение оракула и просили не оставить их в беде и оказать помощь. Коринфяне по всей справедливости предоставили свою помощь эпидамнянам1. Они полагали, что Эпидамн одинаково можно считать как их колонией, так и колонией керкирян; вместе с тем они обещали помощь и из ненависти к керкирянам, потому что те, будучи их колонистами, пренебрегали ими. И действительно, керкиряне на всенародных празднествах не предоставляли коринфянам установленных обычаем почестей и не давали ни одному коринфянину (как это было принято в прочих колониях) права первенства при жертвоприношениях2. И вообще выказывали коринфянам свое пренебрежение, так как в то время Керкира по богатству стояла наравне с богатейшими эллинскими городами, да и к войне была подготовлена лучше3 других. Керкиряне гордились своим весьма сильным флотом и тем, что когда-то прежде на Керкире обитали славные мореходы феаки4 (по этой-то причине керкиряне придавали особое значение флоту и действительно были достаточно могущественны: в начале войны у них было 120 триер).
