Галина Лифшиц-Артемьева - Предания, сказки и мифы западных славян
Уже в 40-х годах начал Эрбен издавать сказки в «Чешской пчеле» (одной из первых была сказка «Как хорошо, что есть смерть на свете»). Он был сторонником мифологического происхождения сказок. Письменный вариант сказок К. Эрбен реконструировал из двух или более записанных по устным преданиям вариантов (как, например, «Златовласка», «Три золотых волоса деда Всеведа» и др.). Он интересовался деятельностью братьев Гримм, был хорошо знаком с немецкой мифологией Якоба Гримма. По Эрбену, в сказках отражается вечное противостояние зимы и весны, тьмы и света, смерти и жизни, что символизирует мертвая (ледяная) и живая (текучая) вода.
Эрбен не успел осуществить все, что было им задумано: чешские сказки были изданы уже после его смерти, планы, касающиеся дальнейшего собирания фольклора, также были выполнены не целиком, но, несмотря на это, Эрбен по праву считается основателем чешской этнографии и ведущим воплотителем основ народного творчества во времена романтизма, причем, не только в чешской, но и мировой литературе). «Чешские сказки» Эрбена издал позже Вацлав Тилле (1905 г.). Славянские сказки Эрбену удалось издать при жизни. В 1869 году вышла книга «Избранные народные сказания и легенды других ветвей славянских». Книга содержала 90 переведенных на чешский язык и литературно обработанных сказаний. Эрбен черпал их из собрания А.Н. Афанасьева (русские и украинские), К. Балинского (польские), А.И. Глиньского (польские и белорусские), В.С. Караджича (сербо-хорватские и словенские), Г.С. Раковского (болгарские) и других собирателей, с которыми Эрбен состоял в переписке (из этой книги в настоящем издании приведены западнославянские предания).
Самое известное творение Эрбена «Букет» («Kytice») вышло с первоначальным названием «Букет из народных преданий» (1853 г.), а в 1861 году автор расширил книгу, назвав ее «Букет из поэм Карла Яромира Эрбена». Поэмы из «Букета» по-прежнему вызывают глубокий интерес: они положены на музыку, по их сюжетам сняты фильмы, к ним обращаются художники. В начале своего творческого пути Эрбен считал главной задачей только сохранить народные сказания, но в «Букете» ему удалось создать произведения неумирающей художественной ценности. Основная тема «Букета» – неотвратимость судьбы и вина героев или героинь поэм в собственной участи.
Эрбена очень серьезно занимал вопрос объединения славянского мира. Он с надеждой и уважением смотрел на русский народ и его творчество – история языка самого многочисленного в мире славянского народа внушала надежду на то, что языки малых славянских народов когда-нибудь обретут равноправие в европейском мире. Еще в 50-е годы ХIХ века Эрбен был избран членом-корреспондентом русской Академии наук.
В конце жизни он работал над русскими историческими памятниками: в 1867 году вышел его перевод летописи Нестора, в 1869-м – перевод «Слова о полку Игореве» и «Задонщина», отличающиеся высокими художественными достоинствами.
Крылатая фраза об истоках русской литературы: «Все мы вышли из гоголевской «Шинели», если ее перефразировать относительно литературы чешской, должна звучать так: «Все мы родом из баллад и сказок Эрбена». В том числе и великий роман Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», который оставил неизгладимый след в мировой культуре, роман, состоящий из баек, болтовни, историй, рассказываемых сочным народным языком с пражскими просторечиями, любимым героем Чехии – Швейком. Карел Яромир Эрбен
Букет
из народных преданий
Букет
Мать умерла и взята могилой,Сиротки после нее остались,Каждое утро к ней приходили,По матушке своей сокрушались.
Пожалела мать сыночков и дочек;Душа ее возвратиласьИ воплотилась в малый цветочек,Им вся могила покрылась.
Узнали матушку детки по духу,Узнали и заплясали;Простой цветочек, свою утехуМатеринской душою назвали[1].
Мать-душа нашей родины милой,Вы, простые наши преданья!Собрал я вас на той давней могиле,Кому принесу эту дань я?
В скромный букет цветки соберу я,Лентой его украшу,В широкие земли путь укажу я,Там семьи, близкие нашим.
Может, и вспомнит о матери дочка,Дух материнский почуяв,Может, найдется далекий сыночек,Сердцем услышит родную.
Клад
I
На пригорке, между буков,храм построен с башней низкой,с башни разносились звукилесом к деревеньке близкой.То не колокола пенье,что терялось в отдаленье, —била грохот деревянныйсозывал к молитве ранней.
Из деревни к Божьей славевверх идет толпа людская,люди, что боятся Бога,Христа муки воспевают.
В храме грустно, голы стены,алтарь с покрывалом черным,Христа страсти незабвеннывоспевает хор церковный.
Что же там в лесу белеет,в лесу черном, за рекою?То крестьянка поспешает,малыша обняв рукою,торопливыми шагами,в лучшем праздничном наряде,быстро к речке приближаясь,с драгоценной своей ношейбежит, к берегу спускаясь,поспешает к службе Божьей.Тут, вблизи лесной сторонки,костел высится над нею,крепко детские ручонкиобнимают мать за шею.Ветерок легонько веет,из костела слышно пенье,хор по-прежнему рыдаетоб Иисусовых мученьях.Пятница идет Страстная,люди Бога поминают.Вдоль скалы она бежала,вдруг, глазам своим не веря,удивленно оглянулась,вопрошая: «Где я? Где я?»Побежала – и вернулась,пригляделась, обернулась.«Что со мною? По дорогеэтой столько раз ходилось,привели куда же ноги?Неужели – заблудилась?»Снова встала, оглянулась,переменам удивляясь,очи потерев, вздохнула,снова к храму устремляясь,повторяя изумленно:«Боже, что за перемена!»
Триста лишь шагов от храма,лес закончился дремучий,здесь лежал обычный камень,что ж такое? Дивный случай!Взору что ее явилось?Почему глазам не верит?Вместо камня появиласьтут скала с открытой дверью.Как от веку здесь стояла!Что же прежде не видала?В глубине видны чертоги,что-то светится оттуда,и, охвачена тревогой,тянется она, как к чуду,к пламени, что серебритсялунным ярко-белым светом,чтобы вмиг перемениться,поражая солнца цветом,медно-рыжим цветом солнцана закате ясным летом.
Видя это, что есть мочина огонь она дивится,заслонив ладонью очи,чудо разглядеть стремится.«Боже, что это там светит?»Протерев глаза рукою,застывает пред скалою.«Как это блестит чудесно,что же, что это такое?»Внутрь идти боится все же,преступить порог не может.
И стоит, глядит на пламя,неотрывно им любуясь,страх тихонько отступает,любопытство побуждает,и она в скалу проходит,шаг за шагом, дале, дале,словно манит ее кто-то,шаг за шагом, – эхо в залераздается из-под свода.И чем далее, тем ярчеразгорается сиянье,и к нему ее толкаетбудто чье-то настоянье.Блеск ей голову туманити, пугая, манит, манит.Видит, видит – что там видит?Кто-то видел ли такое?Быть такой красы не может!Это что-то неземное.
Двери настежь распахнулись,зал невиданно прекрасен,стены золотом сверкают,потолок в рубинах красных,и хрустальные колонны,отражая свет, сияют,своды, мрамор пола, арки…Кто не видел, не поверит:два светильника у двери,два огня вовсю пылают,погасить никто не властен:левый – лунным полыхаетсветом, что дарует счастье,правый – золотом трепещет,рыжим, солнечным, опасным.Сребро слева, злато справак потолку огни вздымают,что мощны и негасимы,берегут и освещаютклад, от века здесь хранимый.
Встала робко на пороге,ослепленная, застыла,очи вниз, недвижны ноги,но виденье сердцу мило.
И, младенца прижимая,трет глаза рукою правой,снова смотрит, привыкая,к красоте той небывалой.И, вздыхая преглубоко,говорит сама с собою:«Боже, видит Твое око —целый век живу с бедою!Нищета и голод вечноспину гнуться заставляют,хоть бы день прожить беспечно!Но нужда не позволяет!Сколько серебра и златав этой каменной пещере!Горсть – и я б была богата,к счастью мне б открылись двери!»
И стоит, и часто дышит,разгорается желанье,и идет, перекрестившись,влево, к лунному сиянью.Недоверчиво любуясь,серебра кусок поднимети назад его положит,снова слиток с места сдвинет,но вернет на место то же?Нет, в передник убираети становится смелее:«Это Бог мне помогает,это Он меня жалеет,это Он мне счастье дарит,не взяла бы – согрешила,Ах, спасибо, Боже милый!»
Так с собою согласившись,сына на пол усадила,на колени опустившись,быстро фартук расстелила,серебро в него сгребаети опять себе бормочет:«Это Бог нам помогает,это Он спасти нас хочет!»И берет, берет без счета,фартук полон, встать не может,но еще нашлась работа:больше взять платок поможет!Но дитя мешает очень:много ли ухватишь с милым?И оставить клад нет мочи,и нести его не в силах.
Серебро она уносит,а дитя дрожит, боится:«Мама! мама!» – слезно просит,в страхе к матери стремится.«Ты не плачь, не плачь, сыночек,подожди совсем немножко,мама скоро возвратится,посиди тут, милый крошка!»
И бежит, бежит из зала,вот пещеру миновалачерез реку, в лес тот темный,дома в уголок укромныйклад сложила и вскочила,побежала что есть силы,запыхавшись, в зал вбежала,словно и не покидала.
Ветерок тихонько веет,из костела слышно пенье,хор церковный воспеваетИисусовы мученья.
Мальчик радостно встречает:«Ха-ха, мама! Ха-ха, мама!»Только маму замечает,хлопает, смеясь, руками.
Мать на это и не глянет,а бежит теперь направо,злата блеск оттуда манит,блеск могущества и славы!И коленопреклоненноснова фартук расстелила,глядя на металл влюбленно,весь передник им покрыла.Фартук полон, встать не может,больше взять платок поможет,сердце часто-часто бьется!Как же рада! Как смеется!
Золото она уносит,а дитя остаться просит.«Мама! Мама!» – к ней стремится,быть один он тут боится.«Ты не плачь, не плачь, мой крошка,подожди еще немножко».И из фартука досталадве монетки золотые,друг о дружку побренчала:«Вот игрушки дорогие!Динь-динь! Слышишь? Как звоночек!»Но ребенок хнычет, плачет,он монетки брать не хочет.
В фартук руку опустила,горстку золотых досталаи ребенку на коленкивсе монетки положила.«Посмотри, что есть у мамы!
Ты не плачь, не плачь, сыночек,Дитятко, ты – лучший самый,Динь-динь, поиграй в звоночек.Мама скоро возвратится,будем вместе веселиться».
И бегом, бегом из зала,на ребенка не взглянула,вот пещеру миновала,вот к реке опять свернула,забежала в лес тот темный,устремясь к избушке скромной.
«Гой ты, хижина простая,ты останешься пустая!Жить теперь начнем богато,мне такой не нужно хаты!Прочь уйду из чащи темной,от отцовской крыши скромной,чудом улыбнулось счастье,нас покинуло ненастье.Хватит мне в земле копаться,буду жить и улыбаться!Все теперь начнется сновапосле этого улова.Я большой дворец построю,стану жить я госпожою.Ну, счастливо оставаться!Мне пора с тобой прощаться!Вдовья доля, нищетав прошлом – я уже не та!Посмотри, что принесла!»В фартук смотрит – чудеса!От испуга помертвела,задрожала, побледнела,видит, видит – ой, что видит!Нет, неправда, так не выйдет,быть того совсем не может!Где монеты? Это что же?Нет, она тому не верит,открывает дома двери,вот сундук, где серебро,но пропало все добро:видит, видит без сомненья:в сундуке лежат каменья!Глина в фартуке, в платке!И лишь камни в сундуке!Что за наважденье было?Что же, что ее сгубило?Всюду прах и запустенье:
Не дал Бог благословенья!
II
