Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии
(8) Из всего мы собираем [нечто], из которого созидается единое, как одно число составляется из единиц. Это создает наш дух. Он скрывает все, к чему способен. Однако показывает [то] самое, что [уже] совершил. Как, [например, те], кто составляет благовонные мази, прежде всего заботятся [о том], чтобы [то], что будет смешиваться, лишалось [своего] собственного запаха. Ясно, что они намерены смешать соки всех пахучих веществ в единый запах. (9) Ты знаешь, из сколь многих голосов состоит хор. Однако из всех [голосов] создается один. Есть там у кого-нибудь [голос] высокий, у кого-нибудь - низкий, у кого-нибудь средний. К мужчинам присоединяются женщины; между [ними] располагается свирель. И при этом отдельные голоса там не слышны, [а] раздаются [голоса только] всех [вместе], и из разноголосья получается стройное пение. (10) Таким [же, как это стройное пение], я считаю этот настоящий труд. Много представлено в нем наук, много наставлений, примеров [из] многих веков, но [все они] объединены в одно [сочинение]. В них, если ты не пренебрегаешь тем, что тебе уже известно, и не уклоняешься [от того], что [тебе еще] неизвестно, ты найдешь много [такого], что стоило бы или прочитать ради удовольствия, или прочитать ради воспитания, или запомнить ради пользы. (11) Ведь этому труду, я думаю, не присуще ничего, либо бесполезного для познания либо трудного для восприятия, но [присуще] все, благодаря чему твой ум стал бы более живым, память - более крепкой, речь - более искусной, беседа - более безупречной, лишь бы только нам, некогда появившимся под другим небом, помогла склонность к латинскому языку. (12) Если же у кого-нибудь случайно иногда будет время и желание это познать, [то] мы хотим, чтобы они беспристрастно и благосклонно приняли [то], что они отыскали и получили, даже если бы в нашей речи не обнаружилось приятности врожденного римского говора.
(13) Но, право, неосмотрителен я, который, [сказав так], нарвался [тем самым] на учтивое порицание, сделанное некогда Марком Катоном в отношении Авла Альбина, который был консулом вместе с Луцием Лукуллом. (14) Этот Альбин описал римские деяния на греческом языке. В начале своей истории он выразил то мнение, что никому не следует на него сердиться, если бы что-нибудь в этих книгах было написано немного нескладно или недостаточно изящно. "Я ведь, - говорит он, - римлянин, рожденный в Лациуме, и наречие греков нам весьма чуждо". И поэтому он просил извинения и снисхождения в случае плохой оценки [книги], если бы что-нибудь [в ней] было ошибочным. (15) Когда это прочитал Марк Катон, он сказал: "Ну, Авл, ты изрядный пустомеля: больше желаешь отвести вину, чем от вины освободиться, ведь мы обыкновенно ищем извинения или [тогда], когда мы заблуждались как недальновидные, или [тогда], когда мы допустили неповиновение приказанию повелевающего [лица]. [Вот] я [и] спрашиваю, кто заставил тебя сделать то, за что ты просил бы извинения, прежде чем [это] совершил?"
(16) Теперь, как бы в виде некоего пролога, мы расскажем об основании, которое мы дали этому труду.
(1 , 1) [Как-то] в Сатурналии собираются у Веттия Претекстата {1} первые лица римской знати и другие ученые [люди] и отводят свободное время в праздники достойному собеседованию, устраивая у себя пиры по взаимной приязни и не расходясь с них, кроме как на ночной покой.
{1 О персонажах «Сатурналий» см.: Петрова М. С. II. Персонажи «Сатурналий» и Макробий Феодосии // Диалог со временем : альм, интеллектуальной истории. М., 2001. Вып. 6. С. 177-184.}
(2) И вот на всем протяжении праздников, занимая лучшую часть дня серьезными рассуждениями, они [и] во время обеда ведут застольные беседы, так что все дневное время занято учеными и изящными сообщениями о чем-нибудь. Но за столом беседа становится [уже настолько] веселее, что содержит больше игривости, меньше строгости. (3) Ведь как у других, кто описывал трапезы, так [и] в том [известном] "Пире" Платона присутствует не разговор обедающих о каком-либо серьезном предмете, но разнообразное и изящное описание Купидона. Именно в нем Сократ не подавляет и [не] запутывает противника, как обычно, затруднительными вопросами, а, [напротив], пытавшимся подловить [его] дает пример [того], что лучше отшутиться, увильнуть и отступить, чем только оспаривать. (4) Ибо на пиру надлежит вести речи как безукоризненные благодаря [их] целомудренности, так и желанные из-за [их] приятности. Но все же более основательным будет утреннее обсуждение, что приличествует и ученым и преславнейшим мужам. И притом не станут [же одни только] Котты, Лелии и Сципионы рассуждать о значительнейших вещах в книгах прежних [сочинителей] до тех пор, пока будет римская литература, а Претекстатам, Флавианам, Альбинам, Симмахам и Евстафиям, {2} у которых есть схожая слава и не меньшая доблесть, не позволят говорить о чем-либо таким же образом.
{2 Перечислены некоторые из участников застольных бесед в дни Сатурналий. [Как и в оригинале «Сатурналий», мы пишем название этого праздника с прописной буквы.]}
(5) Пусть и мне не будет в укор, если у кого-либо из тех, кого свела сходка, зрелый возраст наступил позднее века Претекстата. [На] что [уж] диалоги Платона составлены согласно общепризнанным свидетельствам, [но] ведь [и] Парменид настолько старше Сократа, что отрочество того едва захватило его старость, и все же между ними идет спор о весьма трудных вопросах. [И] Сократ начинает известный диалог, устроив спор с Тимеем [и с теми], кого, как известно, не было в то самое время. (6) Да и Парал и Ксантипп, отцом которых был Перикл [и] которых гораздо раньше сгубила известная дурной славой афинская чума, рассуждают у Платона вместе с Протагором, задержавшимся в Афинах в [свой] второй приезд. Следовательно, [как] нам говорит пример Платона, не требуется, чтобы годы [жизни] встречающихся [людей] были строго согласованы.
(7) Но чтобы легче было показать и отметить [то], что было сказано всеми [участниками встречи у Претекстата], мы ввели Деция, выведывающего у Постумиана, какая именно это была беседа и между кем. И чтобы нам более не препятствовать желаниям читателя, разговор Деция и Постумиана сделает теперь известным и [то], какое у этого собеседования было начало, и [то, в каком] порядке оно происходило.
(2 , 1) [Деций]: "Что касается меня, настроившегося на твой приход и па спокойнейшее время для совещания, [эти] праздники, которые занимают большую часть месяца, посвященного Янусу, - [очень] кстати. Ведь в иные дни, которые являются подходящими для обсуждения тяжб, почти никогда нельзя найти ни одного часа, чтобы ты либо не защищал дела своих подопечных в суде, либо [не] изучал [их] дома. Ныне же, [в праздники], - ведь я знаю, что ты не притворно, а всерьез свободен - я прихожу [к тебе] с просьбой, если [это] удобно, поведать о том, что [и] тебе самому, насколько я понимаю, приятно, а мне [же, поведав об этом], ты весьма бы угодил. (2) Но спрашиваю я у тебя, во-первых, о том, был ли ты на торжестве, возобновляемом с непрестанным веселием на протяжении довольно многих дней, и, [во-вторых, о том], что ты рассказывал о той беседе, о которой говорят среди первых [людей государства] и которую превозносят величайшими похвалами? О ней я бы [и] от отца услышал, если бы он, отбывший из Рима после тех пиров, не задержался в Неаполе. Но недавно я был среди неких [людей], восхищающихся силой твоей памяти, многократно воспроизводящей по порядку все, что тогда было сказано".
(3) [Постумиан]: "Одно [только] то, Деций, - как ты и сам, насколько позволяет твоя молодость, мог видеть и слышать от [своего] отца Альбина - казалось нам наилучшим на всем пути жизни, чтобы я, поскольку была бы возможность отдохнуть от защитительных речей при тяжбах, способствовал какой-нибудь встрече и собеседованию образованных и тебе подобных людей. (4) Ведь хорошо воспитанный человек нигде не может отдохнуть ни с большей пользой, ни более достойно, чем в какой-либо благоприятной обстановке ученого и непринужденного разговора и учтивых вопросов и ответов.
(5) Но о каком же это пире [ты спрашиваешь]? Или же не следует сомневаться, что ты говоришь о том [пире], который недавно был у Веттия Претекстата с участием ученейших [людей] из знати и прочих и [который], перемещающийся затем [в дома] к другим [участникам пира], разнообразила приятная перемена [места его проведения]?"
[Деций]: "Я [и] иду [к тебе] спросить об этом самом [пире] и хотел бы, чтобы ты изложил [мне], какой это был пир. Вследствие исключительной приязни к тебе всех [участников пира], я не думаю, чтобы ты от него уклонился".
(6) [Постумиап]: "Я хотел бы, конечно, чтобы это не было в отношении их, как я думаю, неблагодарностью. Но так как в те дни мне было нужно изучить многие дела друзей, я, приглашенный тогда на обед, ответил, что это для меня время размышления, [а] не еды, и убедил, чтобы они поискали другого [человека], никаким занятием сильно не увлеченного и свободного от забот. (7) И так было сделано. Претекстат велел, чтобы вместо меня был приглашен речистый и образованный муж Евсевий, выдающийся ритор среди греков - [причем], все признали это в наш век, - достаточно знающий латинскую науку".
