Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий
3. Поэтому будь уверен, мой Брут, что это я домогаюсь претуры. Ведь хотя Ламия и обладает необычайным блеском, необычайным влиянием, известен великолепнейшими эдильскими играми, всё же, словно всего этого нет, я взял на себя все дело. Теперь, если ты ценишь меня так высоко, как высоко ты, конечно, ценишь, раз ты держишь в руках центурии всадников, в которых ты царствуешь, сообщи нашему Лупу4882, чтобы он обеспечил для вас эти центурии. Не стану задерживать тебя больше. Перенесу в конец письма то, что чувствую. Хотя я и жду от тебя всего, Брут, но это самое приятное, что ты мог бы сделать для меня.
DCCCLXXXIX. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Цисальпийскую Галлию
[Fam., XI, 17]
Рим, май или июнь 43 г.
Марк Туллий Цицерон шлет привет императору Бруту4883.
1. С одним Ламией я в более тесных дружеских отношениях, нежели со всеми. Велики его — не скажу одолжения, но заслуги передо мной, и они хорошо известны римскому народу. Он, самым блестящим образом выполнив обязанности эдила, домогается претуры, и все понимают, что у него нет недостатка ни в достоинстве, ни во влиянии. Но, видимо, происходит такое соискание, что я страшусь всего и считаю, что все соискание Ламии следует поддержать мне.
2. Насколько ты можешь помочь мне в этом, мне легко понять, и я не сомневаюсь, сколь благожелательно ты относишься к этому ради меня. Итак, мой Брут, пожалуйста, будь уверен в том, что я ни о чем не прошу тебя с большим рвением, что ты не можешь сделать для меня ничего более приятного, чем помочь Ламии в его соискании всеми своими средствами, всем рвением. Настоятельно прошу тебя так и поступить.
DCCCXC. Консулам, преторам, народным трибунам, сенату, римскому народу и плебсу от Публия Корнелия Лентула Спинтера
[Fam., XII, 15, § 7]
Перга4884, 2 июня 43 г.
7. Когда это письмо было написано4885, около тридцати убежавших из Сирии солдат, которых Долабелла набрал в Азии, прибыли в Памфилию. Они известили меня, что Долабелла прибыл в Антиохию, которая находится в Сирии4886; не будучи принят, он несколько раз пытался войти в нее силой; его каждый раз отбрасывали с большим уроном для него; поэтому, потеряв около ста человек, оставив больных, он бежал ночью из-под Антиохии в сторону Лаодикеи4887; в ту ночь его покинули почти все солдаты уроженцы Азии; до восьмисот из них возвратилось в Антиохию и сдалось тем, кто, будучи оставлен Кассием, начальствовал над тем городом; прочие через Аман4888 спустились в Киликию; по их словам, и они4889 из этого числа; Кассий же со всеми своими силами, по поступившим известиям, был на расстоянии четырехдневного пути от Лаодикеи — тогда, когда Долабелла туда направлялся. Поэтому я уверен, что преступнейший разбойник понесет кару скорее, чем ожидают. За три дня до июньских нон, в Перге.
DCCCXCI. От Децима Юния Брута Альбина Цицерону, в Рим
[Fam., XI, 26]
Из лагеря во время похода в Куларону, 3 июня 43 г.
Император Децим Брут шлет большой привет Марку Туллию Цицерону.
В моей величайшей скорби у меня одно утешение: люди понимают, что я не без причины боялся того, что случилось4890. Пусть обсудят4891, следует ли перебросить легионы из Африки или нет, а также из Сардинии4892; и следует ли вызвать Брута4893 или нет; и дадут ли мне жалование или примут постановление4894. Сенату я послал донесение. Верь мне: если все это не произойдет так, как я пишу, то все мы подвергнемся большой опасности. Прошу тебя, подумайте, каким людям вам следует поручить привести ко мне легионы. Нужна и верность и быстрота. За два дня до июньских нон, из лагеря.
DCCCXCII. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Цисальпийскую Галлию
[Fam., XI, 21]
Рим, 4 июня 43 г.
Марк Туллий Цицерон шлет привет избранному консулом, императору Дециму Бруту4895.
1. Да покарают боги этого Сегулия, человека, негоднейшего из всех, которые существуют, которые существовали, которые будут существовать! Как? По-твоему, он говорил только с тобой или с Цезарем4896, когда он не пропустил никого, с кем бы он мог поговорить, чтобы не сказать ему того же самого? Все-таки к тебе, мой Брут, я отношусь с такой приязнью, с какой я должен относиться за то, что ты захотел, чтобы я знал эти пустяки, каковы бы они ни были. Ведь ты дал большое доказательство приязни ко мне.
2. Что касается слов того же Сегулия, будто ветераны сетуют, что ты и Цезарь не в числе децемвиров4897, — о, если бы и мне не быть! Ведь что тягостнее? Однако, когда я высказал мнение4898, что насчет тех, кто располагает войсками, надо внести предложение, то те же, кто это делает обычно, закричали от неудовольствия. Поэтому насчет вас сделано исключение, хотя я и сильно возражал. Ввиду этого пренебрежем Сегулием, который ищет нового не потому, что он проел старое (ведь у него ничего не было), но он пожрал именно эту последнюю новость4899.
3. Но ты пишешь, что то, чего ты не делаешь ради себя самого, ты делаешь ради меня, — что ты боишься кое-чего, имея в виду меня; освобождаю тебя от всяких опасений насчет меня, Брут, честнейший и самый дорогой мне человек! Ведь в том, что можно будет предвидеть, я не ошибусь; а о том, от чего нельзя будет уберечься, я не так сильно беспокоюсь. Я был бы бессовестным, если бы требовал больше, нежели человеку может быть дано природой.
4. Ты велишь мне остерегаться, как бы под влиянием боязни я не был вынужден бояться сильнее; ты велишь это и мудро и как лучший друг. Но раз всем известно, что ты отличаешься доблестью такого рода, что ты никогда не боишься, никогда не бываешь в замешательстве4900, пожалуйста, будь уверен, что я очень близко подхожу к этой твоей доблести. Поэтому я и ничего не буду страшиться и буду остерегаться всего. Но смотри, мой Брут, как бы это не была уже твоя вина, если я испугаюсь чего-либо. Ведь благодаря твоим усилиям и твоему консульству, будь мы даже боязливыми, мы все-таки отбросили бы всякую боязнь; особенно когда все убеждены (а больше всего я), что ты чрезвычайно почитаешь нас.
5. С твоими предложениями, о которых ты пишешь, насчет четырех легионов и насчет наделения землей вами обоими4901, я вполне согласен. Поэтому, хотя кое-кто из наших коллег4902 и облизывался на заведование земельным делом, я все расстроил и сохранил для вас нетронутым. Если будет что-либо более тайное и, как ты пишешь, сокровенное, я пришлю кого-нибудь из своих, чтобы письмо было доставлено тебе более надежно. Канун июньских нон.
