Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий
XXV. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., I, 19]
Рим, 15 марта 60 г.
1. Я легко превзошел бы тебя и писал бы гораздо чаще, чем ты, не только в случае, если бы у меня было столько же досуга, сколько у тебя, но также, если бы я захотел посылать тебе такие же краткие письма, какие ты обычно пишешь мне. Между тем к моей чрезвычайной и невероятной занятости присоединяется еще то, что я обычно не позволяю себе отправить тебе ни одного письма без содержания и рассуждений. И вот сначала, как и подобает, опишу тебе, гражданину, любящему отечество, положение государства. Затем, так как следующее место в твоей любви занимаю я, напишу также о себе то, что ты, по моему мнению, не прочь знать.
2. Что касается государственных дел, то теперь больше всего боятся войны с галлами. Ведь наши братья-эдуи недавно проиграли битву274, а гельветы, без сомнения, вооружены и совершают набеги на Провинцию. Сенат постановил, чтобы консулы бросили между собой жребий о двух Галлиях275, чтобы был произведен набор, чтобы освобождение от службы было недействительным и чтобы к племенам Галлии были отправлены полномочные послы, которые склонили бы их не соединяться с гельветами. Послы — Квинт Метелл Критский и Луций Флакк, а также — елей на чечевицу276! — Лентул, сын Клодиана.
3. А в этом месте не могу я умолчать о том, что когда из числа консуляров первым выпал мой жребий, то собравшийся в полном составе сенат единогласно постановил оставить меня в Риме. То же случилось после меня и с Помпеем, так что нас обоих, видимо, оставляют, как залог безопасности государства. Что мне ожидать одобрительных возгласов от чужих, когда я слышу их дома?
4. В Риме положение следующее: народный трибун Флавий усиленно ратовал за земельный закон277, исходивший от Помпея и не содержавший ничего угодного народу, за исключением его автора. С одобрения народной сходки я старался выбросить из этого закона все, что было невыгодно частным собственникам: освободить от распределения земли, бывшие в консульство Публия Муция и Луция Кальпурния государственными278, утвердить права собственности за сулланцами, сохранить право на владение землей жителям Волатерр и Арреция279, земли которых Сулла конфисковал, но не разделил. Я не отверг только одного положения, а именно: чтобы земля покупалась на те неожиданно полученные деньги, которые составятся за пятилетие от новых налогоплательщиков280. Сенат противился принятию этого земельного закона в целом, подозревая, что Помпей ищет какой-то новой власти. Помпей прилагал все усилия к тому, чтобы создать благоприятное отношение для проведения закона. Я же, с полного одобрения жаждущих земли281, подтвердил права собственности всех частных лиц. Ведь нашу силу, как ты хорошо знаешь, составляют богатые люди. Народу же и Помпею я вполне угодил своим предложением о покупке земель (ведь этого я и хотел); я полагал, что, проведя ее настойчиво, можно будет вычерпать городские подонки и заселить безлюдные области Италии. Но все это дело, прерванное войной, замерзло. Метелл, несомненно, хороший консул и очень любит меня. Тот другой так ничтожен, что не знает даже того, что купил282.
5. Таковы государственные дела, если не считать имеющим государственное значение также того, что некий народный трибун Геренний, принадлежащий к той же трибе, что и ты, явный негодяй и неимущий, уже много раз обращался к народу с предложением о переводе Публия Клодия в плебеи. На это каждый раз налагают запрет283. Вот каковы, мне думается, государственные дела.
6. Что касается меня, то после того как я в те памятные декабрьские ноны стяжал исключительную и бессмертную славу, соединенную с ненавистью и враждой многих284, я не перестал с тем же величием духа заниматься государственными делами и защищать созданное и приобретенное мной достоинство. Но после того как я сначала, вследствие оправдания Клодия, убедился в ничтожности и нестойкости суда, а затем увидел, что наши откупщики легко отдаляются от сената285, хотя со мной они не порывают, и что богатые люди (я говорю об этих любителях рыбных садков, твоих друзьях286) относятся ко мне явно недоброжелательно, я счел нужным обеспечить себе кое-какие большие средства и более крепкую опору.
7. Поэтому я сначала так настроил Помпея, слишком долго молчавшего о моих действиях, что он и не однажды, а много раз и в длинных речах в сенате признал, что я спас государство и весь мир. Для меня это было не так важно, как для государства (ведь памятные события287 не так неясны, чтобы требовалось засвидетельствовать их, и не так сомнительны, чтобы они нуждались в похвале), ибо некоторые нечестные полагали, что у меня будет какой-то разлад с Помпеем из-за разногласий по поводу тех событий. Но с Помпеем я завязал такую тесную дружбу, что каждый из нас благодаря этому союзу может быть более уверен в своем поведении и сильнее как государственный деятель.
8. Что касается вызванной против меня ненависти со стороны развращенной и изнеженной молодежи288, то ее настолько успокоила свойственная мне обходительность, что все они меня только и почитают. При этом я не позволяю себе никакой резкости по отношению к кому бы то ни было, а также никакой лести или развязности, и все мое поведение так умеренно, что по отношению к государству я проявляю постоянство, а в частной жизни, вследствие нестойкости честных граждан, злобы недоброжелателей и ненависти бесчестных людей, прибегаю к некоторой осторожности и вниманию и притом так, что хотя я и связан с этими новыми друзьями, тот сицилийский плут Эпихарм289 часто будет нашептывать мне свою известную песенку:
Будь ты трезв и недоверчив: вот премудрости залог!
Из всего этого ты, думается мне, видишь, какова в общем основа моего поведения и как я живу.
9. О своем деле ты пишешь мне часто; в настоящее время помочь не могу, ибо то постановление сената вынесено при полном одобрении педариев290, но без поддержки со стороны кого-либо из нас. Ведь ты видишь, что я участвую в записи постановлений, а из самого постановления сената можешь понять, что тогда было доложено другое дело, а это место о свободных народах добавлено без основания291. Так сделано Публием Сервилием сыном292, выступившим одним из последних; но в течение ближайшего времени этого невозможно изменить. Поэтому сходок, которые раньше весьма посещались, теперь уже давно не бывает. Если ты лаской выжал из сикионцев хоть какие-нибудь деньжонки, пожалуйста, сообщи мне.
10. Посылаю тебе293 записки о своем консульстве, написанные по-гречески. Если в них найдется что-нибудь такое, что покажется человеку из Аттики недостаточно греческим и ученым, то я не скажу того, что, мне кажется, Лукулл294 сказал тебе в Панорме по поводу своей истории: он, желая возможно легче доказать, что она написана римлянином, для того и рассыпал некоторые варварские выражения и солецизмы; если у меня найдется что-нибудь в этом роде, то это будет вследствие моей неосторожности и против моей воли. Если закончу их на латинском языке, пришлю тебе. В-третьих, жди поэму. Не хочу для своего прославления упускать ни одного вида литературных произведений. Здесь не говори: «Кто же похвалит отца?»295. Ведь если у людей есть что-либо более достойное похвалы, то я готов подвергнуться порицанию за то, что не предпочитаю прославить другой предмет. Впрочем то, что я пишу, не энкомиастическое296, а историческое произведение.
