Сунь-цзы - Искусство войны
32
Ду Му дает другое толкование этого места. Он считает, что во время ночного боя зажигать много факелов и бить во множество барабанов невозможно, так как ночной бой обычно происходит не на открытом широком месте, а на тесном пространстве; ночной бой – это не генеральное сражение, а вылазка, налет и т. п. Кроме того, это и небезопасно, так как открывает противнику свое расположение. Поэтому Ду Му считает, что здесь речь идет о другом. Построение китайской армии в древности напоминает шахматную доску, между клетками которой идут проходы. На местах скрещений этих проходов всюду заранее устанавливаются факелы. По сигналу барабана с дозорной вышки, оповещающему о приближении противника, эти огни немедленно зажигаются, и весь лагерь освещается. Это предотвращает суматоху и беспорядок; солдаты могут легко построиться в боевой порядок и встретить противника в полной готовности. Это толкование, весьма на первый взгляд правдоподобное, тем не менее не может быть принято по трем соображениям. Во-первых, тогда нужно как-нибудь подобным же образом объяснить и вторую часть фразы – о большом количестве знамен в дневном бою, что сделать вряд ли возможно. Во-вторых, при таком объяснении трудно дать удовлетворительное толкование словам […]. В-третьих, исторические примеры свидетельствуют, что к такому приему обмана противника полководцы на Востоке прибегали.
33
Цзя Линь толкует это место по-своему. Он считает, что в словах Сунь-цзы речь идет о соединении в управлении народом метода наград с методом наказаний. При одном всегда необходимо и другое. Но это толкование совершенно неуместно, так как такие понятия, как «награда», «наказание», «выгода», «вред», у Сунь-цзы играют роль совершенно точных терминов, обозначающих именно то, что они обозначают. Поэтому никакой надобности в обозначении одних понятий другим термином нет.
34
Иероглиф, употребляемый для обозначения слова «синь» – «правдивость», «доверие», «вера», по мнению Ду Му, приходится здесь считать заместителем иероглифа […], которым обозначается слово, также звучащее «синь» и значащее «протягиваться», «проводиться». В таком своем значении этот иероглиф противопоставляется иероглифу […], обозначающему слово «цюй» – «сгибаться», «надламываться». В данной фразе трактата этим словом Сунь-цзы, очевидно, хочет выразить ту мысль, что при умении принимать в расчет одинаково и пользу и вред все старания не «оборвутся посередине», на полдороге, а «приведут к концу», доведут до результата.
35
Останавливаюсь на таком общем толковании этого места, так как считаю, что попытки комментаторов подставлять под слова Сунь-цзы конкретные приемы и методы действий вряд ли обоснованны. Именно поэтому они все и говорят о разных вещах. Во фразе «подчиняют себе князей вредом» одни видят привлечение на свою сторону важнейших сановников соседнего государства; другие считают, что речь идет о засылке своих агентов, которые дезорганизуют управление, третьи полагают, что тут говорится о посылке шпионов, сеющих рознь между праправителем и народом; четвертые думают, что дело сводится к направлению к соседнему князю искусных мастеров, которые подбивают князя на большие и роскошные постройки, что приводит к истощению его казну; наконец, некоторые считают, что здесь может идти речь об отправлении соседнему князю в подарок красавиц, которые отвлекали бы князя от дел правления. Короче говоря, комментаторы перечисляют ряд конкретных мер, направленных во вред соседнему государству, и, конечно, список таких мер может быть еще продолжен. Сунь-цзы же вообще остается на почве общих принципов, и поэтому так же следует понимать и это его высказывание.
Так же трудно признать и то толкование слова «е», которое дают комментаторы. Так, например, Ду Му и Чжан Юй полагают, что в фразе Сунь-цзы «заставляют служить себе делом» содержится тот смысл, что, если моя страна богата и ее мощь велика, соседние государства сами покорятся. Но, как совершенно правильно замечает Сорай, при таком толковании слово «е» приходится понимать как сельский труд, сельское хозяйство, которые служили основой всего богатства страны. Но вряд ли можно придавать этому слову такое значение. Ду Ю полагает, что под словом «е» подразумеваются строительные работы, изготовление предметов роскоши или «музыка», то есть устройство всяких празднеств. Это толкование, во-первых, очень натянуто, во-вторых, делает непонятным глагол «и». Ван Чжэ, ссылаясь на фразу из Цзо-чжуань […], полагает, что под словом «е» следует подразумевать действия армии. Но, как опять-таки правильно замечает Сорай, в этом месте Цзо-чжуань слова «е цзи» образуют одно сложное слово со смыслом «уже» (ср . Сорай , цит. соч., с. 188). Поэтому я и считаю, что в этом месте трактата либо вкралась позднейшая вставка, так как совершенно достаточно первой фразы, говорящей о действии вредом, и третьей фразы, говорящей о выгоде; либо же если и принимать эту вставку, то толковать слово «е» именно в смысле «дело», обнимающем собой одинаково понятие и выгоды и вреда. На такое понимание наталкивает, во-первых, контекст: Сунь-цзы только что установил положение, что во всякой выгоде есть свой вред, а во всяком вреде – своя выгода, поэтому вполне возможно в его устах и такое обобщающее понятие; во-вторых, на такое понимание наталкивает само местоположение этой фразы: она помещена посередине между фразой о вреде и фразой о выгоде.
36
Сорай полагает, что «пять опасностей», о которых упоминает в этой фразе Сунь-цзы, и есть те «пять выгод», о которых он говорил выше. Сорай объясняет дело так: «Когда не знают эти пять опасностей, они становятся опасностями. Но если, зная эти опасности, принимать по отношению к ним меры, они становятся выгодой» (цит. соч., с. 190). Считаю это толкование совершенно неприемлемым, так как, рассуждая о «пяти опасностях», Сунь-цзы имеет в виду те опасности, которые обусловливаются личными качествами полководца; все же предыдущее рассуждение о выгодах, как это явствует с полной очевидностью из самого текста, имеет в виду выгоды вообще – в любом аспекте. Толкование Сорая идет вразрез со всем предыдущим текстом и свидетельствует только о том, что и он оказался завороженным этим словечком «пять» в выражении «пять выгод», заставившим комментаторов идти на всякие натянутые и противоречивые толкования, лишь бы отыскать где-нибудь именно «пять выгод». Я не говорю уже о том, что невозможно вообще слово «опасность» считать заменителем слова «выгода». Сунь-цзы видит взаимоотношение этих двух понятий, но ему никогда не приходит в голову отрицать за каждым элементом этого отношения свое собственное значение и именно – противоположное другому.
37
Ду Му и Чжан Юй указывает, что в некоторых изданиях Сунь-цзы на месте иероглифа […] стоит иероглиф […]. Тогда надо было бы перевести не «при бое с противником, находящимся на возвышенности», а «веди бой, спускаясь вниз», то есть сверху вниз. Сорай считает, что этот вариант правильнее, так как в этом случае получается более выдержанная грамматическая конструкция всего предложения и логическая связь. Вполне допускаю эту версию, но не считаю возможным взять ее в основу перевода, так как подавляющее большинство читателей Сунь-цзы понимали его так, как это дано в русском переводе. И даже Ду Му и Чжан Юй, приводящие этот вариант, сами дают толкования в том смысле, как это переведено.
38
Сорай утверждает, что данную фразу понимают двояко: одни комментаторы считают, что речь идет о позиции, занимаемой у реки до переправы, другие полагают, что дело идет о позиции, занимаемой после переправы. Сам Сорай присоединяется к первому толкованию. Но я не мог обнаружить у некоторых из перечисленных комментаторов, якобы сторонников первого понимания, явственных указаний на то, что они именно так понимают Сунь-цзы. Например, Чжан Юй говорит следующим образом: […]. Словосочетание «го шуй» следует передать по-русски словами «переходить реку». Далее он говорит: […]. Как перевести слова «цюй шуй» иначе, как словами «отходить от реки»? Нельзя «отходить» от места, до которого еще не дошли. Если следовать Сораю, то нужно было бы перевести эти слова так: «не доходя до реки». Но перевести глагол «цюй» как «не доходить» вряд ли возможно. Поэтому утверждение Сорая, что Чжан Юй является сторонником версии «до переправы», неверно. И так же сомнительны в этом смысле комментарии и некоторых авторов. Поэтому я и счел возможным остановиться на том же понимании глагола «цзюэ», что и в словосочетании «цзюэ шань». Если это последнее следует перевести «перейдя горы», то и первое нужно перевести «перейдя реку». Сорай указывает, что невозможно предписывать войску, переправившемуся через реку, занимать позицию в некотором отдалении от реки: в зависимости от условий как раз может быть выгодно занять позицию именно у самой реки. Это замечание было бы верно, если бы противник находился впереди. Но у Сунь-цзы ясно подразумевается такая ситуация, когда противник находится за рекой и вся цель маневра заключается в том, чтобы вызвать его на переправу. Поэтому я остановился на толковании Чжан Юя, понятом согласно точному смыслу его слов.
