Геродот - История
22. Эти воины приняли на себя [защиту опасного места] и выстроились перед собравшимся у Эрифр остальным эллинским войском, взяв себе [для прикрытия] стрелков из лука. После долгой борьбы битва окончилась вот как: при атаке отрядов конницы конь Масистия, скакавшего впереди, был поражен стрелой в бок. От боли он взвился на дыбы и сбросил Масистия. Афиняне тотчас же накинулись на поверженного врага. Коня его они поймали, а самого Масистия прикончили, несмотря на отчаянное сопротивление. Сначала афиняне, правда, не могли справиться с ним, так как он был вооружен вот как: на теле у Масистия был чешуйчатый золотой панцирь, а поверх надет пурпуровый хитон1055. Удары по панцирю не причиняли Масистию вреда, пока какой-то воин, заметив причину безуспешных попыток, не поразил его в глаз. Так-то упал и погиб Масистий. Другие же всадники, по-видимому, не заметили этого несчастья: они ведь не видели ни как он упал с коня, ни его гибели и даже при отходе, когда делали поворот, ничего не заметили. Однако не успели они остановить коней, как сразу же обратили внимание на отсутствие начальника. Узнав о несчастье, вся конница по данному знаку поскакала назад, чтобы спасти хоть тело павшего [для погребения].
23. Когда афиняне увидели, что их атакуют уже не отдельные отряды всадников, а сразу вся масса конницы, то вызвали на помощь остальное войско. Между тем, пока вся [остальная] эллинская пехота спешила на помощь, у тела Масистия завязался жаркий бой. Пока 300 афинских воинов бились одни, они несли большие потери и вынуждены были оставить тело. А когда подошло на помощь все войско, то персидская конница не смогла уже выдержать натиск и спасти тело; кроме того, персы потеряли у тела Масистия много своих людей. Отъехав стадии на две, персы остановились и держали совет, что им делать дальше. Так как у них не было начальника, то решили скакать назад к Мардонию.
24. Когда конница возвратилась в [свой] стан, все войско погрузилось в глубокую скорбь по Масистию и больше всех – сам Мардоний. В знак печали персы остригли волосы и даже гривы коней и [шерсть на] вьючных животных и подняли громкие вопли по покойнику. Вся Беотия оглашалась звучанием скорбных воплей о гибели самого уважаемого человека у персов после Мардония и их царя.
25. Так варвары, по своему обычаю, воздавали почести павшему Масистию. А эллины, выдержав натиск конницы и вынудив ее отступить, стали гораздо отважней. Они сперва положили тело Масистия на повозку и возили его между рядами воинов. А на покойника стоило посмотреть из-за его статности и красоты: поэтому-то они и возили тело. Затем эллины решили спуститься вниз к Платеям, потому что местность [у Платей] казалась гораздо удобнее эрифрейской для стана, особенно из-за лучшего снабжения водой. В эту-то местность и к текущему там источнику Гаргафии они и решили идти и там расположиться станом в боевом порядке. И вот, взяв оружие, они двинулись вдоль предгорья Киферона, мимо Гисий, в Платейскую область. Там, близ источника Гаргафии и святилища героя Андрократа1056, по невысоким холмам и на равнине они [расположились станом], выстроившись по племенам.
26. Здесь при распределении мест в строю начался многословный спор у тегейцев с афинянами. И те, и другие требовали себе места на одном крыле, ссылаясь при этом на древние и новые примеры. Тегейцы говорили так: “Все союзники уже с давних пор предоставляли нам это почетное место в боевом строю во всех общих походах пелопоннесцев и в древности и в новые время, с той поры как Гераклиды после кончины Еврисфея пожелали возвратиться в Пелопоннес. Тогда-то мы и завоевали это почетное право благодаря вот какому подвигу. Когда мы выступили к Истму вместе с ахейцами и ионянами, которые тогда еще жили в Пелопоннесе, и разбили стан напротив возвращавшихся [в Пелопоннес] Гераклидов, тогда, как гласит предание, Гилл сделал пелопоннесцам [такое] предложение: «Нет нужды одному войску вступать с другим в решительный бой, но следует, выбрав самого доблестного [воина] из пелопоннесского войска, выставить его на единоборство со мной, Гиллом, на определенных условиях». Пелопоннесцы согласились и под клятвой заключили следующее соглашение: если Гилл одолеет пелопоннесского вождя, тогда Гераклиды должны вернуться на родину отцов; если же он будет побежден, то Гераклиды уйдут назад и уведут свое войско и затем сто лет не будут делать новых попыток возвращения в Пелопоннес. И вот из всего союзного войска был избран доброволец Эхем, сын Аеропа, внук Фегея, наш полководец и царь, и он умертвил Гилла в единоборстве. Этим подвигом мы стяжали себе у тогдашних пелопоннесцев великие почести и преимущества, которыми пользуемся еще и поныне, и среди них право всегда предводительствовать при общем походе на одном из крыльев. С вами, лакедемоняне, мы не спорим. Вы можете выбирать, каким крылом хотите начальствовать. А во главе другого крыла подобает стоять нам, как и в прежнее время. Но и, помимо этой древней заслуги, мы достойнее афинян занимать это почетное место в строю. Много ведь у нас было счастливых сражений с вами, спартанцы, много и с другими. Поэтому-то справедливо нам, а не афинянам стоять на другом крыле. Ведь афиняне не совершили таких подвигов, как мы, ни в древности, ни теперь”.
27. Так говорили тегейцы. Афиняне же в ответ сказали вот что: “Мы знаем, конечно, что собрались здесь на борьбу с варварами, а не для словесных прений. Но так как тегейцы завели речь о том, чтобы обе стороны перечислили здесь все свои подвиги в древности и в новое время, то и нам приходится рассказывать, какими подвигами мы как доблестные воины приобрели право занимать первое место перед аркадцами. Во-первых, Гераклидов, вождя которых, по словам тегейцев, они умертвили на Истме, этих-то Гераклидов, которых после их бегства от микенского рабства сначала изгоняли все эллины, к кому бы они ни обращались, только мы одни приютили, смирив дерзость Еврисфея и одолев вместе с ними тогдашних властителей Пелопоннеса. Далее, когда аргосцы во главе с Полиником пошли походом на Фивы и там, окончив свои дни, лежали без погребения, то мы начали войну с кадмейцами, спасли тела аргосцев, чем мы можем похвалиться, и предали погребению в Элевсине, на нашей земле1057. Славное деяние совершили мы также в борьбе с амазонками, которые некогда с реки Фермодонта вторглись в Аттическую землю, да и в битвах под Троей мы не уступали ни одному городу. Впрочем, об этом не будем вспоминать, потому что тогдашние храбрецы ныне могут быть трусами, а тогдашние трусы – теперь стали победителями. Поэтому довольно о делах стародавних. Но если мы даже ничего другого не совершили, хотя за нами много славных подвигов, так же как и у любого другого эллинского племени, то все же из-за Марафонской победы нам подобает эта честь, да и не только эта! Мы бились тогда с персами совершенно одни, одолели и разбили сорок шесть племен1058. Неужели же мы недостойны получить почетное место в боевом строю ради этого единственного подвига? Но так как в настоящем положении не время спорить о месте в строю, то мы готовы, лакедемоняне, подчиниться вашим приказаниям. Ставьте нас где и против кого вы найдете более подходящим! Мы будем всюду стараться выказать доблесть, где бы вы нас ни поставили. Ведите нас, а мы последуем за вами”. Так отвечали афиняне, а все войско лакедемонян единодушным криком заявило, что афиняне достойнее аркадцев занимать место на крыле. Так-то афиняне заняли крыло, одолев [в споре] тегейцев.
28. Затем прибывшие позже эллины и первоначальное войско стали выстраиваться в боевом порядке вот таким образом. На правом крыле стояло 10 000 лакедемонян, 5000 из них были спартиаты; прикрытием им служило 35 000 легковооруженных илотов, по 7 илотов около каждого спартанца. Рядом с собою спартанцы поставили тегейцев из-за почета и доблести, а их было 1500 гоплитов. За тегейцами следовали коринфяне – 5000 человек. А подле них коринфяне потребовали у Павсания место 300 потидейцам, явившимся из Паллены. К ним примыкало 600 аркадцев из. Орхомена, а к этим последним 300 сикионцев. Потом шло 800 эпидаврийцев. Рядом с ними была поставлена 1000 трезенцев, а подле трезенцев 200 лепреатов; рядом с ними – 400 микенцев и тиринфян, а к ним примыкала 1000 флиунтцев. Около этих последних стояло 300 гермионян. К гермионянам же примыкало 600 эретрийцев и стирейцев. За ними шло 400 халкидян, а за этими последними 500 ампракиотов. После них следовало 800 левкадцев и анакториев. К ним примыкало 200 палейцев из Кефаллении. А за ними было выстроено 500 эгинцев; около них же построилось 300 мегарцев. К этим последним примыкало 600 платейцев. В конце и в начале стояло 800 афинян, занимая левое крыло. Во главе их был Аристид, сын Лисимаха.
29. Все эти воины, кроме 7 илотов, приставленных к каждому спартанцу, были гоплитами. Общее количество воинов было 38 700 человек. Столько было всех собравшихся против варваров гоплитов. Число же легковооруженных было вот какое. В спартанском войске их было 35 000 человек (потому именно, что при каждом спартанце было по 7 легковооруженных илотов), и почти каждый из них был снаряжен для войны. Легковооруженные воины остальных лакедемонян и эллинов, считая приблизительно по одному на каждого воина, составляли 34 500 человек. Число же всех легковооруженных воинов было 69 500 человек.
