Римская сатира - Флакк Квинт Гораций
«Что повелел я, то справедливо. Однакож кто мыслит,
190 Будто я в этом не прав, говори предо мной безопасно!»
— О, да даруют же боги, властитель, тебе с кораблями,
Трою разрушив, обратно приплыть. Итак, мне вопросы
И возражения дозволены? — «Спрашивай! я дозволяю!»
— Царь! за что же Аякс, сей герой, второй по Ахилле,
Столько раз греков спасавший, под небом тлеет открытым?
Или на радость Приама и Трои лишен погребенья
Тот, кем их юноши были могил лишены в их отчизне?
«Нет, а за то, что, напав на овец, восклицал он, что режет
Менелая, Улисса, меня!» — А когда ты в Авлиде
200 Дочь, как телицу, на жертву привел к алтарю и осыпал
Солью с мукою ей голову, был ли ты в здравом рассудке?
«Я? Почему?» — Но безумный Аякс перерезал лишь стадо,
А и супругу и сына он пощадил! Он проклятьем
Зла не сделал тебе; не напал на Улисса и Тевкра. —
«Я, чтобы ветер попутный судам от враждебного брега
Боги послали, хотел примирить их той жертвенной кровью». —
Чьею?.. своею, безумный! — «Своей, но совсем не безумный!»
— Всякий безумен, кто, удаляясь от истины, ложно
Видит предметы и зла от добра отличить не умеет,
210 Гнев ли причиной тому, иль обманчивых чувств возмущенье.
Пусть был безумен Аякс, поражающий агнцев невинных;
Но не безумен ли был ты и сам, когда преступленье
Мыслил свершить, честолюбьем надменный и гордостью сердца?
Если б кто вздумал носить на покойных носилках овечку,
Шить ей, как дочери, платье и дать ожерелья, служанок,
Куколкой, девочкой ласково звать и готовить для брака,
Верно бы претор ему запретил управленье именьем,
Верно б его и имение отдал родным под опеку.
Как? неужели в уме тот, кто вместо безгласной овечки
220 В жертву приносит родимую дочь! Что ты скажешь на это?
Где безрассудность, там и безумие; кто же преступник,
Тот и безумец! Кто хрупким стеклом обольщается славы,
Верь мне, что тот оглушен и громами кровавой Беллоны[107]!
_____
Но рассмотрим теперь расточительность и Номентана.
Здравый рассудок тебе легко их безумство докажет.
Этот, как скоро талантов до тысячи схватит в наследство,
Тотчас объявит всем рыболовам и всем, продающим
Овощи, птиц и душистые мази, всей сволочи этой,
Всем шутам, мясникам, чтоб назавтра же утром явились.
230 Все прибегут! — Вот рабами торгующий речь начинает:
«Все, что ни есть у меня и у них, — все твое. Прикажи лишь,
Завтра иль нынче же все непременно доставлено будет!»
Слушай же, как благородно юный богач отвечает:
«Ты, — говорит он, — проводишь все ночи в снегах луканийских
С тем, чтоб доставить на стол мне тобою добытого вепря;
Ты, невзирая на бурное море, ловишь мне рыбу.
Я не тружусь, а пользуюсь всем, недостойный! Возьми же
Десять тысяч себе, и столько же ты! А тебе я
Втрое даю за жену: хоть в полночь позову, прибегает!»
240 Сын Эзопа[108] жемчужину, бывшую в ухе Метеллы[109],
В уксусе крепком велел распустить, чтобы, выпивши, разом
Проглотить миллион: не умнее, чем в воду закинуть!
Квинта же Аррия дети, двое известные братья,
Два близнеца по распутству, имели привычку в обеде
Каждый день блюдо иметь из одних соловьев! Неужели
Не сумасбродство и то? Чем отметить их: мелом иль углем[110]?
Если старик забавляется детской игрой в чет и нечет,
Или на палочке ездит верхом, или домики строит,
Или мышей запрягает в колясочку — он сумасшедший!
250 Ну, а если рассудок докажет тебе, что влюбленный
Больше ребенок, чем он? Что валяться в песке, как мальчишка,
Что в ногах у красавицы выть — не одно ли и то же?..
Можешь ли ты, например, поступить Полемону[111] подобно?
Бросишь ли признаки страсти, все эти запястья, подвязки,
Эти венки, как бросил их он, вином упоенный,
Только услышав случайно философа слово, который
В школе своей натощак проповедовал юношам мудрость!
Дай раздраженному мальчику яблоко: он не захочет.
«На, мой голубчик, возьми!» Не берет! Не давай: он попросит!
260 Так и влюбленный. Выгнанный вон, перед дверью любезной
Он рассуждает: войти или нет? А тотчас вошел бы,
Если б она не звала. «Сама, говорит, умоляет;
Лучше нейти и разом конец положить всем мученьям!
Выгнала, что же и звать! Не пойду, хоть проси с униженьем!»
Столь же разумный слуга между тем говорит господину:
«Что не подходит под правила мудрости или расчета,
То в равновесие как привести? В любви то и худо:
В ней то война, то последует мир. Но кто захотел бы
Сделать то постоянным, что переменно, как ветер
270 Или как случай, — это все то же, как если б он вздумал
Жить как безумный, и вместе по точным законам рассудка!»[112]
Как? когда ты, гадая, зернышки яблок бросаешь
И так рад, что попал в потолок, неужель ты в рассудке?..
Как? когда ты, беззубый, лепечешь в любви уверенья,
То умнее ль ребенка, который домики строит?
Вспомни и кровь и железо, которыми тушат сей пламень;
Вспомни Мария: он, заколовши несчастную Геллу,
Бросился сам со скалы и погиб; не безумец ли был он?
Если же это безумие ты назовешь преступленьем,
280 В сущности будет все то же, различие только в названье!
Вольноотпущенник некто, не евши и вымывши руки,
До свету бегал по всем перекресткам, где только есть храмы,
Громко крича: «Избавьте, о боги, меня вы от смерти!
Только меня одного! Всемогущие, это легко вам!»
Всем он здоров был, и слухом и зрением; но за рассудок,
При продаже его, господин бы не мог поручиться!
Эту всю сволочь Хрисипп в собратьи Менения числит.
«О Юпитер, от коего все: и болезнь и здоровье! —
Так молилася мать, у которой ребенок был болен: —
290 Если его исцелишь, обещаю, что завтра же утром,
Так как наутро свершаем мы пост в честь тебя, всемогущий,
В Тибр его окуну!» Что ж? если бы лекарь иль случай
И избавил его от болезни, то глупая матерь
Непременно б ему лихорадку опять возвратила!
Что тут причиной безумства? Причиной одно: суеверье!
_____
Так Стертиний, мой друг, осьмой меж семью мудрецами,
Дал мне оружие, дабы отныне никто не остался
Безнаказан, задевши меня! Кто мне скажет: «Безумец!» —
Тотчас ему я в ответ: «Оглянись, не висит ли что сзади!»
Гораций
300 Стоик! Да будешь ты, после банкротства, гораздо дороже
Новый товар продавать! Но коль много родов есть безумства,
То какое ж мое? А по мне... я здоров головою!
Дамасипп
Но неужели Агава[113], голову сына воткнувши,
Вместо звериной, на тирс, почитала себя сумасшедшей?
Гораций
Правда, пришлось уступить. Сознаюсь откровенно: глупец я!
Даже безумный подчас! Но скажи мне, однакож: какою
Я страдаю болезнью души? ..
Дамасипп
Во-первых, ты строишь!
То есть ты подражаешь людям высоким, а сам ты,
Ежели смерить твой рост, не выше двух пядей — и сам же
310 Ты насмехаешься Турбе, его и походке и виду
В бранном доспехе, какой совершенно ему не по росту.
Меньше ль смешон ты, когда с Меценатом равняться желаешь?
Где же тебе, столь несходному с ним, в чем-нибудь состязаться?
Раз лягушонка теленок ногой раздавил: ускользнувши,
