Гомер - Илиада. Одиссея

Cнова Гекубе ответствовал старец Приам боговидный:

"Воле моей не противься, Гекуба, и в собственном доме

Птицей зловещей не будь: отвратить меня не успеешь.

220 Если бы дело такое внушал мне какой-либо смертный

Жрец, иль пророк илионский, или фимиамогадатель186,

Ложью почли бы мы то и с презрением, верно б, отвергли.

Слышал богиню я сам, пред собою бессмертную видел;

В стан я иду, и не тщетно мне будет вещание бога.

225 Если ж назначил мне рок умереть пред судами ахеян, –

Рад! и пускай он меня, душегубец, зарежет, как скоро,

Милого сына обнявши, рыданием сердце насыщу!"

Так произнес, – и, поднявши красивые крыши ковчегов,

Вынул из них Дарданион двенадцать покровов прекрасных,

230 Хлен двенадцать простых и столько ж ковров драгоценных,

Верхних плащей превосходных и тонких хитонов исподних;

Злата, весами отвесивши, выложил десять талантов;

Вынул четыре блюда и два светозарных тренога;

Вынул и пышный сосуд, ему, как посланнику, древний

235 Дар фракиян, драгоценность великая! даже и оной

Старец щадить не хотел: столь сильно пылал он душою

Выкупить милого сына. Но всех он троян приходивших

Гневный гонял от крыльца, и грозя и поносно ругая:

"Прочь, проклятое племя презренное! Разве и дома

240 Мало печали у вас, что меня огорчать вы идете?

Или вам радость, что старца Кронид поражает бедою,

Гибелью сына храбрейшего? Скоро вы цену сей траты

Сами узнаете; легче стократ, как не стало героя,

Будете сами избиты ахеями! Я же, о боги,

245 Прежде, нежели град разоренный и в прах обращенный –

Трою святую – увижу, да скроюсь в обитель Аида!"

Так говоря, прогонял их жезлом; от грозящего старца

Все удалилися. Он же вскричал, сыновей порицая,

Клита, Гелена, Париса, питомца богов Агафона,

250 Паммона, Гиппофооя, Дейфоба вождя, Антифона,

Храброго сына Полита и славного мужеством Дия;

Грозно на сих сыновей и кричал и приказывал старец:

"Живо, негодные дети, бесстыдники! Лучше бы всем вам

Вместо единого Гектора пасть пред судами ахеян!

255 О, злополучный я смертный! имел я в Трое обширной

Храбрых сынов, и от них ни единого мне не осталось!

Нет боговидиого Местора, нет конеборца Троила,

Нет и тебя, мой Гектор, тебя, между смертными бога!

Так, не смертного мужа казался он сыном, но бога!

260 Храбрых Арей истребил, а бесстыдники эти остались,

Эти лжецы, плясуны, знаменитые лишь в хороводах,

Эти презренные хищники коз и агнцев народных!

Долго ли будете вы снаряжать колесницу и в короб

Скоро ли вложите всё, чтобы мог я немедленно ехать?"

265 Так говорил, – и сыны, устрашася угрозы отцовой,

Бросились быстро и вывезли муловый воз легкокатный,

Новый, красивый; и короб глубокий на нем привязали;

Сняли с гвоздя блестящий ярем, приспособленный к мулам,

Буковый, с бляхою сверху и с кольцами, слаженный хитро;

270 Привязь яремную вместе с ярмом девятилоктевую

Вынесли, ловко ярмо положили на гладкое дышло

В самом конце и на крюк поперечный кольцо наложили;

Трижды бляху ярма обмотали кругом; напоследок

Прочее все обвязали, концы же узла подогнули.

275 После, нося из покоев, на муловый воз легкокатный,

Весь уложили за голову Гектора выкуп бесценный,

Мулов в него запрягли возовозных, дебелокопытных,

Некогда в дар подведенных владыке Приаму от мизов.

Но к колеснице Приамовой вывели коней, которых

280 Сам он с отменной заботой лелеял у тесаных яслей;

Их в колесницу впрягали пред домом высоковершинным

Вестник и царь, обращая в уме их мудрые думы.

Тою порою приходит Гекуба, печальная сердцем;

В правой руке царица вина, веселящего сердце,

285 Кубок несла золотой, чтоб супруг, не возлив, не уехал;

Стала она пред конями и так говорила Приаму:

"Зевсу возлей, мой супруг, и молись, чтобы дал всемогущий

В дом от врагов возвратиться, когда уже смелое сердце

Старца тебя, против воли моей, к кораблям устремляет.

290 Так, помолися, Приам, чернотучному Кронову сыну,

Богу, который от Иды на всю призирает Троаду.

Птицы проси, быстрокрылого вестника, мощью своею

Первой из птиц и любезнейшей всех самому громовержцу;

С правой страны чтоб слетела, и сам бы ее ты увидя,

295 С верой в нее отошел к кораблям быстроконных данаев.

Если ж тебе не пошлет своего посла громовержец,

Буду тебя, мой супруг, убеждать и советом и просьбой

В стан не ходить к мирмидонянам, как ты ни твердо решился".

Ей немедля ответствовал старец Приам боговидный:

300 "Я твоего не отрину совета разумного: благо

Длани к владыке богов воздевать, да помилует нас он".

Рек, – и прислужнице ключнице дал повеление старец

На руки чистой воды возлиять; и прислужница быстро

С блюдом в руках и с кувшином воды пред владыку предстала.

305 Старец, руки омывши, кубок принял от супруги,

Стал посредине двора и молился, вино возливая,

На небо взор возводя; и, возвысивши голос, воскликнул:

"Зевс, наш отец, обладающий с Иды, славнейший, сильнейший!

Дай мне прийти к Ахиллесу угодным и жалостным сердцу;

310 Птицу пошли, быстролетного вестника, мощью своею

Первую в птицах, любимую более всех и тобою;

С правой страны ниспошли; да сходящую сам я увидя,

С верой в нее отойду к кораблям конеборных данаев!"

Так умолял, – и услышал его промыслитель Кронион;

315 Быстро орла ниспослал, между вещих вернейшую птицу,

Темного, коего смертные черным ловцом называют.

Словно огромная дверь почивальни высоковершинной

В доме богатого мужа, замком утвержденная крепким,

Крылья орла таковы распростерлись, когда он явился,

320 Вправе над Троею быстро парящий. Они лишь узрели,

В радость пришли, расцвело упованием каждого сердце.

С живостью старец взошел в колесницу свою и немедля

Коней погнал от преддверья и гулких навесов крылечных.

Мески пошли впереди под повозкой четыреколесной

325 (Ими Идей управлял, благомысленный вестник); а сзади

Борзые кони, которых бичом Дарданид престарелый

Гнал через город; его провожали все близкие сердцу,

Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем.

Скоро, из замка спустяся, они очутилися в поле;

330 Все провожавшие их возвратились печальные в Трою,

Дети и сродники. Сами ж они не сокрылись от Зевса:

В поле увидел он их и исполнился милости к старцу;

И к любезному сыну, к Гермесу, так возгласил он:

"Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно

335 В дружбу вступать с человеком; ты внемлешь, кому пожелаешь.

Шествуй и Трои царя к кораблям быстролетным ахеян

Так проводи, да никто не узрит и никто не узнает

Старца в ахейских дружинах, доколе к Пелиду не придет".

Так произнес, – и ему повинуется Гермес посланник:

340 Под ноги вяжет прекрасную обувь, плесницы златые,

Вечные; бога они и над влажною носят водою,

И над землей беспредельною, быстро, с дыханием ветра;

Жезл берет он, которым у смертных, по воле всесильной,

Сном смыкает он очи или отверзает у спящих;

345 Жезл сей прияв, устремляется аргоубийца187 могучий.

Скоро он к граду троян и к зыбям Геллеспонта принесся;

Полем пошел, благородному юноше видом подобный,

Первой брадой опушенному, коего младость прелестна.

Путники вскоре, проехав великую Ила могилу,

350 Коней и месков своих удержали, чтобы напоить их

В светлой реке; тогда уже сумрак спускался на землю.

Тут, оглянувшися, Гермеса вестник Идей прозорливый

Близко увидел, и так возгласил к Дарданиду владыке:

"Взглянь, Дарданид! осторожного разума требует дело:

355 Мужа я вижу; и мнится мне, нас он убить умышляет!

Должно бежать; на конях мы ускачем; или, подошедши,

Ноги ему мы обнимем и будем молить о пощаде!"

Рек он, – и старцево сердце смутилося; он ужаснулся;

Дыбом власы у него поднялися на сгорбленном теле;

360 Он цепенея стоял. Эриуний188 приближился к старцу,

Ласково за руку взял и вещал, вопрошая Приама:

"Близко ль, далеко ль, отец, направляешь ты коней и месков,

В час усладительной ночи, как смертные все почивают?

Иль не страшишься убийствами дышащих, гордых данаев,

365 Кои так близко стоят, неприязненны вам и свирепы?

Если тебя кто увидит под быстрыми мраками ночи,

Столько сокровищ везущего, что твое мужество будет?

Сам ты не молод, и старец такой же тебя провожает.