Наталья Гарбер - Как писать в XXI веке?
Как-то меня спросили, не согласился бы я прожить свою жизнь заново. Что ж, в целом у меня была хорошая жизнь, пожалуй, лучше, чем у многих. Но смысла повторять ее я не вижу. Это было бы так же скучно, как перечитывать уже читанный детектив. Однако давайте предположим, что на самом деле существует такая вещь, как перевоплощение, в которое верит три четверти мира, и у человека есть возможность выбрать себе другую жизнь. Раньше я думал, что готов на эксперимент; мне казалось интересным испробовать кое-что из того опыта, который был мне недоступен из-за нехватки времени и возможностей или из-за личных и общественных предубеждений.
Сейчас от подобного эксперимента я бы отказался. С меня довольно. Временами я чувствую, что жил чересчур насыщенно: знал слишком много людей, читал слишком много книг, видел слишком много картин, скульптур, церквей, домов и слышал слишком много музыки. Я не верю в бессмертие и не стремлюсь к нему. Мне хочется лишь тихо, без боли умереть, и пусть с последним вздохом моя душа со всеми ее желаниями, достоинствами и недостатками растворится в небытии.
Десять лет назад я задумал попутешествовать, когда брошу работать. Моя мечта осуществилась. Я снова побывал в тех местах, которые знал тридцать, пятьдесят лет тому назад. И конечно же посетил Гейдельберг, где учился в юности.
В те далекие годы я познакомился и подружился там с одним англичанином, который снабдил меня кучей сведений о литературе. Благодаря ему я начал и путешествовать, объездив с целью познания Жизни разные стороны света, что несомненно помогло мне как писателю, рассказчику историй. А недавно у вашего покорного слуги была радость — его избрали почетным доктором Гейдельбергского университета. Потешили стариковское тщеславие.
Путешествия мне теперь не по силам, но я их не брошу. Я собираюсь, например, съездить в Марракеш — городок в той части земного шара, которая была так по сердцу моему отцу. Именно там он увидел мавританский знак, предохраняющий от невзгод. Этот знак украшает теперь ворота при въезде в мой дом и красуется на обложках моих книг.
Иногда, оглядывая купленный сорок лет назад дом, я думаю, не пора ли заколотить его и отправиться странствовать по свету. Собственный дом по нынешним временам — это анахронизм, к тому же он съедает много денег. В странствиях же я провел всю свою жизнь: было бы совсем неплохо умереть во время сентиментального путешествия к тому единственному месту в мире, где я до сих пор ощущаю красоту и покой.
Я говорю сейчас об Ангкоре Вате в Камбодже. У меня осталось в жизни всего одно желание — как-нибудь, но вернуться в эту деревушку, затерянную среди джунглей Юго-Восточной Азии. Около года назад я уже ездил туда, намереваясь пробыть всего пару дней, а застрял на три недели.
Новая поездка скорее всего убьет меня, но умирать в такой бесподобной красоте — одно удовольствие.
Мой дом, как, впрочем, и я сам, принадлежит теперь прошлому. Во мне нет никакой особой нежности ни к нему, ни к другим материальным атрибутам благосостояния. Не столь уж сильно я привязан к имуществу, чтобы долго горевать об его утере. В мире распродано более 800 миллионов моих книг, но деньги можно сравнить разве что с шестым чувством, которое помогает пользоваться остальными пятью. Приятно, конечно, что я не кончу свои дни бедняком. Быть старым и бедным очень тяжко. Лучше вообще не родиться на свет, чем не иметь в старости хлеба и крыши над головой и зависеть от подаяний.
Долгие годы я покупал нравившиеся мне картины импрессионистов и модернистов. Но теперь, когда картин у меня больше нет, я даже не скучаю по ним. Знакомые говорят, что мой дом стал какой-то голый. Я этого не замечаю. Я избавился даже от разрисованной Гогеном стеклянной дверной панели, которую купил на Таити. Теперь она находится в частной коллекции в Америке.
У меня остались дома только театральные эскизы, но и они уже принадлежат не мне. Я их отдал музею Виктории и Альберта, попечители которого любезно согласились не забирать их до моей смерти.
Меня никогда не волновало и до сих пор не волнует, если кто-то расходится со мной во взглядах. Конечно же, я считаю, что прав я, а не оппонент, иначе бы пересмотрел свои взгляды, но чужая неправота меня не раздражает.
Для самого себя я был всегда самым важным существом во всем мироздании… но если взглянуть на дело трезво, то я — всего лишь какая-то незначительная пылинка. Что изменилось бы на свете, не существуй меня совсем?
В давние годы — в каком точно возрасте, не помню — я решил, что раз жизнь у нас одна, надо взять от нее как можно больше. Я замыслил тогда прожить такую жизнь, в которой писательство, не исключая других форм деятельности, играло бы самую существенную роль и которую гармонично завершала бы смерть.
Гармония в моем случае уже достигнута. Я долго занимал в мире определенное место и рад, что скоро освобожу его для других. В конце концов, цель любого образа жизни, как и любого творения, состоит в том, чтобы все было завершено. Когда к картине трудно что-то добавить, не нарушая рисунка, художник должен устраниться.
Недавно мне предложили поехать в Швейцарию, в клинику доктора Ниханса, где я когда-то лечился. Но, поскольку воля к жизни во мне угасла, я не вижу смысла продлевать существование.
Писать мне больше не хочется. В голове нет ни замыслов, ни сюжетов, ни слов. Я давно уже перенес на бумагу все, что у меня было, и отложил перо в сторону.
И теперь, когда в «Тайме» появится мой некролог и кое-кто воскликнет: «Что? А я-то думал, он давно в могиле!» — мой дух эдак тихонечко хихикнет.
Задание. Подводя итоги
Осенью 2012 года Наталья Гарбер дала полуторачасовой мастер-класс «10 секретов малой прозы и поэзии» в моей Мастерской «Ведущий телевизионных и радиопрограмм» Высшей Школы Кино и Телевидения. По итогам встречи могу сказать, что Наталья отлично держит журналистскую аудиторию, предлагая «свойский разговор» на короткой дистанции. Она быстро и ярко дает концентрированный поток информации, наполненный конкретными советами, примерами и техниками создания и написания историй. Владея разнообразным опытом в области журналистики, писательства и психологии, Наталья глубоко, широко и непредсказуемо демонстрирует процесс создания сюжетов, порой из минимальной стартовой информации, «из ничего». На нашем семинаре Наталья вместе со студентами придумала и вывела к красивому финалу зажигательную историю, отталкиваясь всего лишь от имени и краткого описания героя, данного ей из зала. Студенты отметили, что теперь они не боятся начать делать свой проект, потому что понимают, как находить интересные идеи «из воздуха» для своей передачи и как выстраивать ее сюжет. Они нашли решения для ситуаций, когда вопросы кончились посреди прямого эфира, или когда не удается раскрыть в передаче заданную тему. Они поняли, как удерживать главную тему в рамках своей программы. Они разобрались, как строить историю, чтобы зрители ушли с передачи с чувством удовлетворения и радости. Порой Наталья работает с вопросами аудитории как фокусник-импровизатор, так что не сразу понятны секреты ее искусства, но интерес к созданию историй безусловно возникает: у моих студентов загорелись глаза. Работа Натальи при всей ее артистичности дает ощущение, что в деле создателя историй, будь он ведущим телепрограмм, пишущим журналистом или романистом, есть технологии. Эти технологии требуют, конечно, времени для их практического освоения. Кроме того, Наталья, говоря о технологии создания и написания историй, поднимает беседу до уровня высоких смыслов жизни, поэтому на семинарах Школы малой прозы и поэзии не только новички, но и профессионалы масс-медиа могут обрести новые решения и идеи для своей профессиональной работы.
Фекла Толстая, ведущая телепрограмм «Времечко», «Ночной полет» (телеканал «Культура»), «Все сразу» («НТВ»), «Стань звездой!», «Народный артист», «Ты то, что ты ешь» (телеканал «Россия 1»,), «Большой обед» («Первый канал»), ведущая радиопрограмм на станциях «Серебряный дождь», «Маяк» и др., автор фильмов из документального цикла «Великие династии»
1. Составьте карту для фрагмента письма Николая Гоголя из «Выбранных мест из переписки с друзьями»:
• Какова задача этого письма?
• В чем его сквозная тема?
• Каковы главные тезисы и насколько они работают на задачу письма?
• В чем состоят центральные события и аргументы повествования?
• Как его стиль, структура и оформление работают на задачу письма?
• Достигается ли задача письма использованными автором средствами?
«Обо мне много толковали, разбирая кое-какие мои стороны, но главного существа моего не определили. Его слышал один только Пушкин. Он мне говорил всегда, что еще ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем. Вот мое главное свойство, одному мне принадлежащее и которого, точно, нет у других писателей. Оно впоследствии углубилось во мне еще сильней от соединенья с ним некоторого душевного обстоятельства. Но этого я не в состоянии был открыть тогда даже и Пушкину.
