Александр Тургаев - Политология: хрестоматия

Соглашаясь в данный момент с тем, что и лидеры оказывают влияние на среду, мы, видимо, справедливо можем утверждать, что это влияние есть результат как личностных истоков их действий, так и методов осуществления последних.

Если истоки действий кроются, видимо, в личности лидера, то методы определяются природой институциональных структур, которые находятся в распоряжении лидеров. Однако подобное разграничение носит скорее аналитический, чем реальный характер. Например, трудно отделить человека от положения, которое он занимает, да и методы частично тоже ведь могут быть источником власти лидеров. Итак, сохраняя теоретическое разграничение, надо быть готовыми признать, что оба эти элемента переплетены и что вопрос о том, каковы в точности истоки власти лидеров и каковы в точности ее методы, носит в определенной мере теоретический характер...

Давайте попробуем обозначить понятие лидерства несколько глубже и посмотреть, можно ли «разложить» власть лидерства на некоторое количество элементов. «Лидерство, – пишет Р. Такер, – есть указание направления (direction), которое в конечном счете нацелено на действие». Но оно будет эффективным и «реальным» только в том случае, если «указание» имеет смысл применительно к данной ситуации, к тому, чего, так сказать, «требует» момент. Вот почему Такер анализирует лидерство под углом зрения трех элементов, которые следуют друг за другом в его анализе, но не в реальных ситуациях. Вот эти три фазы – «диагноз», «определение направления действия» и «мобилизация» тех, кто будет вовлечен в конкретную реализацию действий. Наличие этих трех аспектов, определяющих цели и результаты лидерства, дает Такеру основание считать, что политическая активность может быть определена не в терминах власти, а в терминах лидерства: выше отмечалось, что правильнее рассматривать лидерство как подструктуру или особую форму власти. В лидерстве выявляются элементы (или фазы), соответствующие стадиям, проходя через которые требования (зарождающиеся или развернутые) или потребности (латентные или явные) преобразуются в направление действий. В силу того, что лидерство, и особенно политическое лидерство, осуществляется в течение значительного периода, внутри группы и по широкому кругу проблем, стадии четко различимы.

«Диагноз» – это та фаза, на протяжении которой лидер изучает ситуацию и оценивает, что, по его мнению, в ней неправильно и потому должно быть исправлено. Затем лидер разрабатывает направление действий, отвечающих разрешению проблем: в любом случае он приходит к выводу (часто основанному на советах) о том, какой ход событий был бы наиболее желательным. Но этот второй элемент недостаточен для того, чтобы определить наиболее значимое изменение. Оно может быть достигнуто только через мобилизацию. Мобилизацию следует рассматривать в широком смысле слова: она понимается и как мобилизация лиц, находящихся в подчинении, непосредственном или опосредованном (например, через бюрократию), и как мобилизация всего населения или по крайней мере той его части, которая сможет повлиять на направление действий. Это может означать, что рядовые члены правящей партии всей душой поддерживают предложенные меры и в свою очередь действуют так, что и остальная часть населения тоже начинает оказывать поддержку. Это может означать обращение к населению с призывами оказать существенную поддержку. Лидерство – это всегда нечто большее, чем анализ ситуации и принятие решений, оно состоит также в воздействии на умы и энергию тех людей, которым предстоит сыграть свою роль в реализации действий. Таким образом, «идеальное» лидерство всегда означает сочетание трех элементов, даже если формы этого сочетания меняются в широких пределах, в зависимости от ситуации.

Раздел XIV

Политическое поведение

Политическое поведение – одна из центральных тем политической науки. На протяжении всей истории политической науки к ней обращались разные исследователи, представители самых различных политологических школ. В данном разделе хрестоматии вниманию читателя предлагаются три отрывка из произведений С. Хантингтона, М. Догана и Т. Гарра, посвященные различным аспектам политического участия.

В отрывке из книги «Политический порядок в меняющихся обществах» (1968) С. Хантингтона основное внимание уделяется взаимосвязи политического участия и политической стабильности/нестабильности. Американский политолог обращает внимание на то, что связь между политической активностью и равновесием политической системы не носит прямолинейного характера, так же как нет прямой связи между бедностью и протестными выступлениями, между уровнем социально-экономического развития и протестным поведением. Хантингтон обращает внимание на взаимосвязь политического участия и уровня политической институционализации, социальной фрустрации и возможности мобильности, социальной мобилизации и экономического развития. Несмотря на то что произведение одного из мэтров современной политической науки написано почти сорок лет назад, оно не потеряло своей актуальности и сегодня. Способ анализа, предложенный американским ученым, вполне применим для исследования современных модернизирующихся обществ.

Фрагмент работы Т. Гарра посвящен политической борьбе гражданских и политических сил. Американского исследователя интересует проблема, при каких условиях возникает политическая нестабильность, чреватая политическим насилием. Для объяснения протестных действий, будь то массовые беспорядки, заговор или гражданская война, Гарр использует теорию относительной депривации. Под депривацией понимается состояние, вызываемое расхождением между ожидаемой и достигаемой ценностными позициями. Концепция относительной депривации помогает понять мотивы как индивидуальных, так и коллективных протестных действий.

Произведение Маттеи Догана посвящено одному из аспектов электорального поведения. Французский политолог показывает падение роли в голосовании в европейских странах таких традиционных факторов, как классовая и религиозная принадлежность. Именно этими обстоятельствами определяется индивидуализация электорального поведения и уменьшение приверженности избирателей определенным партиям. Вопрос о последствиях подобных изменений и сдвигов в электоральном поведении остается открытым для дальнейших исследований.

С. Хантингтон. Политический порядок в меняющихся обществах[94]

Бедность и модернизация. Связь между модернизацией и насилием не проста. Более современные общества обычно более стабильны, и в них наблюдается меньше насилия во внутренних конфликтах, чем в менее современных обществах. В одном из исследований была получена корреляция 0,625 (и = 62) между политической стабильностью и сложным показателем современности, учитывающим восемь социальных и экономических переменных. Как уровень социальной мобилизации, так и уровень экономического развития прямо связаны с политической стабильностью. Связь между грамотностью и стабильностью особенно сильна. Частота революций также варьируется обратно пропорционально образовательному уровню общества, а смертность от внутреннего группового насилия обратно пропорциональна доле детей, посещающих начальную школу. Экономическое благосостояние аналогичным образом связано с политическим порядком: в 74 странах корреляция между валовым национальным продуктом на душу населения и смертностью от внутреннего группового насилия составила -0,43.

В другом исследовании 70 стран за 1955–1960 гг. была получена корреляция -0,56 между валовым национальным продуктом на душу населения и числом революций. В восьмилетний период между 1958 и 1965 гг. в самых бедных странах произошло в четыре раза больше насильственных конфликтов, чем в богатых странах; 87 % очень бедных стран пострадали от значительных вспышек насилия сравнительно с всего лишь 37 % для богатых стран.

Источник: Escott Reid. The Future of the World Bank. Washington, 1965. P. 64–70.

Ясно, что страны с высоким уровнем как социальной мобилизации, так и экономического развития характеризуются большей стабильностью и миром в политическом отношении. Модернизированность (modernity) означает стабильность. От этого факта легко перейти к «доказательству от бедности» (povertythesis) и к выводу, что именно экономическая и социальная отсталость ответственны за нестабильность и что, следовательно, модернизация – путь к стабильности. «Нет сомнения в том, – утверждал министр обороны США Макнамара, – что существует неопровержимая связь между насилием и экономической отсталостью». Или, как писал один исследователь, «всепроникающая бедность подрывает систему управления – любую. Это постоянный источник нестабильности, делающий демократию практически неосуществимой». Если принять, что эта связь имеет место, то очевидно, что распространение образования, грамотности, массовых коммуникаций, индустриализация, экономический рост, урбанизация должны приводить к росту политической стабильности. Однако эти по видимости убедительные выводы из корреляции между модернизацией и стабильностью неверны. На самом деле модернизированность порождает стабильность, но сам процесс модернизации порождает нестабильность.