Юрий Никитин - Как стать писателем (2-е изд.)
Кем-то очень хорошо было сказано: жена писателя ну никак не может понять, что, когда он смотрит в окно, он тоже работает!
Совет: вместо того чтобы часами сидеть, глядя на чистый экран компа, займитесь чем-нибудь: сходите в гости, в кино, на дискотеку, играйте в онлайновые баймы, но… там вспоминайте о книге и прикидывайте: а не подойдет ли этот эпизод? А это смешная пара не годится ли как образы? Не скажу, что это универсально – в литературе нет универсальности, – но в моем случае так пользы больше.
Да и не только, см. выше, моем.
Та же жажда золотой рыбки, лампы Аладдина или щуки из проруби породила известный цикл о Шерлоке Холмсе, а потом бесчисленные клоны о прочих частных сыщиках. И потому именно им всегда обеспечен успех и у них всегда будет читательская, как и зрительская, аудитория.
Ведь что такое Шерлок Холмс? Это мечта Митрофанушки, не желающего учиться, совершенствоваться, постигать азы, а затем долго и упорно подниматься к вершинам мастерства. Шерлок Холмс разгадывает самые сложные случаи просто так, без всякого профессионального образования. По методу, как он туманно называет, «дедукции». И даже объясняет Ватсону, что это такое, но тот все равно не понимает. Шерлок Холм нигде не работает, ни хрена не делает, только курит дорогие сигары и время от времени играет на скрипке. Но тем не менее блестяще раскрывает любое преступление, на котором облажались опытные профи! Ну чем не мечта идиота-лодыря?
В то же время мы все, обожая Шерлока Холмса и всячески желая ему и остальным частным сыщикам блестящих побед над инспекторами Скотланд-Ярда, ФБР, ЦРУ, сигуранцы и прочих государственных служб, тем не менее со своими случаями обратимся к профи, а не к этим, что дают объявления в газетах и обещают хоть приворот, хоть отворот, хоть предсказание преступлений в будущем веке. И когда нужно удалить пустяковый аппендикс, предпочтете лечь под нож профессионального хирурга, а не любителя вроде Шерлока Холмса.
Но… симпатии ничего не имеют общего с разумом. Пока нами двигают чувства, всегда будут пользоваться успехом сюжеты про удачливых, которым повезло поймать золотую рыбку (найти чемодан с миллионом долларов, открыть в себе экстрасенсорные способности и пр.), а также про тех, кто на одном вдохновении получает ошеломляющие результаты, каких никогда не добиться труженикам.
Потому – дерзайте и на этом поле. Гениального здесь не сотворить, материал не тот, зато деньжат можно срубить нехило. Да и популярность тоже придет: кто не знает о Шерлоке Холмсе? Кто не знает Аладдина или Али-Бабу?
Будьте адекватными! Этот совет не относится чиста к правописанию, но пропускать его не стоит. Он очень важен для жизни и функционирования писателя как писателя. Вот уже сорок лет я вижу одну и ту же картину: молодой автор вдруг резко меняется в поведении, начинает на всех посматривать свысока, вид у него, как у небожителя, что, понятно, вызывает раздражение и злые насмешки. Вокруг него образовывается пустое пространство, с ним зачастую перестают общаться.
А что случилось? Всего-навсего этот начинающий написал ВЕСЧЬ. Крупную. Ту, за которую намерен получить все призы, награды, золотые статуи, Оскара и лауреатство во всех академиях мира. По сути, так и должно произойти, но… дело в том, что видит эту вещь пока что один автор. И оценил ее так пока только он. Я не касаюсь вопроса, гениальная это вещь или полное говно, дело не в этом. Автор уже ВИДИТ ее, и потому его поведение изменилось. Остальные не видят, потому ведут себя с ним, словно он все еще такой же простой фелла, как и они.
Совет: до тех пор, пока не выйдет из печати ваша нетленка и пока не получите за нее нобелевку, ведите себя так, словно еще не написали. Слишком уж комично выглядели те ребята, что внезапно начинали задирать нос, меняли свой имидж – как же, у них выходит книга! – а потом, когда книга выходила и… мир оставался прежним, они выглядели, мягко говоря, растерянными и даже, как это, в коричневом. Многие вовсе бросали писать, ибо слишком уж надеялись одним прыжком вскочить на все крыши мира.
Помните, сейчас не времена Толстого: написать и напечатать книгу ничего не стоит. Вон по улице ходят тысячи тех, кто издал «свои ценные мысли, которыми он хотел поделиться с читателем». И что? Да ничего.
Издать – легко. Тронуть читателя – трудно. А как раз это ваша основная задача.
Удивительная мы страна, недаром же одно из ее названий – Страна Советов. Обожаем давать советы и учить других, как жить, воевать, торговать, добывать нефть, писать… Я не исключение, но я хотя бы дотерпел до выхода на «пенсию», когда в самом деле за плечами огромный багаж, но оглянитесь по сторонам! Сколько ребят, едва опубликовавших первый рассказ, уже начинают объяснять, как стать писателем, как писать правильно, как писать хорошо…
Все бы терпимо, если бы в литературе было бы так же просто, как в математике. Там складывай хоть две и две спички, хоть два и два небоскреба – все равно четыре, а вот в литературе, как уже говорил, не все так заметно нетренированному глазу.
И потому начинающий автор, начитавшись этих разнообразных пособий, выбирает те советы, которые ему больше льстят, или те, которые проще выполнить.
Увы, далеко уходит тот, кто решает трудные задачи, а не простенькие.
Похоже, я незаметно перехожу на более накатанную дорожку, которую предпочитает абсолютное большинство критиков, редакторов и рецензентов. То есть начинаю говорить о языке, о его шлифовке и выкладываю один за другим примеры, как именно шлифовать фразы.
Все верно, это необходимо, но не потому ли все мы, знающие и умеющие, предпочитаем говорить новичкам именно о языке, что здесь доказать все достаточно легко? К примеру, если говорю, что 2 ґ 2 = 4, то легко могу доказать справедливость этой формулы, складывая прямо перед вами хоть спички, хоть бутылки из-под пива, хоть стулья. А вот с формулой посложнее этот номер не пройдет, здесь увязнешь в объяснениях, что такое m в третьей степени, и почему t, и почему в третьей, и почему вообще.
Так и язык, в нем очень легко замечать легкодоказуемые ошибки. Даже самый самовлюбленный автор, который уверен, что все идиоты, только он гений, вынужден бывает признать хотя бы сквозь зубы, что да, здесь он не совсем точно написал слово или не убрал сорняк.
А вот когда поднимаемся на следующий этаж, где темы, идеи, образы, характеры, индивидуализация речи, здесь не то что тушуемся, а заранее готовимся к тому, что не поймут, начнут спорить, доказывать, что это мы ни хрена не понимаем в искусстве, что здесь так и задумано, чтобы вызвать смутные, но ясные и даже четкие ассоциации на асимметричность симметрии трансцендентальных образов… и еще какую-нибудь заумную чушь, которой обожают прикрывать пустоту многие… не скажу обязательное «бездари», а просто – многие.
И потому, когда заранее знаешь, что почти все сказанное уйдет в пустоту, да еще и облают в ответ, назовут дураком, который ни черта не понимает в искусстве, а еще учить берется, то и сам себе говоришь: а на хрена? Буду давать материал только тот, который способны понять. Ведь даже его способны усвоить далеко не все, большинство из пишущих все равно упорно оставляет «он кивнул своей собственной головой в знак согласия» и «сунул свою руку в свой карман», отстаивая индивидуальность стиля!
Потому здесь о темах, идеях и прочих обязательных вещах несколько меньше, потому что умному достаточно, а дурак будет кричать, что заплатил за лишний объем книги и что нужно выжать воду (а для него все, что непонятно, – вода), а для него издать брошюрой за рупь пучок.
Еще раз про негров.
Бред это все. Нет никаких негров. Вообще не бывает. В том, общеупотребительном значении, как любят употреблять сплетничающие обыватели. Я уже писал выше (или ниже, не помню), почему это все брехня. А тут случайно наткнулся на старого автора, книжками которого зачитывался в детстве, и снова вспомнил эти слухи.
Понсон дю Террайль! Когда он появился на литературной сцене, маститый Александр Дюма признал себя побежденным. Понсон дю Террайль писал, как говорится, у всех на глазах, и хорошо известно, что за два года написал шестьдесят великолепнейших романов, которые принесли ему десятки миллионов читателей, славу, деньги, но главное… писал все сам, без помощников и секретарей, писал простым гусиным пером, а не набивал тексты на компьютере!
И вот вспоминаю то один литературный слушок, что на Дюма работали негры и что он сам не узнавал свои произведения, то другой, ради интереса покопался в архивах и… не отыскал ни одного подтверждения, чтобы на Дюма работали негры. Ни единого. Ни даже косвенного. Если не считать тупого обывательского: «…ни один человек не может написать столько». Мол, я не могу, значит – и другой не может. Интересно, а штангу в двести кэгэ этот обыватель поднимет?
